— Мой брат однажды сломал ребра, — говорю я. — Один из любовников моей матери выбил из него все дерьмо. Он едва держался на ногах и оказался в реанимации.

Тагиз смотрит на меня, и я закрываю рот. Он заботился о Зои с тех пор, как мы нашли ее, и, судя по выражению его лица, он не хочет слышать о том, насколько сильно она пострадала.

Я вздыхаю и прислоняюсь спиной к Ракизу.

— Я только сейчас поняла, что никогда не спрашивала. У тебя есть братья и сестры?

Я чувствую, как он качает головой у меня за спиной.

— Моя мать умерла при родах, когда мне исполнилось пять лет. Браксийские дети крупные, и роды требуют присутствия целителя, чтобы тазовые кости достаточно расширился. Малыш был неправильно расположен, и мама решила прогуляться возле реки. У неё начались схватки, она рожала одна, и рядом не было никого, кроме слуг. Один из них побежал обратно в лагерь за помощью, но к тому времени, когда мой отец прибыл с целителями, было уже слишком поздно.

Здесь просматривается нечто общее. Во-первых, оба его родителя были такими же упрямыми, как и Ракиз, а во-вторых, оба они погибли при обстоятельствах, которые можно было предотвратить. Неудивительно, что он так чрезмерно опекает тех, кого считает своими подчиненными.

— Должно быть, это было тяжелым ударом, — бормочу я.

— Да. Возможно, я никогда и не хотел править, но первое, чему научил меня отец, — это то, что хороший правитель ставит интересы и нужды своего племени выше своих собственных. Может, я и не хотел быть королем, но я хороший король.

— Никто другой не смог бы справиться с этой обязанностью?

Он пожимает плечами.

— К тому времени, как умер мой отец, я видел, как гибли племена. Я видел, как насиловали и убивали женщин, как хороших воинов кастрировали, пытали и оставляли умирать. Я слышал о детях, вырванных из рук матерей и взятых в рабство. Племя, ответственное за эти зверства, десять лет назад пало от рук воинов Дексара, но это не значит, что то же самое не могло повториться. Чего стоит мое счастье по сравнению с безопасностью и безопасностью мужчин, женщин и детей в моем племени?

Я киваю. Я понимаю. Это несправедливо, но я понимаю. Но где-то в глубине души мне больно видеть, насколько отличается Ракиз, находясь вдалеке от лагеря.

Я отгоняю эту мысль. Хорошо, что я больше не увижу эту сторону Ракиза. Потому что он властный, надменный король, который следит за каждым моим шагом в лагере? Он чертовски сексуален, даже если я никогда не признавалась в этом самой себе. Но забавный, чересчур заботливый, смеющийся Ракиз, которого я вижу здесь, в дикой природе?

Я могу влюбиться в этого Ракиза, если не буду осторожна. И этот Ракиз только временное явление.

Другой Ракиз? Он король племени, который рано или поздно возьмет себе королеву.

— Королева, которая хорошо воспитана, популярна в племени и готова родить ему наследников. Она будет сидеть рядом с ним, улыбаться его людям и быть ему идеальной парой во всех отношениях.

Я практически вздрагиваю от слов, эхом звучащих в моей голове, и Ракиз притягивает меня ближе.

— Что случилось?

— Ничего, — отвечаю я. — Совершенно ничего.