Пожалуйста, пусть кто-нибудь успокоит ее. Или хотя бы попытается это сделать. Потому что ему с ней разговаривать нельзя, иначе это разозлит ее еще больше. Да и что он может ей сейчас сказать? И даже если бы он нашел какие-то слова, вряд ли бы они пришлись ей по душе. Из толпы вышла еще одна женщина териан с маленькой девочкой на руках. Она передала ее миссис Руиз.

— Взгляни на мою дочь! Ты отнял у нее отца. Застрелил его, как какое-то животное.

Было видно, что женщина в отчаянии. Что неудивительно. Келвин хотел бы хоть как-то ей помочь, но прекрасно понимал, что в этих обстоятельствах он бессилен. Сейчас, для женщины, убитой горем, он не более, чем бессердечный ублюдок, прикрывающийся своим значком и поэтому ее переполняет боль и ярость.

Плач маленькой девочки острыми иглами впивался ему в уши. Она явно была напугана происходящим вокруг. Возможно, она плакала, потому что не понимала почему ее мать кричит на человека, обвиняя того в смерти отца. Осознает ли она вообще почему отец больше не вернется домой? Неужели они рассказали ей все и теперь Келвин для нее — чудовище, притворяющееся борцом за справедливость?

Внутри него что-то надломилось и Келвин не выдержал.

— Мне жаль.

— Ах, тебе жаль? Pendejo (исп. — мразь, ублюдок, подонок).

Поставив девочку на ноги, она ухватила ее за ладошку, а свободной рукой пихнула Келвина в плечо. На подмогу тут же кинулись его товарищи по команде, но Келвин поднял руку, чтобы остановить их. Если сейчас они попытаются оттеснить ее, она наверняка будет сопротивляться и в этой жуткой давке может пострадать ребенок. Этим они лишь обострят ситуацию и, возможно, нанесут больше вреда.

— Hijo de puta (исп. — сукин сын)! Твои жалкие извинения не изменят того, что ты сделал.

Он спасал жизни мирных граждан, вот что он делал. Все они жители одного города. Ему довелось здесь родиться. А рос он в таком районе, где по вечерам было опасно гулять на улице. Где за отказ вступить в банду он много раз оказывался в больнице. И где за дружбу с терианом он жестоко поплатился, получив шрамы на всю жизнь. И пусть ему приходилось проливать кровь за этот чертов город, он не переставал его любить. Так что этого у него не отнять.

Неожиданно рядом с ним возник Итан, и от его сурового и решительного взгляда, Келвин почувствовал, как в горле собирается ком. Итан? Одним движением руки он остановил поток проклятий, льющийся изо рта миссис Руиз. Та поначалу удивленно уставилась на него, но довольно быстро пришла в себя и когда попыталась снова оскорбить Келвина, Итан оттянул горловину формы и указал на свою классификацию.

— И что? Ты предаешь свой вид, раз встал на сторону этого выродка, ненавистника терианов.

Итан схватил Келвина за руку и, не дав ему опомниться, стянул с друга шлем.

— Итан, что ты творишь?

Он удивленно ахнул, когда сильные руки развернули его и Келвин почувствовал на своем затылке пальцы Итана. И в следующее мгновение раздался еще один вздох удивления, правда на этот раз он исходил от миссис Руиз. Опомнившись, Келвин отобрал у Итана шлем, торопливо надел его на голову и занял свое место в строю.

— Что это? — спросила Итана миссис Руиз.

— Он вам не ответит, — вполголоса, так, чтобы только жена Руиза могла его услышать, пояснил Келвин. — У него селективный мутизм. Мы с Итаном выросли вместе. А это, — он указал на свой затылок, — работа тех, кто по-настоящему ненавидит терианов. Они вырезали эти буквы на моем затылке в отместку за отказ прекратить общение с терианом тигром. — Келвин почувствовал, как у него перехватило горло, но через силу продолжил. — Мы с детства боремся за свою дружбу, а теперь нам предстоит еще более ожесточенная борьба. Я люблю его так сильно, что готов отдать за него жизнь. Поэтому, когда я говорю, что застрелил вашего мужа не из ненависти к терианам, а из крайней необходимости, вы должны мне верить. Я сделал это, защищая граждан города, иначе жертв было бы гораздо больше. И когда я говорю вам, что мне жаль, это не попытка отделаться дежурной фразой. Я говорю вам это, потому что понимаю вашу боль и искренне соболезную утрате.

Миссис Руиз молча смотрела на него, пока слезы ручьем катились по ее щекам. Поколебавшись секунду, она кивнула. И тут сквозь толпу, выкрикивая проклятья, к ней протиснулся высокий широкоплечий молодой териан. Он сыпал грязными ругательствами, выплевывая их словно яд прямо в лицо Келвину.

— Lla callate (исп. — замолчи), Гектор, — велела ему миссис Руиз. — Basta (исп. — хватит).

— Pero, tía… (исп. — но, тетушка…)

— Мы уходим. Ahora (исп. — сейчас же).

Гектор пронзил Келвина уничтожающим взглядом и угрожающе ткнул в его сторону пальцем.

— Это еще не конец. — Развернувшись, он последовал за своей тетей. И только после того, как они исчезли в толпе, Келвин смог выдохнуть с облегчением. Стоило миссис Руиз уйти, толпа быстро рассосалась. Неизвестно, попросила ли она их разойтись или нет, но Келвин был рад, что все обошлось без происшествий. За сегодняшний день не было произведено ни одного ареста. Когда на месте толпы оставалось лишь нескольких случайных зевак, оперативные команды THIRDS потянулись к своим грузовикам. Келвин, дождавшись приказа Слоана, тоже присоединился к своим товарищам. Повисло неловкое молчание. Итан уже собирался занять место водителя, но его остановил Мэддок.

— Отставить, Хоббс. Шагом марш в кузов. Эш за руль, повезешь нас обратно в штаб.

Резкий тон сержанта не предвещал ничего хорошего.

Эш молча подчинился приказу, и остальная команда заняла свои места. Мэддок, который сегодня был на редкость не в духе, уселся прямо напротив Итана и Келвина.

— Ну и что вы, двое, там устроили?

Итан поднял руку и указал на себя, но Мэддок осадил его гневным взглядом.

— Ну, уж нет. Это касается вас обоих. Но, блядь, что на тебя нашло? Какого хрена ты вот так запросто снял с напарника шлем? Ты бы еще нарисовал ему мишень на лбу, когда у нас обострение конфликта в самом разгаре! Нас ведь информировали, что у кого-то из протестующих может быть огнестрельное оружие. И ты, Хоббс, прекрасно знаком с правилами. Блядь, даже новичкам они известны!

— Он пытался достучаться до нее, — ответил Келвин, в надежде немного отвести гнев от Итана.

— А я пытаюсь достучаться до твоей башки, которую могла прошить пуля! — резко выкрикнул Мэддок, кипя от злости. — Вам было ясно сказано: никаких лишних взаимодействий! Тем более со вдовой Руиза. О чем вы думали? Не хотите мне поведать? Потому что я разрываюсь от любопытства, так хочется узнать, что за хрень в тот момент творилась у вас в головах.

— Толпа была взвинчена до предела и в любой момент могла учинить беспорядки. Все как будто ждали сигнала от миссис Руиз. Да и она сама была на грани применения физической силы.

— И вы двое решили взять на себя ответственность и нарушить протокол, имея лишь призрачную надежду на то, что она вас послушает?

— Все СМИ гудят о том, что я убил ее мужа из-за расовой нетерпимости. Они сыграли на том, что я человек, и слепили из меня монстра, ненавистника терианов. Когда человек обезличен, на нем проще срывать злость. Итан просто показал ей, что она неправа. — Он поднял взгляд на напарника и тот мрачно кивнул. Был только один способ заставить сержанта понять. — Ладно, думаю, вы, так или иначе, все равно узнаете. Так как, скорее всего, это растиражируют по всем гребанным новостям.

Он точно видел в толпе несколько мобильников. Протестующие готовы были зафиксировать каждое его действие на случай, если он вдруг проявит агрессию. Кажется в наше время любой чих, записанный на камеру, так или иначе, оказывается в интернете.

Келвин поведал команде о своих шрамах, не вдаваясь при этом в жуткие подробности. Он рассказал, при каких обстоятельствах получил их, но не упомянул об обширной потере крови, многочисленных швах и жутких кошмарах, которые месяцами мучили его после этого.

— В тот вечер я думал, что могу умереть. Копы не стали бы долго разбираться и списали все на разборки банд. В нашем районе подобное не было редкостью, а если брать в расчет постоянные приводы в кабинет директора за драки, они наверняка причислили бы меня к одной из группировок.

— Вот жесть. — Декс покачал головой и Келвин, не в силах смотреть в полные ужаса лица товарищей, поспешил отвести взгляд. Даже Мэддоку, казалось, стало не по себе. Келвин не стыдился своего детства, но ему не хотелось тащить ужасы прошлого в настоящее. Он просто продолжал жить ради своей мамы, Итана и себя самого. Конечно, некоторыми поступками он не гордился, но тогда он мог думать лишь о том, как пережить еще один день. Потому что каждый новый день приближал его к тому моменту, когда он сможет выбраться из той дыры.

— Миссис Руиз нужно было объяснить, что я убил ее мужа не из-за ненависти, — сказал Келвин. — Это важно. Потому что из ее слов я понял, что раньше их семье не раз приходилось сталкиваться с ненавистью и предрассудками. Я человек, но подобное меня тоже коснулось. Она должна была понять это. Итан просто нашел возможность достучаться до нее. В конце концов, в чем заключается наша работа? Находить подход к гражданам, налаживать с ними контакт и разъяснять им, что мы здесь не ради одного конкретного вида, а ради них всех, не так ли?

В кузове грузовика повисла гнетущая тишина, его товарищи погрузились каждый в свои мысли. Келвин и подумать не мог, что об этой истории узнает кто-то кроме его матери, но, если этим он смог кому-то помочь, оно того стоило. Затаив дыхание, он внимательно следил за тем, как суровый взгляд Мэддока перемещался с него на Итана и обратно.

— В следующий раз, если нарушите протокол, то вылетите из команды, как пробка из бутылки шампанского. Все ясно? Остальных это тоже касается.

Команда в полном составе дружно закивала в ответ. Сержант хлопнул Итана по колену и откинулся на спинку сидения. За всю дорогу до штаба больше никто не проронил ни слова. Они сумели предотвратить потенциально опасную ситуацию, но Мэддок был прав. Достучаться до людей или терианов, доведенных до отчаяния практически невозможно, и они прекрасно это знали. Прислушиваясь к мнению граждан, им надо было не только помнить об исполнении служебных обязанностей, но и уметь четко выполнять свою работу, чтобы в случае угрозы суметь защитить невинных. Иногда казалось, что мир не стоит на месте и не за горами то время, когда люди и терианы смогут спокойно сосуществовать друг с другом, но тут вновь раздавалась сирена и на очередном вызове перед Келвином открывалась реальная картина. Так что всем им предстоял долгий путь и временами казалось, что все становится только хуже.