— Еще в учебниках истории — и в Зале славы.

Почему ему так трудно это понять?

Логан уставился на меня так, словно я был его самым тупым другом. Что, вероятно, было правдой. Но, с другой стороны, я был его лучшим другом, и мы оба это знали.

— Когда ты наконец поймешь, что статистика тебя не определяет? Что если ты будешь продолжать позволять другим определять, кем ты должен быть, ты никогда не будешь счастлив? — спросил он, и в его голосе послышались нотки негодования и разочарования. — Я думал, что волонтерство в «Неизбежном Спасении» за последние несколько месяцев научило тебя тому, что прошлое не диктует, кто ты сейчас, и есть такие вещи, как второй шанс и светлое будущее.

Это было похоже на дежавю. Потому что, разве Хейзел не пыталась сказать мне то же самое, а я отказался слушать? Теперь я задавался вопросом, были ли они оба правы, или я был просто слишком упрям, чтобы понять это.

— Тебе легко говорить, — проворчал я. Логан успешно прошел путь от спортсмена до телеведущего. Его взгляд был немного искажен. — Я уже говорил тебе, Логан, что я не такой, как ты. Я не футбольная королевская особа. Теперь, когда моя карьера в унитазе, у меня нет подходящей работы спортивного аналитика. Все, что я должен с нетерпением ждать, это…

— Автосалоны с твоим именем на вывеске. Я помню.

— Да, и как, по-твоему, хорошо ли мне будет на пенсии, если у меня не будет ничего, кроме пары компаний, которые я поддерживаю, и имени, которое когда-то было на слуху в спорте? Или, что еще хуже, я стану шуткой, которую парни выкрикивают в раздевалке?

— Думаю, это зависит от того, как ты проведешь свою пенсию, Крис. Потому что прямо сейчас, если ты рассчитываешь на кучу статистических данных, чтобы быть счастливым, то ты будешь печальным мудаком средних лет, который бродит по спортивным барам, вспоминая славные годы и рассказывая о них любому, кто прислушается.

В словах Логана не было ни злобы, ни снисходительности, только холодные, твердые факты. Логан был прав — я знал это, — но у меня не было ни малейшего понятия, как избежать будущего, которое он нарисовал так ясно.

— Что именно ты хочешь мне сказать? — спросил я после нескольких долгих секунд молчания. — Потому что я не слышу никаких действенных советов.

— Я говорю тебе, чтобы ты прекратил оглядываться на прошлое. Твое будущее зависит только от того, что ты сделаешь, и никогда — от того, на что способен. Ты уже успешный во всех важных отношениях. Почему ты не можешь понять это?

Я так долго играл на элитном уровне, жонглируя постоянным давлением, чтобы достичь большего и бежать быстрее и только вперед, что мне стало так легко забыть, каково это — выходить на поле, потому что я хотел этого — потому что это было весело; потому что футбол был моим домом. Независимо от того, какое еще дерьмо происходило в моей жизни, я всегда мог вернуться туда, где мне было место.

— Боже, какой же ты тупой, — сказал Логан, когда мы свернули за угол на мою улицу. — Тебе все еще нравится быть великим приемником?

— Да.

— Хорошо, тогда поработай с новичками, чтобы подготовить the Blizzards к следующему сезону. Веди себя как лидер, в котором так отчаянно нуждается команда. Покажи фанатам и СМИ, что ты не какой-то тупой игрок, который сосредоточен только на себе, — сказал он. — И, черт возьми, побрейся, прими душ и разберись с Хейзел. Все остальное — просто шум.