Глава 31

Эйден

Тишина единственный язык в машине.

Джонатан разговаривает по телефону, вероятно, заканчивает свои дела. Удивлен, что он вообще появился в человеческом мире примерно в это время.

Во второй половине дня он обычно разговаривает по-китайски с другими магнатами из другой части океана.

Или по-японски.

Я достаю свой телефон и нахожу сообщение.

Эльза: Напиши мне, когда закончишь?

На моих губах появляется улыбка. Я почти слышу ее неуверенный голос, если бы она сказала это.

Я не пропустил тревожные нотки в ее глазах или страх, который она пыталась скрыть, когда я уходил.

Джонатан пугает ее, и только из-за этого я хочу, чтобы он держался от нее подальше. Вот почему я решил уехать с ним добровольно.

Я печатаю.

Эйден: Я сделаю гораздо больше, чем просто напишу тебе, когда закончу.

Ответ приходит незамедлительно.

Эльза: Например, что?

Эйден: Например, закончу начатое. Ты задолжала мне секс, милая. Мне нужно вонзиться в тебя так глубоко, что завтра ты не сможешь ходить.

Эйден: Кроме того, мне необходимо снова оказаться у тебя во рту, просто чтобы запечатлеть в памяти прежний образ.

Только это уже запечатлелось в памяти.

То, как она смотрела на меня, когда ее рот был наполнен моей спермой, останется со мной до дня моей смерти.

Мой член напрягается под брюками, просто думая об этом.

Теперь, когда у меня появилось это видение, я нуждаюсь в этом снова и снова, потому что мне недостаточно.

Не тогда, когда дело касается ее.

Эльза это зависимость, которая сначала проникла мне под кожу, но теперь течет по моим венам и попадает в кровоток.

Мне нужно истечь кровью, чтобы искоренить ее.

И даже тогда я сомневаюсь, что она ушла бы.

Она видит мои сообщения. Точки появляются и исчезают, словно она думает над ответом.

Эльза: Я позволю тебе это сделать.

Я поднимаю бровь.

Эйден: Да?

Эльза: После того, как ты расскажешь мне историю. Ты должен мне две истории после секса и минета *подмигивающий смайлик*

Хм. В последнее время она манипулирует больше, чем обычно.

Это заставляет меня так чертовски гордиться.

Эйден: Нет.

Эльза: Но я с нетерпением ждала повторения сегодняшнего дня.

Маленькая чертова дразнилка.

Ох, она хороша. Она так хорошо играет в мою игру.

Эйден: Я вроде как хочу выебать из тебя все дерьмо прямо сейчас, милая.

Эльза: С этим у меня тоже все хорошо, я не против.

Трахните меня и эту девушку, которая играет с моим чертовым разумом.

Эйден: Ты позволишь мне сделать что угодно?

Эльза: Возможно.

Я улыбаюсь.

— Это Стил?

Голос Джонатана стирает улыбку с моего лица.

Блядь.

Я забыл, что он рядом — и, вероятно, наблюдал за мной все это время.

Я засовываю телефон в карман и смотрю на него с нейтральным выражением лица.

— Почему ты забрал меня из школы?

Он прищуривает глаза, потому что не любит, когда его игнорируют.

— Мы приехали.

Машина останавливается, и водитель кивает нам из зеркала.

Я смотрю в окно и крепче сжимаю телефон.

Чертов Джонатан.

Сосны возвышаются вдалеке, как камни воспоминаний.

Джонатан открывает свою дверь.

— Выходи.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, прежде чем последовать за ним.

Он стоит лицом к дереву, вытянув руки перед собой, как солдат.

Скала за огромным деревом выглядит как гигантский рот, готовая к тому, чтобы ее накормили.

Местность пустынна, ни людей, ни животных. Джонатан позаботился и купил эту землю, чтобы посторонние не приближались к этой дороге.

У него даже есть своя первоклассная охранная компания, охраняющая это место. Два агента, одетые как шпионы МИ-6, кивают нам. Они стоят перед своими черными машинами на небольшом расстоянии, но не в пределах слышимости.

Джонатан не кивает в ответ и не признает их.

Все его внимание остается на дереве.

Это дерево стояло высоко в течение последних десяти лет, несмотря на царапины на стволе.

Забавно, как некоторые вещи никогда не меняются.

Я встаю рядом с Джонатаном и засовываю обе руки в карманы брюк.

— Ты знаешь, какой сегодня день? — спрашивает он, не удостоив меня даже взглядом.

— День рождения Алисии.

— С днем рождения. — его тон бесстрастен, даже холоден. — Сегодня тебе исполнилось бы сорок.

Я стискиваю челюсти, но ничего не говорю.

— Алисия умерла здесь, — повторяет он эту информацию, будто я не знаю.

Его голос по-прежнему бесстрастен, но глаза говорят о чем-то совершенно другом.

В них есть смягчение.

Что-то, чего я никогда не видел, чтобы он кому-то предлагал. Даже Льву и мне, которых он считает своим наследием.

Я снова поворачиваюсь лицом к дереву, не желая видеть это выражение.

Джонатан, вероятно, разыгрывает один из своих трюков, и я на это не куплюсь.

— Она умерла, пытаясь найти тебя, — продолжает он, вонзая нож глубже. — Она умерла, не увидев твоего лица. Четыре часа, Эйден. Она мучилась четыре гребаных часа.

— Ты в ближайшее время перейдешь к делу?

Он отрывает взгляд от дерева, словно ему больно.

— Прояви хоть немного чертового уважения к своей матери и перестань играть в семью со Стил.

— Я не играю в семью. Я...

— Достаточно. — его голос холоден и бесстрастен. — Покончи с этим. Я хочу, чтобы это было унизительно и больно, чтобы она вошла в свою власть как оболочка.

Мой левый глаз дергается, но я спрашиваю спокойным тоном.

— Что, если она никогда не станет оболочкой?

Он дурак, если думает, что сможет сломить Эльзу. Она самый сильный человек, которого я знаю.

Но то, что он не может сломить ее, не значит, что он не может причинить ей боль.

— Позволь мне побеспокоиться об этом. Тебе нужно только выполнить свою часть сделки, Эйден.

Между нами воцаряется тишина, когда мы смотрим друг на друга одинаковыми глазами.

— Или что?

Он подходит ко мне так, что смотрит на меня сверху вниз.

— Когда я говорю, покончи с этим. Ты, блядь, выполняешь это, слышишь меня?

Я встречаю его резкость своей.

— Или что, Джонатан?

— Или я покончу с этим сам. — он бросает последний взгляд на дерево, будто видит призрак Алисии, и направляется к машине. — У тебя есть время до завтра.

К черту его и его тактику.

Пока я рядом, никто не причинит Эльзе вреда.

Включая Джонатана.

Как только дверца машины захлопывается, я ненадолго закрываю глаза и поворачиваюсь лицом к дереву.

— Может, ты и права, Алисия. Может, мне не следовало появляться на свет, а?