Глава 11.

РЭН

Четыре дня спустя

Я ПРОВОДИЛ ЕЕ обратно до дома.

Вопреки здравому смыслу. Вопреки каждому импульсу, ревущему в моем теле, я проводил ее до дома и даже пальцем не тронул. До сих пор единственной частью моего тела, которая соприкасалась с Элоди, был мой язык, и тот блаженный момент, когда я осмелился лизнуть ее восхитительный маленький ротик, поддерживал меня в течение нескольких очень неприятных, очень долгих ночей.

С тех пор она ни разу не взглянула на меня. Я проходил мимо нее в коридоре. Наблюдал за ней в классе. Сидел в одной комнате с ней, сраженный ее осязаемой яростью, и каждая секунда этого была раем. Элоди не отходила от Карины ни на шаг. Я знаю, что она делает все возможное, чтобы мы не остались вдвоем, и эта маленькая игра, в которую мы играем, довела меня до безумия. Я мог бы уже затянуть ее в чулан. Мог бы затащить в раздевалку, загнать в угол в кафетерии, или выследить прямо в туалете для девочек, но я пришел к восхитительному осознанию того, что это ощущение между нами — это пьянящее предвкушение, которое не дает мне уснуть, когда я ворочусь в постели в три часа ночи —гораздо более занимательно, чем попытка ускорить ситуацию.

Элоди сама придет ко мне. Она не сможет сопротивляться. Это всего лишь вопрос времени. И мне есть чем заняться, чтобы отвлечь свои мысли, пока я жду, когда ее любопытство возьмет верх.

ДАМИАНА: Рэн, ты собираешься все бросить? Ты же знаешь, что в этом нет смысла. Мы с тобой сделаны из одного теста. Зачем тебе соглашаться на какую-то чопорную маленькую ханжу, если ты уже знаешь, как я хороша?

На вкус Дамиана, как отчаяние, которое покрывает мой язык, оставляя маслянистый осадок во рту, от которого невозможно избавиться даже после трехдневного использования Листерина. Я подумывал о том, чтобы стерилизовать свое барахло в отбеливателе после того, как я был достаточно глуп, чтобы трахнуть ее, но решил, что мой член уже достаточно пострадал и вместо этого принял обжигающе горячий душ. Хороший мастер должен лучше заботиться о своих инструментах.

Я сглупил в ту ночь, когда впустил Дэми в дом и трахнул на покерным столе Пакса. В то время я считал, что с ее эмоциональной зависимостью можно справиться, но это было после бутылки водки и двух Перкосетов (прим. сильнодействующее наркотическое средство). Это было еще до того, как я узнал, что Элоди Стиллуотер вообще существует. И теперь я нахожу, что последствия моего маленького свидания с гадюкой из Вульф-Холла не стоили двадцати одной минуты голой плоти и одобрительных стонов порнозвезды, которые она предложила в обмен на поездку на моем члене.

Я: Забудь. Некоторым ошибкам не суждено повториться.

ДАМИАНА: ОШИБКА? Ты не называл это так, когда я глотала твою сперму, ублюдок.

Я кладу телефон в задний карман, громко рыча. Сумасшедшая сука не стоит и одного мегабайта моих данных. Мне вообще не следовало отвечать, но я решил, что есть шанс, что она отвалит и все пройдет гладко. Но такие девушки, как Дамиана, никогда не знают, когда нужно сдаться. Они упорствуют и настаивают, пока не опозорятся окончательно, и даже тогда они не отступают, мать их.

Земля вокруг дома — сплошное болото. Всю неделю шел дождь, непрекращающийся ливень, который останавливался только для того, чтобы Дэшил уговорил меня поучаствовать в гонке на горе Кастор (которую я выиграл). Это утро — первый день, когда мы проснулись с голубым небом, и бледный, почти белый рассвет вызвал у меня неоправданное раздражение. Мне нравился плотный, сердитый облачный покров и заряженная, угрожающая энергия, которая висела над Вульф-Холлом. Это еще больше обостряло напряженность, которая росла между мной и Элоди. Это было похоже на тот момент прямо перед тем, как ты кончишь, когда ты задерживаешь дыхание и чувствуешь, как нарастает это удовольствие, и ты скользишь на этой волне, которая захлестнет тебя в любую секунду. Солнечное, свежее начало этого утра означает, что эта волна разбилась, оставив меня неудовлетворенным и нуждающимся.

Использование секс-метафор было ошибкой. Стоило мне лишь подумать об этом слове, и мой мозг тут же вылетел за борт, рисуя графические образы Элоди, обнаженной и распростертой передо мной. Я даже представить себе не могу, каково это - трахать ее. Я не могу себе этого представить. В своих мечтах я дохожу до того, что нависаю над ней с членом в руке, трусь кончиком о ее красивую, розовую маленькую киску, и мой разум просто чертовски пуст.

Она не девственница. Я могу сказать, что ее уже трахали раньше, но это не имеет значения для того ублюдка, который блокирует член в моей голове, который продолжает говорить мне, что она чиста и непорочна, и мой член не имеет никакого отношения к ее влагалищу.

Пакс свистит сквозь зубы, когда выезжает из черной, засасывающей грязи перед домом за рулем своего «Додж Чарджер». Он жует зубочистку, которую перебрасывает из одного угла рта в другой, слева направо, слева направо, слева направо.

— Ты должен мне автомойку. Эта малышка была чистой, когда я выехал из гаража, а теперь посмотри на нее. Она вся в грязи.

— Если бы ты был так же внимателен в своей внешности, как к этой машине, люди не принимали бы тебя за бродягу все время, — говорит Дэшил бодрым голосом.

— Да пошел ты, Лорд Ловетт.

Когда кто-то еще называет Дэшила полным титулом, это обычно произносится с некоторой долей серьезности и уважения. Когда Пакс использует полный титул нашего друга, это звучит так, будто он жует ос. Но Дэшил совершенно невосприимчив к дурному настроению Пакса. Он грациозно скользит на переднее сиденье рядом с Паксом, складывая свое тело, как гребаный танцор, запихивая себя в машину.

Все мы болезненно осознаем тот факт, что никто из нас не должен ладить друг с другом. Пакс — самый колючий, злой и надутый парень, которого я когда-либо встречал. Его спесь видна невооруженным взглядом. Дэшил испорчен и так накачан Валиумом и Ксанаксом, что его мир пушист и так мягок через его лекарственные розовые линзы, что он едва существует в той же плоскости реальности, что и мы.

И я. Я — отшельник. Полон стресса. Парень, который почти не говорит, у которого кожа начинает чесаться, если ему приходится произносить больше трех фраз на публике. Который ненавидит почти всех и находит мысль о том, что у него есть друзья, болтающиеся вокруг, совершенно отвратительной.

Пакс и Дэшил каким-то образом проникли мне под кожу, пока я не почувствовал себя нормально рядом с ними, ссорящимися и огрызающимися друг на друга, грубящими и призывающими меня быть посредником в их глупых, дурацких спорах; теперь было бы странно, если бы их не было рядом, раздражающих меня до чертиков.

Пакс гогочет, как обезумевшая гиена, выезжая с подъездной дорожки и направляясь в сторону Академии. В любой другой день мы втроем пробежали бы две мили до Вульф-Холла и даже не вспотели бы, но сегодня пятница. Мы сожжем резину, несясь горы в тот самый момент, когда прозвенит последний звонок, и не вернемся до раннего утра в понедельник.

— А вообще, сколько народу будет на этой штуке? — ворчит Пакс.

— Пятьсот с мелочью. Сливки общества Восточного побережья. Мой отец уже три года не ступал на американскую землю, так что даже самые избалованные снобы с голубой кровью, от старых денег до нуворишей, выползут из-под своих камней, чтобы отдать дань уважения старику.

Я мысленно стону. Пятьсот человек, все втиснуты в один и тот же бальный зал, ожидая своей очереди поклониться и упасть в ноги мужчине, которого большинство из них даже никогда не видели. Звучит как настоящая гребаная пытка. Добавьте к этому тот факт, что это мероприятие с черным галстуком, и я с нетерпением жду сегодняшнего благотворительного ужина примерно так же, как лечить корневой канал, без анестезии.

— Ты там что-то притих, — обвиняет Дэшил, глядя через плечо на меня, распростертого на заднем сиденье. — Черт возьми, Джейкоби. Ты физически не способен сидеть прямо? — Он изогнул одну из своих грязно-светлых бровей в знак вопроса. — По-моему, я никогда не видел, чтобы ты правильно пользовался стулом. Ты же знаешь, что должен согнуться посередине и сидеть под углом в девяносто градусов, да? У тебя отвратительная осанка.

— Моя осанка напрямую связана с уровнем моего интереса к окружающему миру.

— Ай. — Пакс притворно всхлипывает от боли. — Простите, если мы вас утомляем, Ваше Высочество.

Дэшил поворачивает зеркало заднего вида так, чтобы оно было обращено к нему, и проверяет свой галстук. Галстуки не обязательны в Вульф-Холле; Дэш носит их по собственной воле, что по моему мнению отстойно.

— Он не в форме из-за новой девушки, — говорит он, его глаза встречаются с моими в зеркале. — Что-то он не спешит с этим делом.

— Я в форме, просто закладываю фундамент. Тут есть разница.

Дэш игнорирует меня.

— Сколько времени ему понадобилось, чтобы опорочить Эрику Джадж, когда она только появилась? — спрашивает он Пакса.

— Два часа тридцать восемь минут. С того момента, как он впервые увидел ее, решил, что хочет ее, обойдя светскую беседу, фактически трахнув в комнате рисования, а ее родители развернулись и вернулись, чтобы забрать ее. Два часа и тридцать восемь долбаных минут! — радостно кричит Пакс. — Живая чертова легенда. Хорошенькая маленькая Элоди живет здесь уже целых две недели, а он даже не взглянул на нее. Пустая трата свежего мяса, если хотите знать мое мнение. Если ты передумал насчет нашей сделки, чувак, мы можем поменяться местами, знаешь ли. Корсика — одно из моих любимых мест в мире, но эта девушка выглядит так, будто у нее есть одна из тех идеальных, крошечных, аккуратных маленьких кисок порнозвезд. Я бы с удовольствием расколол эту устрицу и отправился на поиски жемчужины.

Он поднимает два пальца, щелкая языком между ними, издавая гротескный чавкающий звук, и у меня покалывает затылок. Я пинаю его по подголовнику с такой силой, что его череп отскакивает от телячьей кожи.