Рассел подошел к столу и опустился на колени.

— Ты можешь выжить... по крайней мере, если не истечешь кровью, пока мистер Ву доберется до тебя.

— Ч-что? — пробормотал Гудман.

Рассел подошел, держа в руке окровавленный нож. Гудман хмыкнул, перевернулся на живот и попытался перекатиться, но Рассел уселся коленями на спину психопату, подтянул его правую ногу к груди — поза Бостонских крабов из рестлинга. Мужчина вонзил нож в лодыжку детективу.

— Нет! Нет! Пожалуйста! — со вздутыми венами на лбу, закричал Гудман.

Рассел пилил, пока не повредил ахиллово сухожилие Гудмана, после чего детектив внезапно перестал ерзать. Он тяжело дышал и хрипел, боль привела его в шок. Рассела не заботила жизнь Гудмана. С забрызганным кровью лицом он перешел к следующему этапу. Рассел стиснул зубы, потроша нежную плоть и отрезая оставшиеся сухожилия.

Закончив с этим, Рассел встал и рассеянно уставился на изуродованные лодыжки. Он был потрясен и встревожен своими извращенными действиями. Нож звякнул, ударившись об пол. Рассел закусил нижнюю губу и направился к двери. Он перешагнул через подергивающееся тело Гудмана, пытаясь сбежать из кошмара.

Когда он подошел к двери, он услышал женский голос:

— Убей меня...

Рассел остановился и закрыл глаза. Его сознание было переполнено тревожащими испытаниями. Грань между добром и злом была стерта галлонами крови и кусками плоти. Мольба женщины о смерти была искренней и необходимой, но затуманенный разум Рассела продлевал неизбежное. Поднеся дрожащую руку к лицу, он зарыдал.

Задрав голову к потолку, Рассел завопил:

— Проклятье! Почему?! Почему я? Почему Кэрри?

С гримасой эмоциональной агонии Рассел повернулся навстречу бойни. Подойдя к женщине, он провел пальцами по своим волосам. Заглянув в ее пустые глаза, он увидел отражение таких же пыток, какие испытала Кэрри.

— Убей... Убей меня... — хриплым голосом продолжала женщина.

— Мне жаль. Мне так жаль... — шмыгнув носом, сказал Рассел.

Женщина улыбнулась, закрыла глаза и склонила голову в знак согласия. Рассел затаил дыхание и нацелил оружие ей в голову. Хотя она и пыталась спастись от своих мучений, Рассел не мог не чувствовать, что оскорбляет собственную дочь. После ужасного насилия и безумия убийство невинной женщины было тяжело оправдывать.

Прикусив нижнюю губу, Рассел прошептал:

— Милосердия... Милосердия безнадежным...

— Милосердия... — прошептала женщина.

Рассел закрыл глаза и нажал на курок. После попадания пули в голову страдания женщины мгновенно прекратились. Хотя милосердие и воспринималось как проявление доброты, оно не всегда было прекрасным зрелищем. Рассел с каменным лицом вышел из комнаты.