Глава 16

НЕВАДА

Большую часть времени я учу небольшие группы воинов, как идти по следу, не полагаясь на нюх. Я заставляю их набивать ноздри ароматизированным веществом, а затем они соревнуются, чтобы найти друг друга в близлежащем лесу.

Поиски Айви и Бет продолжаются, и Терекс сообщает мне новости всякий раз, когда у него появляется новая информация.

Из того, что я могу понять, все браксийские племена, должно быть, изначально были связаны каким-то образом. У некоторых из них есть союзы, у других есть торговые сделки, а у некоторых, по крайней мере, есть своего рода перемирие — как между Ракизом и Дексаром. Но есть и такие, которые убьют друг друга на месте.

Человеческая женщина с огненными волосами, по-видимому, была замечена убегающей на территорию браксийского племени, у которого нет перемирия или союза с племенем Ракиза.

Ракиз послал несколько своих воинов в этот район, чтобы посмотреть, смогут ли они обнаружить какие-либо признаки Айви.

Бет по-прежнему нигде не видно.

А Чарли? Все, что мы знаем, это то, что сказал нам синий чувак, и Ракиз также послал воинов, чтобы попытаться обнаружить следы дракона.

Конечно, я получаю всю эту информацию из вторых рук, так как я слишком труслива, чтобы говорить с Ракизом, что бы я ни говорила о «дружбе».

Я выкидываю из головы мысли о короле племени и сосредотачиваюсь на Герисе — одном из часовых. Он поднимает бровь, и я киваю.

— Давай.

Мы, наверное, в пятистах метрах от лагеря. Асроз отправился со мной, и он с интересом наблюдает со своего мишуа.

Герис поднимает длинную веревку, сделанную из какого растения похожего на лен. Она невероятно прочная и прикреплена к колоколу, расположенному рядом с ближайшим часовым. Когда зазвонит его колокол, он потянет за свою веревку, которая задействует следующий колокол, и так далее.

Мы ждем, затаив дыхание, и всего через несколько секунд…

Дин-дон, дин-дон, дин-дон.

Мы все улыбаемся, когда звучит огромный колокол, расположенный на тренировочной арене, предупреждая весь лагерь.

Мы разместили эти веревки вокруг лагеря во всех направлениях. Цель состоит в том, чтобы расширить их еще дальше, чтобы в тот момент, когда потенциальный захватчик окажется в миле от лагеря, наши часовые предупредят воинов, чтобы они были наготове.

— Хорошо придумано, — тихо говорит Асроз.

Я улыбаюсь ему, но мы оба знаем, что на его месте должен быть Ракиз. Я не знаю, где он, но я не видела его несколько дней.

Я чувствую себя лицемеркой. Каждую ночь мне требуется вся моя сила воли, чтобы не покинуть свой кради и не пробраться к его ташиву, где я упаду на колени и буду умолять его принять меня обратно.

Единственное, что меня останавливает? Мысль о том, что будет дальше.

Не могу поверить, что была настолько глупа, чтобы влюбиться в короля племени. Мой желудок сжимается, когда я смотрю вдаль. Потому что так и должно быть. Расставание — слишком мягкое слово для этого. Это потрясение пошатнуло все, о чем я когда-либо думала, знала, и все мои планы на будущее.

Хорошо, что Ракиза нигде не видно. Потому что если бы он был рядом…

Я бы выставила себя дурой, умоляя его принять меня обратно.

— Держи. — Асроз протягивает мне руку. — Поехали.

Странно ехать на мишуа перед мужчиной, который не является Ракизом. Мы молчим, медленно возвращаясь в лагерь, и я чувствую внезапное желание взять мишуа и бежать.

— Ты в порядке?

Я моргаю. Мы с Асрозом не говорим ни о чем «девчачьем», как например, о чувствах. Я думаю, что единственный способ, которым он может обучить меня, — это представить, что я на самом деле мужчина.

— Не совсем, — признаюсь я. — Но буду. Когда-нибудь.

Будем надеяться.

Один из часовых осматривает нас, когда мы прибываем.

— Король созвал брин, — говорит он, и Асроз напрягается за моей спиной.

— А что такое брин?

— Собрание всего племени, — говорит Асроз. — Только часовым и очень больным разрешается не присутствовать.

Бабочки мгновенно превращаются в рой в моем животе. Ведь никто не заметит, если меня там не будет, верно?

— Даже не думай об этом.

Я вздыхаю. Асроз иногда чертовски жесткий.

Мы оставляем мишуа в загоне, и ее глаза закрываются тяжелыми веками, когда Асроз гладит ее по морде. Затем я следую за Асрозом на поляну — единственное место, достаточно большое для собраний такого масштаба.

Но даже она с трудом вмещает столько народа.

В этом племени тысячи людей. Конечно, многие воины сейчас в отъезде по разным поручениям, но тут все равно тесновато. Я нахожу Элли в первых рядах и, проталкиваясь локтями сквозь толпу, шепчу ей на ухо:

— Есть соображения по какому поводу сбор?

Элли качает головой.

— Но очевидно, что брины созывают очень редко. Это не то, что обычно делается без предварительного уведомления.

Люди шепчутся вполголоса, но этот шепот начинает затихать. Я оборачиваюсь и вижу, как толпа расступается перед Ракизом, который на долю секунды встречается со мной взглядом, прежде чем встать на возвышение, которого раньше здесь не было.

Думаю, он сломал бы любой стол, на который попытался бы встать.

Советники Ракиза следуют за ним. Это пожилые люди, которые больше не сражаются как воины, и они — проклятие его существования. Каждый из них выглядит так, словно сожрал лимон, и бросает на меня не один яростный взгляд.

— Какого черта? — бормочу я и чувствую, как Элли пожимает плечами рядом со мной.

Ракиз смотрит поверх толпы. Под его глазами залегли тени, и у меня болит сердце. Все, чего я хочу, — это спрятаться с ним где-нибудь подальше и забарикадироваться от всего мира.

— Спасибо, что присоединились ко мне сегодня. Я буду краток. Это то, чего я давно хотел, но у меня не хватало смелости сделать это.

Раздается шепот, люди выражают свое потрясение его признанием.

— Я уйду с поста короля. Я знаю, что это неожиданно, но я постараюсь сделать этот переход как можно более легким.

«Какого. Бл*дь. Хрена».

Прежде чем это осознаю, я проталкиваюсь вперед, не обращая внимания на недобрые взгляды, направленные в мою сторону, когда в толпе раздаются возмущенные вздохи.

— Что ты творишь? — требую я, и старуха рядом со мной прижимает руку к груди, кровь отливает от ее лица, как будто она действительно может упасть в обморок.

— Тебе больше не придется быть со мной как с королем. Так что теперь я обычный мужчина.

Я скриплю зубами.

— А ты не хотел сперва поговорить об этом со мной?

Ракиз вздыхает.

— Я не привык идти на компромисс. Я не из тех, кто делится. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы учитывать твое мнение в свои решения, но иногда эти решения буду принимать я.

Я рассматриваю его. Он на самом деле чертовски серьезно настроен. Он отказывается от всего.

— И как же выглядит это решение?

В толпе мертвенно тихо, и Ракиз тянет меня за собой на помост.

— Нам придется уйти. Я не могу оставаться здесь — это было бы оскорблением для следующего короля. Но у нас будет своя жизнь, свои приключения. Я сделаю тебя счастливой, Невада.

Я смаргиваю слезы.

— Зачем ты это сделал?

— Если ты останешься со мной, то откажешься от своего дома ради меня. Я хочу, чтобы ты была моей парой. Была матерью моих детей.

Племя сейчас сходит с ума. Воины ревут от ярости, женщины плачут, а Ракиз смотрит только на меня.

— Я не заберу тебя из твоего племени. Они нуждаются в тебе.

— Не так сильно, как я нуждаюсь в тебе.

Впервые Ракиз ставит свои потребности выше племени. И это убивает его. Я вижу это по жестким чертам его лица, по тому, как он смотрит на меня, не обращая внимания на крики своих соплеменников.

Я сама сделаю это.

— Ты этого не сделаешь.

— Карья, я уже это сделал.

— Нет, — я поворачиваюсь к толпе. — Ваш король останется здесь.

— Невада…

— Но он мой, — продолжаю я. — Навсегда. Я не собираюсь его ни с кем делить. И если у кого-то есть с этим проблемы, можете выкусить. Он отдал всю свою жизнь этому племени, и на этот раз он получит то, что хочет. По какой-то безумной причине он хочет меня. Так что, пока он не передумает, я буду тут ошиваться.

Облегчение отражается на лицах, глядящих на нас. Я обозначила свои притязания, и они так отчаянно хотят удержать Ракиза, что даже не против принять меня.

Я поворачиваюсь и смотрю на него.

— Ты мастер манипулировать, — бормочу я, и его глаза светятся юмором. — И ты действительно ушел бы?

Ракиз притягивает меня ближе, его взгляд напряжен.

— Карья, я уже собрал свои вещи. Я бы ушел в мгновение ока. Но что-то подсказывало мне, что этого делать не придется.

Я качаю головой, даже когда смеюсь. Меня должно раздражать, что на мне играют как на скрипке, но я так чертовски рада, что он вернулся, что мне плевать, что ему удалось манипулировать мной и тысячами других людей.

Каким-то образом он проник под мою внутреннюю броню. Я оставляю в прошлом свою жизнь на Земле, и все же я больше не чувствую, что отказываюсь от чего-то. Вместо этого я чувствую, что обретаю все.

— Я люблю тебя. Хоть ты и высокомерная задница.

— Я тоже тебя люблю. Хоть ты и упрямая бестия.

Я улыбаюсь ему. Он собственник, параноик и настаивающий на своём своенравный упрямец, и он не будет счастлив, пока не устроит все по-своему. Я требовательна, раздражительна и своевольна, и я не буду счастлива, пока не добьюсь, чтоб все было по-моему.

Но мы как-то ладим.

Ракиз наклоняется и захватывает мои губы поцелуем. Затем он опускается на колени и достает из кармана две золотые ленты.

Я сглатываю комок в горле, когда он торжественно смотрит на меня и вручает их мне.

— Я думала, что это я должна была сплести эти ленты.

Он улыбается.

— Не хочу рисковать. — Он вытягивает руки, и его лицо становится торжественно серьезным, когда я обвязываю их вокруг каждого его запястья, мои руки дрожат.

Затем я взвизгиваю, когда он поднимает меня на руки и спрыгивает с помоста, направившись сквозь толпу обратно к своему ташиву.

В лагере тихо и пусто — все еще на поляне, вероятно, обсуждают то, что только что произошло. Я все еще в шоке, когда смотрю на своего воина, и только теплое ощущение его кожи под моей рукой, когда я поглаживаю его щеку, убеждает меня, что я не сплю.