— Новичок! — глубокий тенор Рохана прозвенел в гудящем воздухе, разрезая напряжение между ними. Кэмерон напрягся, и его ноги, казалось, послушались Рохана раньше, чем всё остальное. Он бросил ещё один грустный взгляд на Джона, прежде чем его увели.

Как только Джона остался один, его начало трясти. Он сильно дрожал, хотя внутри горел, и слёзы Джона лились пылающими ручьями по его щекам. Он прижал ладони к своим глазницам, пока они не заболели, и в конце концов слёзы прекратились. А затем не осталось ничего, кроме дыма.