Он говорил, а Су И чувствовал, как внутри возникает и усиливается странный жгучий зуд, и вскоре его чресла охватило неуемное пламя.

Император наблюдал, как лицо супруга наливается сочным багрянцем, а та часть тела, которую застенчиво именуют нефритовым стержнем*, приподнимается, мало-помалу наполняясь желанием и силой. Воспользовавшись моментом, Ваньянь Сюй накрыл ладонью небольшой аккуратный ствол. Су И не сумел сдержаться, и с губ его сорвался страстный протяжный стон. Император возликовал и принялся рьяно ласкать рукой дарующий наслаждение драгоценный стебель. Однако, против ожидания, упрямый супруг не проронил больше ни звука, только снова зажмурил глаза. Казалось, всё тело Су И покрыто тонким слоем мерцающей розовой пудры. Он распалился так сильно, что в глазах заблестели слезы — и при этом ни в какую не желал хоть немного расслабиться.

Ваньянь Сюй накрыл губы супруга своими. Два ряда жемчужных зубов расступились, впуская язык. Когда тот всласть нарезвился, исследуя самые потаенные уголки рта, губы императора не спеша направились вниз, к изящным ключицам, по гладкой груди спустились к твердым и темным, как спелые вишни, соскам и, наконец, добрались до чувствительного пупка, где зубы оставили крошечные метки страсти.

— Ах… ах… ах… ах… — послышались короткие стоны, и Ваньянь Сюй ощутил, как тело возлюбленного забилось в его руках. Особенно энергично задергался член, заливая пальцы императора липким и горячим.

Ваньянь Сюю не понадобилось опускать взгляд, чтобы понять, что произошло. Он поднял испачканную руку и с довольной ухмылкой предъявил супругу:

— Су Су, тебе когда-нибудь приходилось видеть собственный нектар? Сразу ясно: ты такой неопытный, всего пара движений — и готово! Думаю, ты даже не умеешь помочь себе своей же рукой.

Су И уже давно хотелось провалиться сквозь землю, а услышав эти слова, он почувствовал такой жгучий стыд и отвращение к самому себе, что сердце чуть не разорвалось от отчаяния. Он в который раз зажмурился изо всех сил, пытаясь избавиться от мучительных переживаний — так страус, завидев опасность, прячет голову в песок. Правда, в глазах влюбленного императора это лишь добавило Су И очарования. Но сам Ваньянь Сюй, который так долго ласкал стройное тело и бархатную кожу супруга, больше не мог держать в узде собственную страсть. Не будь его возлюбленный девственником, мощный член императора давно бы силой ворвался внутрь, не считаясь с помехами и препятствиями. Прожив на свете почти три десятка лет, Ваньянь Сюй ни к кому еще не проявлял такой заботы и участия. В этот момент его искренне волновало благополучие Су Су. Император не только примирился с тем, что до сих пор не смог утолить собственную жажду, но и пребывал на верху блаженства. Только тогда и начинаешь понимать, что такое любовь, когда она полностью сведет тебя с ума.

Раздвинув ноги супруга, Ваньянь Сюй обнаружил, что бутон розовой хризантемы еще не распустился, а лишь слегка приоткрыл лепестки. Под действием возбуждающего зелья нежная сердцевинка соблазнительно трепетала.

Понимая, что в первый раз девственнику не избежать мучительной боли, император использовал достаточно легкое снадобье, чтобы немного усилить страстное влечение и смягчить боль. Средство это не могло ни причинить телесного вреда, ни заставить человека забыть от вожделения самого себя и превратиться в похотливого безумца. Однако Су И по-прежнему чувствовал нестерпимое жжение. Средоточие этого жара находилось в том самом узком туннеле, куда так стремился Ваньянь Сюй. Оттуда словно горячая лава растекалась по всему телу. Казалось, там, внутри, непрестанно снуют полчища муравьев; время от времени накатывала приятная истома, но изнуряющий зуд тут же возвращался с новой силой, и желание потрогать и почесать зудящее место становилось невыносимым. Как только оно достигло пика, Су И почувствовал, что внутрь проталкивается твердый гладкий предмет и адское жжение тут же начинает стихать.

39.

Больше всего Ваньянь Сюй опасался причинить лежащему под ним мужчине боль. Он нежно поцеловал Су И в лоб, потом в кончик носа, затем в алые губы — и принялся покрывать поцелуями бархатистую шею, округлые плечи, изящные ключицы и, наконец, темные вишенки сосков. Искреннее и глубокое чувство неразрывными узами привязало императора к его бывшему пленнику. Эти медленные изысканные ласки, эти упоительные поцелуи дарили Су И ни с чем не сравнимое умиротворение, погружали в сладкую негу. Полностью отдаться наслаждению мешало лишь назойливое жжение внизу. У самого входа оно немного поутихло — облегчение принес тот самый «нефритовый жезл», — зато в глубине теперь полыхало с удвоенной силой. Мучительно хотелось заполнить внутреннюю пустоту, жестким трением потушить бушующее пламя… Но как можно было высказать такую бесстыдную просьбу вслух?

Разум Су И продолжал упорствовать, в то время как тело обрело собственную волю, нимало не заботясь о чести и добром имени хозяина. Внезапно молодой супруг ощутил мощный толчок, и твердый ствол Ваньянь Сюя проник немного дальше. Су И захотелось пойти и удавиться. Он тотчас подался назад, но это лишь усилило трение.

Император и без того из последних сил сдерживал страстное желание рвануться вперед.

— Су Су, не двигайся! — громко простонал он.

Более не владея собой, Ваньянь Сюй поднял ноги супруга и положил на свои плечи. Устранив все препятствия, отбросив всякие сомнения, он решительно ринулся в атаку и с резким выдохом скользнул в тесный туннель до половины.

Су И пронзила резкая боль.

— А-а! — вскрикнул он, но тут же почувствовал, как мучительный зуд отступает, боль растворяется в сладком томительном чувстве, а тело помимо воли сводит судорогой наслаждения. Молодой супруг ударился в панику и, пинаясь напропалую, потребовал: — Ваньянь Сюй… вниз… опусти ноги вниз!

Император прижал его к кровати и вошел еще немного глубже.

— Су Су, мои ноги и так внизу, — с невинной улыбкой ответил он. — Куда же их еще опустить? Предлагаешь проделать в кровати дыру, чтобы встать на пол? Кстати, имей в виду: в такой позе ощущения будут намного ярче. Я помню: сегодня твой первый раз, поэтому не хотелось бы переусердствовать. В будущем, когда ты войдешь во вкус и нам захочется разнообразия, мы непременно испробуем и это блюдо. А ведь есть еще множество разных позиций: я могу взять тебя сзади, или ты сядешь на меня сверху, или придумаем что-нибудь еще… Хочешь открыть для себя сотни маленьких радостей, сотни тонкостей и приемов, отведать сотни деликатесов?

Эти игривые речи так взбесили Су И, что он почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. Ваньянь Сюй придрался к неудачной фразе и намеренно вывернул его слова наизнанку, чтобы в очередной раз поиздеваться всласть. Молодой супруг отвернулся и решил пропустить насмешки мимо ушей, но тут огромное, разбухшее мужское естество, заполнившее его изнутри, коснулось какой-то невероятно чувствительной точки. Су И показалось, что там взорвалась шаровая молния, разбрызгивая раскаленные капли по всему телу. Он содрогнулся с головы до пят, а давно уже стоявший колом член снова выстрелил струйкой белесой жидкости прямо на живот и грудь императора.

Су И ошарашенно уставился на собственный непокорный орган, не желая, не смея поверить в то, что произошло. Он… он снова выплеснулся, и на этот раз… на этот раз без помощи партнера, который и пальцем не прикоснулся к нему. Небеса… как же… как же так?..

— Ваньянь Сюй, я… я и впрямь родился… грязным извращенцем, — дрожащим голосом прошептал совершенно убитый Су И, глядя на императора глазами, полными ужаса и безнадежной мольбы.

Эти глаза затуманились, утратили живой блеск, а в уголках блеснули крупные капли влаги. Ваньянь Сюй прекрасно знал, что Су И всегда гордился своей безупречной выдержкой. Знал он и то, чего молодой супруг пока еще не понял: когда двое предаются любовным утехам, тело само отзывается на ласки. Теперь же Су И явно изводил себя упреками в слабоволии.

Император поспешил утешить растерянного супруга:

— Нет, нет! Ничего подобного! Су Су, ты просто кое-чего не знаешь. Внутри у каждого есть особенно чувствительное место. Как только его коснется мужской орган, человека охватывает безграничное наслаждение. Не то, что простой смертный — даже монах не устоит. Поэтому не стоит себя казнить. Если я солгал, пусть меня покарают Небеса, пусть молния поразит меня на этом самом месте! Не веришь — спроси у кого-нибудь еще. Эх, Су Су, даже философ Мэн-цзы и тот говорил: «Голод и похоть даны нам природой». Почему же ты считаешь любовные игры чем-то грязным и непристойным?

Су И с недоверием рассматривал Ваньянь Сюя, человека, который после брачной ночи станет его законным супругом. В этот миг, сгорая от невыносимого стыда, он почему-то вспомнил слова своего доброго друга, Сюй Цзиньхуа: «По душе оно тебе или нет, лучше всего — вдохни поглубже и отпусти сердце на волю, позволь себе просто наслаждаться жизнью, не жалея о прошлом». Неужели всё так просто? Следовать за желаниями, утонуть в них или покорно плыть по течению — и ни о чем не думать? Попасть в плен — не позор, разрушить чужую страну — не подлость… Неужели так легко отказаться от убеждений? Разве это возможно? Как вырвать из сердца собственные чувства? Но… но почему всё труднее справиться с предательским телом, соединенным в одно целое с телом заклятого врага?

Ваньянь Сюй губами осушил слезы в уголках его глаз и нежно прошептал на ухо:

— Су Су, маленький проказник, я больше не в силах терпеть!

Император подался вперед, пока внушительный член не вошел на всю длину, и начал медленно, плавно двигать бедрами. Вскоре он почувствовал, что узкий проход немного растянулся, и принялся вбиваться в него всё быстрее, резче, грубее, до самого упора. Опочивальню наполнили отчетливые шлепки плоти о плоть вперемежку со сдавленными всхлипами и стонами.