— Ну и кто тут врушка? — спросила я, задыхаясь.

Заставив себя не закрывать глаза, я осмотрела его всего и его великолепные татуировки в естественном солнечном свете, который падал через большие кухонные окна. Боже, это было потрясающе.

Я провела пальцами по реалистично изображенному глазу, расположившемуся на его левой груди, в уголке которого свисала одна единственная слеза. С другой стороны было анатомическое сердце, покрытое трещинами. Оно выглядело так реально, за исключением того, что оно распадалось на части, на множество маленьких, разломанных кусочков. Под его ребрами были слова "прости", "следуй" и "страх", которые формировали треугольник. И все это было соединено изощрёнными и выразительными очертаниями.

Мои пальцы прошлись по треугольнику из слов, и я из любопытства спросила:

— Что это значит?

— Мама, — отрывисто сказал он, его глаза внимательно следили за тем, как мои пальцы двигались по его коже. — Это напоминание не прощать людей, которые сделали мне больно. Следовать за теми вещами, которые я хочу больше всего, и преодолевать страх.

Я издала горловой звук, чувствуя, что слова, по принципу которых он жил, странным образом открыли мне глаза. Я могла бы научиться у них чему-то.

— А птица? — спросила я, проведя рукой по его шее.

— Тоже мама. Это на память о ней.

В горле у меня пересохло так сильно, что я почувствовала нечто похожее на наждачную бумагу и гравий.

— Ты был с ней близок?

Его подбородок дёрнулся, и это простое движение словно заставило его произнести следующие слова:

— У неё были свои демоны, но она меня любила. Она хотела заботиться обо мне, но она... не могла.

Мои глаза наполнились слезами. Я положила руку на разбитое сердце у него на груди, и у меня не было никаких сомнений, что оно символизирует его настоящее сердце, скрытое под кожей, мышцами и костями. Затем я произнесла напряжённым шёпотом, который словно прорывался сквозь камни у меня в горле.

— Мне так жаль, Уайетт.

Эти слова были какими-то неадекватными и такими неправильными. Да, мне было его жаль. Но в этом было нечто большее. Я была опустошена и рассержена из-за него, горе наполнило меня. Я хотела вернуться с ним в прошлое и начать трясти его мать, пока она не соберётся, пока не увидит, каким чертовски ценным был её сын, и как отчаянно ему было нужно, чтобы она заботилась о нём.

— Я в порядке, — сказал он мне.

И я ему поверила.

— Это было очень давно. Но я... я не думаю, что перестану скучать по ней.

Он моргнул, его глаза были стеклянными. Он указал мне на тату в виде поварского колпака на боку.

— Я набил эту, когда Киллиан ушёл из "Лилу". Это был подарок самому себе в честь продвижения.

После этих его слов мы без труда продолжили. Его взгляд прояснился, голос стал ровным. Он опять расслабился. Его руки ласкали меня и, переместившись мне на спину, придвинули меня к нему.

— Меня это не удивляет, — я наклонилась в сторону, чтобы лучше рассмотреть татуировку. — Меня удивляет, что на тебе нет татуировки "Я ненавижу Кайю", — я посмотрела на другой его бок. — Или что-то типа "Су-шеф умри"... где-нибудь?

Он пожал плечами, легонько укусив меня за ключицу.

— Мне кажется, ты забыла, как сильно я на тебя полагаюсь. И всегда полагался, — он поднял голову, и наши взгляды столкнулись так резко, что это могло отключить электричество во всём штате, настолько мощным это было. — И как сильно ты мне всегда нравилась.

Что-то перевернулось у меня в животе.

— Ложь, — обвинила я его.

Медленно покачав головой, он нежно поцеловал меня.

— День первый, Кайа. Ты заходишь в кухню — у тебя пушистые ярко голубые волосы и острый язык — и я теряю голову, чёрт побери. Я никогда не видел кого-то настолько резкого и одновременно сексуального. Я сжёг всё, чего касался в тот день, потому что я не мог ни на чём сконцентрироваться кроме тебя.

Я помнила тот вечер, я была точно комок нервов, мне казалось, что меня стошнит в любую секунду, но мои косяки не были замечены, потому что косяки Уайетта были гораздо хуже. Киллиан пилил его весь вечер.

— Ты никогда этого не говорил, — прошептала я, не веря ему.

Я вспомнила о том времени, когда я плохо с ним поступала, срывалась на него, без причины бросала ему вызов. Боже, все эти годы я была злобной стервой.

Я вспомнила обо всех тех сообщениях, что мы писали друг другу. О том, как мы недавно целовались. Я вспомнила о том, как иногда позволяла ему побеждать. Как я фактически убивала себя на работе, чтобы ему было легче адаптироваться к должности шеф-повара.

Хорошо, может быть, я не всё время вела себя ужасно.

— У тебя был парень, — напомнил он мне. — Либо у меня была девушка. Господи, ты спала с этим долбаным Чарли, — он поморщил лицо от отвращения. — Время всегда работало против нас.

Как и теперь. Он не хотел этого признавать, но работать вместе и спать вместе было не лучшей идеей. А ещё была "Сарита"... Я бы назвала это затруднительным положением.

Но он был прав. Все эти годы мы не совпадали. И вот, наконец, мы оба были одни. И то, что с нами происходило, было слишком классным, чтобы это отпускать. Мне хотелось исследовать это. Исследовать его.

— Сейчас тоже не самое подходяще время...

Его руки, обнимающие меня, расслабились, а мускул на лице запульсировал так, как мне нравилось.

— Ты думаешь, меня остановит тот факт, что мы работаем вместе? — он уверенно покачал головой. — Кайа, это наконец-то случилось, — он выдохнул в той расслабленной и чудесной манере, которая заставляла моё тело реагировать на него.

Я чувствовала его каждой клеточкой, до самых пальцев ног, и всеми частями за пределами моего физического тела. Он становился чем-то постоянным внутри меня, и я не могла остановить это.

— Наконец-то, чёрт побери, — он обхватил руками мою голову и запрокинул её назад, заставив меня встретиться глазами с его пристальным, всепоглощающим взглядом. — Это же по-настоящему? Это глубокое чувство, чёрт побери. И если ты со мной, давай за это бороться. Работа, друзья, твои родители, что бы ни встало на нашем пути — это только шум. Мы решаем, что мы делаем, чего мы хотим. Мы решаем, как сильно мы будем ради этого стараться, и когда мы решим всё бросить.

После всех этих лет, я должна была признать, что я хотела этого так же сильно, как и он. Может быть, я хотела этого так же долго, как и он.

— Ты думаешь, ты потом это сделаешь? — я откашлялась, на поверхность всплыли мои старые страхи и неуверенность в себе. — Я имею в виду, бросишь всё?

Он снова улыбнулся, уголки его рта медленно приподнялись так, как я любила.

— Кайа, я пытался начать эти отношения в течение пяти лет. И мой план состоит в том, чтобы попытаться заставить тебя остаться со мной навсегда.

— Навсегда? — это слово вырвалось из меня со свистом недоверия.

Выражение его лица опустошило меня, разорвало на части моё сердце, потопталось на моей душе, а потом каким-то образом собрало все кусочки воедино. Его карие глаза сверкнули, а улыбка сделалась ярче. Он всем своим видом излучал постоянство и надежду.

— Ты такая трусишка, — усмехнулся он. — Я знаю тебя столько лет, и не могу поверить, что я только сейчас понял, какая же ты трусишка.

Я выпрямилась и, сократив то небольшое расстояние, что оставалось между нами, прижалась к нему.

— Я не трусишка, — запротестовала я, поддавшись на его вызов. — Просто я думаю, что ты слишком торопишься.

— Конечно же, ты трусишка.

Схватив его за сосок, я быстро перекрутила его, заставив его отпрыгнуть и оттолкнуть меня.

— А вот теперь ты жестокая! Мне надо переосмыслить все наши отношения.

Я проигнорировала то, как моё сердце подпрыгнуло на слове "отношения", а мой желудок сжался от страха. Я не могла позволить, чтобы он оказался прав насчёт меня. Между нами происходило что-то хорошее, красивое и честное, и я не могла убежать от этого из-за того, что в прошлом мне сделали больно.

— Ну и кто тут трусишка? — усмехнулась я, потянувшись к другому его соску. Он посмеялся, заметив мои попытки. — Я в деле, Шоу. Ты хочешь продолжительных отношений. Ты их получишь. Я уделаю тебя в любом случае.

Он покачал головой, эта война между нами никогда бы не закончилась.

— Хорошо.

Он протянул мне руку, и я взяла её, думая, что он будет нежным и мягким. Но он схватил меня за запястье, играючи стащил меня со стула и перекинул через плечо.

Я вскрикнула от удивления:

— Поставь меня вниз.

— Это я и собираюсь сделать, — загадочно пообещал он.

— Куда мы идём? — спросила я требовательным тоном, в то время как он бежал со мной на своём плече через весь дом. Верх моего платья болтался внизу, но почти не закрывал мою грудь. Я схватила его сзади за джинсы и изо всех сил прижалась к нему.

Мы ворвались в какую-то комнату, и, хотя я и была перевёрнута вверх ногами, я поняла, что это его спальня. Тёмно зелёные шторы висели на гигантском окне, из которого открывался великолепный вид на утёсы. Мебель была выполнена в насыщенных коричневых оттенках и мягких цветах, что создавало типично мужское и стильное пространство.

Он кинул меня на свою кровать, которую я могла теперь увидеть собственными глазами. Она была огромной. Разве мог он быть ещё более идеальным?

Он навис надо мной.

— Ты со мной, Кайа? Пленных не берём?

Я улыбнулась ему. Мне стало интересно, дорожит ли он так же моими улыбками, как я его.

— Пленных не берём, Уайетт. Ты и я. Хорошо это или плохо. Есть только ты и я.

И вот она появилась. Улыбка, которая уничтожила все остальные улыбки до неё. Он наклонился ко мне, и я откинулась назад. Он быстро последовал за мной, наши тела теперь были параллельны друг другу, но не касались.

— Я так долго хотел это услышать от тебя.

— Я давно уже хотела это сказать, — и я поняла, что действительно этого хотела.

— А ещё я ждал вот этого, — его глаза потемнели.

— Чего?

— Тебя, Кайа. Тебя всю.