Глава 25

КАКИМ-ТО ОБРАЗОМ Я В КОНЕЧНОМ ИТОГЕ НЕПРЕДНАМЕРЕННО СЛЕДУЮ СОВЕТУ ДЖЕНН, на следующей неделю, когда я делаю все, что в моих силах, чтобы избежать Сэйньа. Он не был поклонником моего единственного ответа на его поток сообщений и усилил свою игру, преследуя меня по кампусу.

Всякий раз, когда я сталкиваюсь с ним или вижу его в классе, я могу прочитать ярость в его чертах, но это не мешает мне притворяться, что его не существует. Я не смотрю на него, когда могу удержаться, и несколько раз, когда он проглатывал достаточно своей гордости, чтобы выкрикнуть мое имя, я продолжала идти.

Я просто хочу закончить свой год и убраться к черту из этой школы.

В четверг утром, когда я завтракаю с Лони, я, наконец, получаю кусочек хороших новостей, которые делают ситуацию немного менее мрачной.

Телефон Лони внезапно зазвонил, и она схватила его, чтобы прочитать только что полученное сообщение. Ее глаза расширяются, когда она переводит взгляд со своего телефона на меня и обратно.

— Что там? —спрашиваю я, хмурясь.

— Очевидно, они выяснили, что стало причиной пожара в прошлом семестре, — бормочет она. — Господи, девочка, тебе нужно следить за Instagram Миранды Фландерс. Она чертовски ненавистна, но она всегда знает, что происходит, раньше всех остальных.

Я прерывисто вздыхаю. Если будет доказано, что это поджог, мне крышка, независимо от того, насколько я невиновна. Полиция не отпустит меня в качестве подозреваемого в этом инциденте, особенно теперь, когда Джон Эрик все еще пропал без вести.

Но когда Лони смотрит на меня, ее улыбка вспыхивает с облегчением.

— Они сказали, что это была неисправная проводка.

Воздух стремительно покидает мои легкие.

О, слава Богу!

Это был несчастный случай, и есть доказательства, подтверждающие это.

— Ты уверена? — спрашиваю я.

Ее голова подпрыгивает вверх и вниз.

— Уверена. Я могу отправить сообщение Миранде, и спросить, видела ли она официальный отчет, если ты ...

— Нет. В этом нет необходимости, но я ценю твоё предложение.

В этот момент, когда я действительно чувствую себя хорошо из-за чего-то, кто-то толкает меня локтем в спину. Я ерзаю на стуле и разливаю горячий чай, который я захватила с завтраком, по всему столу.

Мы с Лони оборачиваемся и видим девушку, которая смотрит на нас сверху вниз. Я узнаю ее, она всегла находится среди приспешников Лорел.

— Серьезно, Рейчел? — огрызается Лони.

Девушка пожимает плечами.

— Упс. Извини.

Она совсем не выглядит виноватой, когда откидывает волосы и уходит.

Лони впивается взглядом в ее спину.

— Вот сука. Я должна пойти за ней и ...

— Все в порядке, Лони, — пожимаю я плечами и начинаю вытирать беспорядок салфетками. — Не опускайся до ее уровня.

Оглядываясь на меня, Лони хмурит брови.

— Как ты с этим миришься, Мэллори? Я бы потеряла свое терпение уже давным давно.

Я мирилась с этим, потому что должна была, но домогательства оставались довольно прирученными по сравнению с тем, что было до того, как все поняли, что Сэйнту было наплевать на меня. Они все так боятся его, что поступают со мной так только тогда, когда знают, что его нет рядом, и все равно пытаются скрыть свои издевательства, как несчастные случаи, как только что сделала та девушка.

Это раздражает, но терпимо.

— Я просто продолжаю говорить себе, что мне плевать, что они думают обо мне, — отвечаю я. — Они для меня ничего не значат, так почему меня должно волновать, значу ли я что-то для них?

Она качает головой и выглядит впечатленной.

— Ты более сильный человек, чем я, это точно.

Я улыбаюсь и пожимаю плечами, но не говорю ей, что единственная причина, по которой я сильна, это то, что жизнь вынудила меня быть такой.

Мне пришлось бороться за выживание большую часть своей жизни, и это закаляет человека изнутри. Вот почему я не доверяю легко, и почему, хотя она была всего лишь поддержкой и любовью, я не могу позволить Лони увидеть все мои трещины и сломанные места.

Есть только один человек, который видел все мои недостатки и узнал мои самые сокровенные секреты, но только потому, что он пробил мою защиту против моей воли.

Сэйнт.

— Ну, забудь об этой дуре, — говорит Лони, пренебрежительно махнув рукой. — Что действительно важно, так это то, что есть неопровержимые доказательства того, что ты не разжигала тот пожар. Полиция должна немедленно прикрыть тебе спину по этому поводу.

Они должны, но только об этом.

Джон Эрик пропал, и копы все еще думают, что я имею к этому какое-то отношение. Однако я держу это при себе, потому что не хочу портить ей настроение.

Улыбаясь, я киваю и отвечаю: — Да. Слава Богу за это.

Эта пятница и остальная часть выходных проходят в относительном покое. Мне дается некоторая отсрочка от настойчивого требования Сэйнта поговорить, потому что в эти выходные у него какие-то семейные дела, и он находится далеко от кампуса. На этот раз у меня действительно есть место, чтобы дышать и думать, хотя к уроку в понедельник я все еще так же расстроена и сбита с толку из-за него, как и всегда.

Он, кажется, не обращает на меня особого внимания в течение всего дня, и я говорю себе, что это хорошо. Может быть, он наконец-то получил сообщение и держится на расстоянии, пока я не скажу иначе. Даже когда я думаю об этом, я знаю, что это смешно, потому что Сэйнт Анжелл никому не отдает контроль.

Тем не менее, это помогает мне не зацикливаться на том, что он снова холоден ко мне.

К концу дня я чувствую гораздо меньшее давление в груди из-за того, что происходит между нами, и мне комфортно играть с идеей, может быть, обратиться к нему, чтобы сказать, что я готова поговорить.

Я тянусь за телефоном, но не для того, чтобы написать ему, а просто чтобы напечатать, что я могла бы сказать, если бы сделала это, и понимаю, что его нет.

— Какого черта?

Я уже подхожу к главному входу в общежитие, но разочарованно вздыхаю и поворачиваюсь, чтобы направиться в класс истории. Я знаю, что у меня был телефон во время этого урока, и я думаю, что оставила его там.

В коридорах учебного корпуса пусто и тихо, и мои шаги эхом отдаются от кафельного пола, когда я спешу в комнату. Я останавливаюсь, когда вижу, что дверь слегка приоткрыта и внутри горит свет. Учитель все еще должен быть здесь, и это хорошо. По крайней мере, дверь не заперта, и мне не придется выслеживать уборщика.

Я врываюсь внутрь и останавливаюсь как вкопанный.

Это не наш новый учитель.

Это Дилан.

Он упаковывает вещи в картонную коробку, и когда понимает, что он не один, поднимает глаза. Его глаза мгновенно сужаются и горят такой ненавистью, что у меня мурашки бегут по коже.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — спрашивает он.

Мне удается взять себя в руки достаточно, чтобы ответить: — Что ты здесь делаешь?

— Меня уволили, — шипит он. — Твоя мечта сбылась.

— Почему ты не в тюрьме? — уточняю я.

Его глаза сужаются.

— Она не была несовершеннолетней.

— На этот раз, — огрызаюсь я.

— Следи за своим гребаным языком.

Его лицо становится ярко-красным, но это ничто по сравнению с моей собственной яростью.

— Ты заслуживаешь всего, что с тобой происходит, — говорю я, повторяя то, что неоднократно говорил мне Ь.

Наступает момент полной тишины, когда Дилан просто смотрит на меня, и у меня появляется ужасно плохое предчувствие, что я, возможно, зашла слишком далеко.

— Ты сука! — внезапно взрывается он, заставляя меня вздрогнуть. — Ты злая, манипулирующая, эгоистичная шлюха! Ты уничтожаешь все, к чему прикасаешься, не так ли?

Он кричит на меня, и я на самом деле пугаюсь с каждым его рычащим словом. Медленно я начинаю отступать, но он делает шаг ко мне

— Трахнуть тебя было самой большой ошибкой в моей жизни.

Его руки сжаты в кулаки, и на секунду я беспокоюсь, что он действительно может попытаться ударить меня. Я буду сопротивляться, черт возьми, я буду бороться с этим ублюдком в мгновение ока, но я знаю, что это, наконец, даст Олдриджу рычаги, необходимые ему, чтобы выгнать меня из школы.

— Ты должна была погибнуть в том огне. А не Джеймс!

— Я знаю это! — кричу я, отворачиваясь от него.

К моему ужасу, он хватает меня за руку и дергает обратно. Его хватка причиняет боль, и я вздрагиваю, пытаясь освободиться.

— Я заставлю тебя заплатить за все, что ты сделала, грязная сука!

Он поднимает другую руку, и он определенно собирается ударить меня. Я протягиваю руку, готовая блокировать его удар, но позади меня внезапно раздается яростный рев.

Дилан дергает меня за руку, а затем полностью отпускает. Когда мой разум улавливает и обрабатывает то, что я вижу, я начинаю дышать с трудом.

Сэйнт прижимает Дилана к стене.

— Если ты еще хоть раз прикоснешься к ней, я, блядь, убью тебя, — рявкает Сэйнт.

Он в ярости, все его тело напряжено, и он напоминает мне взбесившегося дикого зверя. Он даже скалит зубы, как будто собирается разорвать Дилану глотку.

После первоначального шока, вызванного нападением Сэйнта, выражение лица Дилана темнеет, и он хватает Сэйнта за пуговицу белой униформы спереди.

— Тебе лучше уйти к чертовой матери, — говорит он. — Мне плевать, кто твои родители. Я не боюсь тебя, маленький засранец.

— О, даже так? — Губы Сэйнта скривились в злобной усмешке. — Ты не думаешь, что я могу похоронить тебя и забрать все, что тебе дорого? Я разрушу всю твою жизнь, и я даже не вспотею, делая это.

Дилан переводит взгляд на меня и шепчет: — Не волнуйся. Она уже разрушила мою жизнь, и я не забуду об этом, пока она не признается.

Сэйнт отталкивается от Дилана и подходит ко мне, его пальцы обхватывают мое запястье.

— Давай, —приказывает он мне грубо.

Я тупо следую за ним. Прежде чем мы выходим в коридор, я оглядываюсь через плечо на Дилана. Он все еще прижат к стене, его голова откинута назад, глаза закрыты. На его лице боль, и я с трудом сглатываю, потому что чувствую ее глубоко в груди.

Сэйнт не смотрит на меня и не разговаривает со мной, пока мы не выходим из здания. Когда он наконец поворачивается ко мне, он замирает, и его глаза расширяются от шока.