Глава 19

КРИС

В последний раз, когда я оказался на «Лицом к лицу» с Рори Макмилланом, я был слишком самоуверен, слишком тщеславен. Удивительно, как несколько месяцев спустя, позорное падение с небес и полный взрыв тщательно слаженной жизни могут унизить вас.

Рори уже сидел в своем кожаном кресле с подлокотниками, лая на кого-то по мобильному и просматривая вопросы для интервью, пока команда парикмахеров и гримеров готовила его к съемке. Я держался в стороне, не в настроении для пустой болтовни или неловкого разговора. По правде говоря, это было последнее место, где я хотел быть, но если я собирался доказать сообществу НФЛ, что я не был тем же высокомерным, безрассудным приемником, которым я когда-то был, то мне нужно было публично признать свои ошибки. И не было лучшего выхода для этого, чем на самом популярном спортивном шоу Америки.

Вокруг меня суетилась команда, все были сосредоточены на своих последних задачах. Скотт был глубоко погружен в разговор с исполнительным продюсером, надеясь исполнить свой агентурный долг и предупредить продюсера, чтобы интервью было простым и прямым. Никаких сюрпризов или засад. Хотя я и представить себе не мог, какое еще дерьмо можно вываливать на меня сейчас.

Музыкальная тема «Лицом к лицу» гремела по всей студии, объявляя о шестидесяти секундах выхода в эфир. Я глотнул воды и занял свое место на съемочной площадке, чертовски желая ослабить галстук и приглушить пылающие огни сцены. Закончив телефонный разговор, Рори отмахнулся от своей бригады красоты и сунул в карман карточки.

— Вернулись на второй раунд, мистер Лалонд? Надеюсь, на этот раз вы не забыли захватить перчатки. — Он улыбнулся, приглаживая свои волосы с пробором Боба Костаса в отражении монитора, расположенного над моей головой. Как и Боб Костас, Рори не старел, его лицо было гладким, как каток после того, как по нему проехалась машина «Замбони».

— Боюсь, я забыл их дома, — сказал я, отказываясь вступать в разговор. По крайней мере, Скотт договорился, что не будет никаких вопросов от зрителей — теперь была моя очередь контролировать повествование.

Музыкальная тема затихла, и в комнате раздался веселый голос диктора, объявляющего шоу.

— Добрый вечер, ребята. Сегодня вечером ко мне в студии присоединится Крис Лалонд, звездный приемник Colorado Blizzards. — Рори наклонился к камере и улыбнулся, сверкнув в ярком свете идеально ровными зубами, затем повернулся ко мне. — Учитывая то, как закончилось наше предыдущее интервью, и то, что твое имя в последнее время все чаще мелькает в заголовках газет, я удивлен, что ты согласился вернуться в шоу, Крис. Что заставило тебя передумать?

— В последний раз, когда мы разговаривали, я ушел не лучшим образом. Я хотел бы изменить это и позволить фанатам Blizzards и сообществу НФЛ услышать мою точку зрения.

Я сцепил пальцы и положил их на колени, сохраняя расслабленную позу и естественное выражение лица.

Трудно было сказать наверняка, но судя по тому, как выпрямилась его спина и ожесточился взгляд, я застал его врасплох своим ответом. Хорошо.

— В таком случае давайте сразу перейдем к вопросам, хорошо? — его обычный теплый, приглашающий тон стал резким, как будто он понял, что я здесь не для того, чтобы играть в его игру, и теперь был настороже.

— Готов, когда захочешь, Рори.

— Твое отстранение привело к двум дополнительным потерям для Blizzards и неловкому общему рекорду сезона шесть-десять. Теперь, когда твой штрафной срок закончился, как ты относишься к суровости наказания? Тем более что Colorado выбыл из плей-офф?

Я поерзал на стуле. Значит, перчатки были сняты. Хорошо. С таким же успехом я мог бы сразу же избавиться от худших вопросов.

— Хотя я не согласен со всем решением комиссара, я уважаю его авторитет и решил пройти через все испытания и перейти к чему-то более позитивному.

— Значит, ты не собираешься бороться с его решением? — спросил он. — Даже Том Фелпс, главный спортивный обозреватель Denver Morning News и один из твоих самых резких критиков в последнее время, считает, что апелляция оправдана.

Чудо, потому что мудак Том Фелпс уже несколько недель не давал мне передышки, и я понятия не имел, какая часть моей ситуации изменила его позицию и отношение ко мне. И все же я не потворствовал ни ему, ни кому-либо еще. Я сам во всем виноват.

— Я и так позволил своим критикам иметь слишком много мнений. Я пришел к пониманию, что это пустая трата энергии и продуктивности, чтобы зацикливаться на прошлом. Мне кажется, лучше потратить время, чтобы сосредоточится на будущем.

Это заняло несколько дней, но я, наконец, заставил себя признать правду в словах Логана. Я жил и дышал футболом, находил в нем смысл, но теперь понял, что он не определяет меня и не диктует мое будущее. На самом деле, только когда Логан вытащил меня на наше старое тренировочное поле, я полностью осознал, насколько мне повезло в этом отношении.

Логан был на пике своей профессиональной карьеры, но чувствовал себя несчастным в роли лидера команды и квотербека. Сколько еще спортсменов оказались в подобных обстоятельствах? Сколько игроков продолжали выступать не потому, что они все еще обладали подлинной страстью к спорту или чувствовали движущую силу, подталкивающую их к успеху, а скорее из-за денег? Потому что они чувствовали себя застрявшими в порочном круге и не видели другого пути к счастью?

— Это приятно слышать, но задумывался ли ты о том, что выбор, который ты делаешь сегодня, может резонировать в течение многих лет? Тебя исключили из Зала славы, — спросил Рори, возвращая меня в настоящее. — Карьера профессионального спортсмена, особенно в таком контактном виде спорта, как футбол, очень коротка. Ты действительно можешь позволить себе потерять год статистики? Из твоей жизни? Твое наследие? — он наклонился ко мне, почти инстинктивно, словно желая услышать мой ответ.

— Я обдумал все, о чем ты говорил, но это я все испортил. Не имеет значения, что первый раз я принял мельдоний в начале сезона или что в то время он не был запрещенным препаратом. — Я расправил плечи, когда вес моих ошибок упал на пол, как устаревшее спортивное оборудование. — Дело в том, что я запятнал свою репутацию и игру, которую люблю, только из-за собственного эго и неуверенности. Нарушил ли я правила лиги, как написано, не имеет значения.

— Знаешь, Крис, ты никогда не был похож на человека, который так легко сдается.

Скотт, Кент Макдугалл и мой представитель в Ассоциации игроков НФЛ сделали похожие комментарии. Никто из них не понимал, почему я вдруг решил оставить все это, но я много думал об этом, и я встал на свой путь.

— В конце концов, дело не в том, чтобы выбросить белый флаг и сдаться. Дело в том, что я хочу, чтобы меня запомнили. И я, например, не буду удовлетворен до тех пор, пока не побью все основные рекорды — все пройденные ярды, количество тачдаунов и общее количество приемов — а также не обеспечу себе еще один чемпионат Суперкубка без звездочки рядом с моим именем или без того, чтобы люди всегда задавались вопросом, как я достиг этих достижений. В дальнейшем это будет моим единственным фокусом. Так что не пойми меня неправильно, Рори, я загорелся, готов играть и полностью посвятил себя тому, чтобы вернуть эту статистику в следующем сезоне. Но на этот раз я стопроцентно чист, так что сомнений не останется, заслуживаю ли я место в Зале славы, — я вздохнул. — Но я также уверен, что через пятьдесят лет, если всю сумму моего наследия можно будет найти в одном десятилетии моей жизни, что ж, я тоже не буду удовлетворен этим. Так что да, все это риск. Это всегда риск. Но, как и во всем остальном, самые большие риски имеют привычку приносить самые большие награды.

Мускул дрогнул на челюсти Рори — очевидно, я давал ему не те ответы, которые он хотел или ожидал. Тем не менее, он хорошо скрыл свое раздражение, когда сказал:

— Это довольно большая перемена в отношении и за довольно короткий промежуток времени.

Я пожал плечами, надеясь, что зрителям это покажется искренним, а не пренебрежительным.

— Недели отдыха дали мне возможность поработать над своим гневом.

— А ссора с судьей во время матча с Bengals, в результате которой тебя выгнали из игры, была примером того, как ты справлялся со своим гневом? — спросил он, доказывая, что определенно хочет вывести меня из равновесия, чтобы вывести из себя.

— Это был прискорбный инцидент, который больше не повторится, — сказал я, произнося фразу, которую придумал накануне. Я знал, что Рори поднимет эту тему, но мне хотелось быстро и полностью прекратить его расспросы. Я повернулся и посмотрел прямо в камеру. Я сомневался, что Хейзел наблюдает за мной, но на всякий случай хотел, чтобы было ясно, что мои следующие слова предназначались исключительно ей. — То, как я действовал в тот день, не показывает того, кем я являюсь как игрок или как человек.

И хотя я хотел, чтобы Хейзел дала мне возможность извиниться и признала, что я теперь другой человек, чем тот, который дерзко вошел в приют все эти месяцы назад, в конечном счете я просто хотел счастья для нее. Именно поэтому я попросил Эвелин не говорить Хейзел, что занимался изучением истории родословной Ревеня. Я не хотел, чтобы Хейзел подумала, будто я предложил ей свою помощь из эгоистичных побуждений.

Я снова посмотрел на Рори. Легкая улыбка тронула уголки его рта, едва заметное признание, что, возможно, он наконец понял, что я говорю искренне, а не притворяюсь — и, возможно, даже уважал меня за это.

— Переключая передачи, какие еще планы у тебя есть на дальнейшую карьеру? — спросил он. — Ты был членом Blizzards с тех пор, как тебя призвали. Когда твой контракт истечет в следующем году, ты планируешь остаться в Колорадо или искать другие варианты?