— Су Су, знаешь… — заторопился он, — я… я тут подумал… Видишь, вот уже и ночь наступила… Может… может повторим еще разок, а?

Он говорил, а сам в это время разблокировал точки жизненной силы Су И. Как только тот снова обрел дар речи, он прошипел сквозь зубы:

— Повторим, да? Чтобы ты потом опять меня помыл?

Глядя на супруга, Ваньянь Сюй понял, что, если и впрямь попытается повторить, то Су И либо ему глотку перегрызет, либо собственный язык откусит. Император испустил протяжный вздох. Увы, слишком сильно давить на возлюбленного чревато. Перестараешься — и не поможет даже целая тюрьма, набитая заложниками. На лице Ваньянь Сюя отразилось глубокое разочарование.

— Ладно… — мрачно протянул он. — Сегодня больше не будем.

Император издал еще несколько вздохов, таких скорбных, словно у него под носом уже тысячу лет находился эликсир бессмертия, а он никак не мог до него дотянуться. Затем вынес Су И из воды туда, где ожидали дворцовые служанки с гребешками и полотенцами.

После любовных утех у Су И ломило поясницу и от слабости дрожали колени, а после водных процедур в бассейне его и вовсе оставили последние силы. Ваньянь Сюй собственноручно вытер супруга насухо, потом помог облачиться в белый и длинный, до самого пола, ночной халат. Халат свободно подпоясывался вышитым кушаком, а глубокий запáх оставлял грудь полуоткрытой. Эта простая одежда придавала Су И невыразимое очарование — в дополнение к его благородному облику, возвышенной натуре, чистой как снег душе. Он казался дивным неземным существом, далеким от обыденности и мирской суеты, и завороженный император не мог отвести глаз. Две служанки выступили вперед, чтобы помочь молодым супругам расчесать волосы, но Ваньянь Сюй остановил их. Он сам взялся за гребешок, чтобы вдоволь наиграться с длинными, до пояса, шелковистыми черными прядями.

Расчесывая блестящие густые локоны и одновременно любуясь ими, такими мягкими на ощупь, что их не хотелось выпускать из рук, император заговорил:

— В день, когда ты попал в плен, я мучил тебя, заставляя идти за колесницей пешком. Знаешь, что оставило в моем сердце неизгладимый след? Эти длинные волосы — такого глубокого черного цвета, что на ярком солнце словно отливали изумрудом. А через несколько дней они высохли и пожелтели от пыли, как жухлая осенняя трава. Я даже начал опасаться, что эта красота погибнет безвозвратно. К счастью, жизненная сила в конце концов вернулась к ним. А ведь эти прекрасные волосы — часть тебя, значит, ты должен быть таким же сильным и стойким, как и они.

Су И презрительно фыркнул. Он сразу понял, что Ваньянь Сюй, пользуясь случаем, пытается убедить его не принимать все невзгоды близко к сердцу. Только как это возможно — и возможно ли вообще?

— Ты закончил или нет? — раздраженно буркнул он. — Не умеешь обращаться с гребешком — предоставь это другим!

В зеркале он видел, как Ваньянь Сюй взял прядь его волос, собрал в узел на затылке и заколол белой нефритовой шпилькой. Черное и белое создавали изысканный контраст, да и весь Су И, казалось, был выточен из глыбы бесценного нефрита. Ему самому такое сравнение, конечно, и в голову бы не пришло. Он молча, с недовольным видом, встал — и тут же Ваньянь Сюй в который раз подхватил его на руки. Супруги вернулись в опочивальню для новобрачных.

Су И лежал на кровати, глубоко погруженный в собственные мысли, но сразу заметил, как император снова достал маленькую драгоценную шкатулку — ту самую. Не веря в такое коварство, молодой супруг задохнулся от возмущения:

— Ты… ты… ты же обещал, что сегодня мы больше… не будем…

Голос изменил ему: Су И скорее умер бы, чем произнес непристойное слово вслух. Увидев, какая паника охватила супруга, Ваньянь Сюй поспешил развеять его тревогу:

— Нет, это не то, о чем ты подумал! Здесь, в шкатулке два отделения: в одном — возбуждающее средство, которое я использовал прежде, а во втором — целебный бальзам. Там у тебя кровь, всё покраснело и опухло. Как только я нанесу бальзам, боль сразу стихнет, тебе станет так приятно, что словами не передать. Су Су, если ты еще немного потерпишь, потом сможешь спокойно выспаться, иначе промаешься от боли до рассвета. Поверь, я вовсе не собираюсь тебя обманывать, это снадобье очень ценное и действенное. Ну же, давай, повернись!

42.

Поначалу Су И ни в какую не соглашался повернуться, но жгучая боль становилась нестерпимой. К тому же он вспомнил, что в купальне Ваньянь Сюй проделывал с ним куда более постыдные вещи, очищая от собственных жизненных соков. Поэтому, когда император всё же попытался перевернуть его на живот, Су И сдался без борьбы. Ваньянь Сюй такой покорности не ожидал и в первый момент опешил от изумления. Потом по лицу его расплылась широкая улыбка, он бережно раздвинул ягодицы супруга и пальцем легко, но тщательно натер целебной мазью опухшую и болезненную «хризантему». Он слышал, как Су И тихонько пробормотал себе под нос:

— И это называется «ценное снадобье»? Тьфу! Стоит, небось, кучу монет — вот и вся ценность.

Не удержавшись, Ваньянь Сюй рассмеялся в голос: когда его возлюбленный Су Су дулся и ворчал, он выглядел таким очаровательным! Сам-то Су И вовсе не считал, что дуется и ворчит — ему искренне казалось, что он с гордым презрением отвергает протянутую императором руку помощи.

Однако вскоре он обнаружил, что Ваньянь Сюй совершенно прав: лекарство не только дорогое, но и действенное. Прежде Су И казалось, что в кишки залили раствор жгучего перца — известное пыточное средство, — но после применения мази внутри почти мгновенно разлилась приятная прохлада, а от боли не осталось и воспоминания. Император закрыл и убрал шкатулку, потом устроился на кровати рядом с супругом и крепко сжал его в объятиях.

— Ну вот, всё в порядке, — довольно улыбнулся он. — Спи, ты наверняка совсем выбился из сил.

Су И какое-то время боролся с собой, и борьба эта оказалась нешуточной — даже лицо покраснело. Наконец он сердито спросил:

— Ты позволишь мне хотя бы одеться?

Ваньянь Сюй же в этот момент наслаждался вовсю, прижимаясь к супругу обнаженным телом, впитывая тепло его кожи и перебирая в памяти сладкие моменты близости, от которых сильнее билось сердце и в жилах вскипала кровь. Неожиданный вопрос Су И грубо вырвал его из мира грез. Не подумав, император брякнул:

— А стоит ли, Су Су? Сейчас немного отдохнем, к часу-двум ночи проснемся, может, тогда повторим еще разок.

Только после того, как эти слова прозвучали, Ваньянь Сюй понял, что именно он сказал — и тотчас в ужасе скатился с кровати на пол. Как раз вовремя. Еще миг — и точно нацеленный пинок взбешенного супруга навсегда лишил бы императора самого дорогого для мужчины сокровища.

Ваньянь Сюй с опаской взглянул на Су И. Тот настолько рассвирепел, что, казалось, готов был крушить всё вокруг.

— Су Су, как ты можешь покушаться на собственного законного мужа, да еще в брачную ночь? — с нервным смешком спросил император. Поднявшись с пола, он отыскал нижнее платье Су И, которое его же стараниями превратилось в кучку рваных тряпок. — Хе-хе, — деланно усмехнулся император, снова скосив глаза на позеленевшего от гнева супруга, и поспешил его утихомирить: — Ну, ладно, ладно! Сейчас Мы сходим и принесем для Су Су новую одежду. — С этими словами он выскользнул в переднюю и громко приказал: — Подать еще одно нижнее платье!

Дверная занавеска тут же поднялась, вошла Цзы Нун и принесла сорочку и штаны из белоснежного атласа. Увидев доверенную служанку, Ваньянь Сюй несказанно удивился:

— А ты что здесь делаешь? Ты же должна на пиру ухаживать за гостями. Не поверю, что праздничный ужин закончился так скоро.

Цзы Нун прикрыла лицо широким рукавом, чтобы спрятать улыбку.

— Это государыня вдовствующая императрица повелела прийти и позаботиться о Вашем Императорском Величестве. Но ваша покорная служанка и сама подумала, что ей следует явиться сюда. Хозяин много дней укрощал желания плоти и сдерживал страсть. Сегодня ночью он наверняка должен был проявить нетерпение, так что ваша покорная служанка подготовила всё заранее. — Она с поклоном вручила императору одежду.

Ваньянь Сюй уставился на девушку свирепым взглядом, прекрасно понимая, что Су И слышал всё до последнего слова. Грозно хмыкнув, император сказал:

— Да, хвалиться ты горазда! Погоди, поймаю на ошибке, уж я тебе не спущу!

Он поспешно вернулся во внутренние покои и с примирительной улыбкой обратился к Су И:

— Су Су… я тут… одежду вот принес… Хочешь, твой супруг… поможет тебе… Ай!

Пребывая в полном смятении, Су И не придумал ничего лучше, чем применить тайное метательное оружие опочивален — подушку**. Будучи мастером боевых искусств, он придал этому снаряду ускорение с помощью энергии ци — с тем же успехом он мог бы отправить в полет увесистый булыжник. Ваньянь Сюй, прикрыв голову руками, увернулся и с позором оставил поле битвы. Хотя молодой супруг и кипел от праведного гнева, но, в конце концов, это была всего лишь мягкая подушка. Зато атмосфера неловкости немного разрядилась, черные тучи на душе Су И разошлись, и он слегка воспрянул духом.

Тем не менее он упорно продолжал сверлить императора угрожающим взглядом, не позволяя подступиться к кровати. Бедняга Ваньянь Сюй, единоличный правитель целого государства, твердой рукой управлявший министрами и страной, так прикипел к своему возлюбленному Су Су, что в спальне превратился чуть ли не в подкаблучника. В эту ночь ему всё же удалось немного утолить мучительную жажду, поэтому теперь, покорно вздохнув, он с печальным видом взял одеяло и устроился на узкой кушетке, где худо-бедно, ворочаясь с боку на бок, продремал до утра. Если учесть, что они с Су И скрепили свой брак еще на закате, эта многообещающая ночь при свадебных свечах, как ни посмотри, пролетела впустую…