- Иногда хожу, а то в горы сейчас на досуге не съездишь, не полазаешь, - вздохнул Наум, - и, чтобы не потерять форму, я стараюсь побольше ходить пешком... Так вот, мне нравится дисциплинированность местных: пешеходы не забредают на проезжую часть, а самокатчики не рассекают по тротуару.
- Выборг до 1940 года был финским городом, - пояснила Ника, - и в нем до сих пор сохранилась европейская культура и не прижилась наша манера думать, что "если хочется - то можно" и "пусть правила дураки соблюдают".
- Это верно, - крякнул Гершвин, - так и рассуждают: а что тут такого, плевать на запреты, если очень хочется, этикет - для лузеров, и так далее... А когда со своим нарушением правил расшибают башку, то виноваты все, кроме них самих. Вот помню: был случай, когда на окраине приготовили к сносу аварийный дом, огородили его, предупреждения написали, все по правилам. Но в ограде тут же дырку проделали, чтобы угол срезать, а потом трое работяг зашли после смены "культурно отдохнуть" с бутыльментом. У них же рефлекс: ну и что, что написано "Нельзя" - им же хочется, значит, можно, а кому не нравится, пусть идет туда и растуда. Зашли они в дом, поднялись на второй этаж - чтобы выпивать с красивым видом из оконных проемов... А лестница под ними возьми и обвались, совсем протрухлявилась. К счастью, все трое живы, только долбанулись здорово и остатки мозгов вышибли. Если они были... Тут же начали в суд и в прокуратуру писать - почему, мол, никто не заделал проем в ограде аварийного здания, почему никто не охранял территорию и позволил людям подвергаться опасности в рушащемся здании? Какого-то блогера, такого же отбитого, нашли, и он с их подачи давай выступать и всех поливать, начиная с коммунальщиков и заканчивая чуть ли не мировым правительством: чего, мол, позволяли людям в пролом на аварийную территорию шастать, чего не заделали его сразу и не поставили рядом полицейского с дубинкой? - Наум заржал. - Ты, может, об этом деле слышала, его мой друг вел. Говорит, на суде ржак стоял, как в конюшне. Судья еле втолковал истцам, что, если дом выселили, огородили и повесили запретительные таблички, то нечего было туда лезть, их же никто в этот пролом силой не затаскивал, и рядом был плакат: "Не входить, опасно!". И кто им виноват, что они не читали объявление или плевали на него? Думали, что запреты - это для слабаков, а они - круче крутых яиц. А расшиблись чуть ли не всмятку, - цинично скаламбурил Наум. - И вместо компенсации за ущерб получили кукиш. Еще повезло, что сами под статью не попали...
- Да, я читала об этом процессе.
- Жаль, не я дело вел. Вот бы, как говорит мой сын, проорал с этих дураков!
Наум появился в аллее, ведущей к пляжу.
- Ну, что? - спросила Ника. - Обсудим наш день, или искупаемся?
- Искупаемся, - Гершвин расстегнул рубашку. - Уууф! И это север? Это же Африка, блин! Так видео сделала наша королева Марго? Ясно. От нее только и жди чего-то подобного. Такие в 37-м году сладострастно писали доносы на соседей, - он сел на камень, чтобы разуться.
- Ты был прав насчет Ильина, - сказала Вероника после купания, когда они уже сели за столик в кафе, - его действительно мать стоя родила. Сколько раз он был на съемной квартире Нестерова, и не нашел его дневник! Как же они осмотр проводили? И так же, спустя рукава, его телефон ищут... Хотя, может, он в деле. В "Драме на охоте" хорошо показано, как ловкий следователь может достоверно тупить в нужные моменты - и развалить дело или подставить невиновного.
- Ты думаешь, что Ильин похож на героя "Драмы"? - хмыкнул Наум. - А мне он показался просто тупицей, который даже свой зад в сортире не найдет без помощи...
Им принесли кофе и тосты для Наума и яблочный фреш для Вероники.
- Если бы Ильин намеренно хотел скрыть информацию из дневника, - Наум неспешно взял тостик, - то нашел бы книжицу первым... И больше ее никто бы не увидел.
Вероника кивнула. В самом деле, чтобы вести дело в заданном направлении, следователь лучше проверил бы место проживания потерпевшего и забрал его дневник.
Открыв последнюю запись, Наум поднял бровь:
- Так он был здоров?! И не мог заразить Олесю? Ника, я - твой должник. Эти записи дают мне в руки хороший козырь!
***
- А я беседовал с ректором, - сообщил адвокат, доедая тосты, - но ничего особенного не выяснил кроме того, что живет он не по средствам, не любит вмешиваться в конфликты на работе - пусть, мол, сами разбираются, и почему-то дает слишком много воли Маргарите, она при нем - как серый кардинал... И может быть, он похаживает налево, и Маргоша либо хорошо об этом знает и хранит тайну, или была в числе его метресс...
- А то у тебя их не было.
- Были, - признал Наум, - и одна из них оказалась зубастой щучкой. Она не захотела смириться с тем, что я решил прекратить отношения, и в отместку организовала мне проблемы на службе и развод с женой. Я в долгу не остался...
Ника молчала, допивая свой сок.
- Ей спешно пришлось перебрасывать свой бизнес в Москву, а то в Питере ее замонали бы проверками...
Вероника начала догадываться, к чему ведет Наум. До сих пор о его первом неудачном браке она знала только в общих деталях: "Из-за женщины", - скуповато говорил ей приятель...
- Это была Римма, - пояснил Наум, - наш поединок закончился вничью...
- А в ресторане отеля ты вел себя так, будто впервые ее видишь.
- Как и она, - хмуро сказал Гершвин, - но сегодня мы пересеклись к почтамта, "под развесистым каштаном", как герои антиутопии. Она сказала, что спонсирует эпидемиологов и ковидные госпитали, это началось после гибели Егора. Римма решила, что раз не смогла спасти своего сына, то хотя бы другим поможет бороться с вирусом. И в Выборг приехала по благотворительным делам...
- Ты ей веришь?
- НЕ знаю. Я если и доверяю, то проверяю.
- Я тоже. Кстати, к нам едет Витя, - Ника посмотрела на часы. - Скоро сядет на "Ласточку".
- Как это он бросил свой город?
- Сказал: поработает по дистанту, это не хуже, чем из кабинета, а то, что на меня чуть не наехали, его обеспокоило.
- Так, с этого места подробнее, - насторожился Наум, - кто наехал? Как?!
***
Вокзальная кофейня была уже закрыта, и Наум скислился, вспомнив круглосуточные "Хаузы" и "Кофиксы" в Петербурге на вокзалах. Но удержался от колкостей, за что Ника была ему благодарна. Она любила Выборг и не хотела, чтобы Наум ехидничал о нем.
Она видела, как задела ее друга встреча с бывшей любовницей, разрушительницей семьи. Сильнее, чем он ей показывает.
- С этим дневником я Ильина крабом поставлю, - сказал Наум.
- А кто тебе его достал?
- Мы Ильина морепродуктом поставим, - изменил формулировку Наум.
- Вот если бы еще найти любовницу Николая и того, кто на самом деле заразил работников колледжа, - вздохнула Ника, - и еще узнать, что на самом деле свалило Константина, кто нанял Ратникова и почему юрист Риммы гонялся за мной с электрошокером...
Радио сообщило о том, что прибывает скоростной поезд "Ласточка" из Петербурга. По табло побежали цифры и строчки.
- Выясним, - сказал Гершвин.
***
Невысокий молодой человек с пучком темно-русых волос на затылке и рюкзачком за спиной меньше всего походил на грозного Витьку-Святошу, некоронованного хозяина довольно большой территории, влиятельного бизнесмена и начинающего политика. Но его узнали. Полицейские и дежурная у терминалов на выходе из перехода при его виде переглянулись, и женщина-контролер проводила Морского круглыми от удивления глазами. Он спокойно приложил билет к сканеру и прошел в автоматические воротца. Ника помахала ему рукой.
- Рад тебя видеть, - голос Виктора, обнимающего Вероника, слегка дрогнул, и девушка поняла, что это не пустые слова, он действительно рад видеть ее живой и относительно невредимой. "Я устал терять любимых людей", - сказал ей однажды Морской, и это не было преувеличением. К 20 годам Виктор потерял родителей, старшего брата, двоюродную сестру и дядю. После этого он много лет залечивал болезненные душевные раны и избегал душевных привязанностей, чтобы снова не пришлось страдать. Но встреча с Никой пробила броню, которой он себя окружил. За маской жесткого циника прятался страдающий человек, и Ника увидела это первой. Когда Виктор понял, что для него значит петербургская журналистка, было уже поздно. Да и Ника впервые отступила от своего правила - на работе не отвлекаться на личное... Иногда душевный зов был не подвластен жесткому деловому прагматизму...
От Виктора пахло его любимым "прохладным" парфюмом и жарким солнцем. Еле уловимо в "букет" вплетались ароматы нагретой на солнце кожи, крепкого кофе и сигарет. Морской слегка похудел, под глазами темнели круги.
- Устал? - спросила Вероника.
- Наоборот отдохнул. Чудесно вздремнул в электричке. Наум Моисеевич, рад встрече. По работе, или отдыхаете?
- По работе. Сложное дело.
Мужчины обменялись рукопожатием.
- Вы за другие и не беретесь, - заметил Виктор, когда они выходили с вокзала, - предпочитаете повышенную сложность.
- Простыми делами пусть салажата занимаются, руку набивают, - самолюбиво вскинул голову Наум.
- Я могу вам помочь? - спросил Морской.
- Сможешь, - ответила Ника. - Ты вовремя приехал.
- За завтраком все обсудим, - по привычке уже начал распоряжаться Морской. - А сейчас хочется выспаться. Сплю по несколько часов в сутки, иногда даже - в кабинете на диванчике. Мася скоро забудет, как я выгляжу.
- Не забудет, у манулов хорошая память.
- Тут как раз хорошо отсыпаться, - сказал Гершвин, - я приехал тоже с чугунной головой, а в Выборге через два дня - как огурчик. Здесь воздух особенный...
- И я так же, - добавила Вероника. - Выборг словно заряжает энергией.
- Это мне и нужно, - улыбнулся Виктор. - А то я уже совсем умотался с этим режимом ЧС. Даже в маленьких городах мэрам скучать некогда...
***