Ему потребовались все силы, чтобы держать себя под контролем, пока не приехала его мать.

— Мам, тебе нужно поговорить с преподавателем. Я не могу делать с кем-то проектом, — стал умолять Аарон свою мать, как только захлопнул дверь машины. Она приехала как раз вовремя и ждала его, когда он выбежал из здания.

— Сделай глубокий вдох и успокойся, Аарон. Что бы это ни было, мы разберёмся. А теперь, расскажи мне, что произошло.

Её спокойствие нервировало его. Как она могла быть такой спокойной, когда он разваливался на части? Он с самого начала не хотел поступать в колледж, но теперь, когда оказался там, у него появилось занятие. Это позволяло ему думать о чём-то другом, сосредоточиться на чём-то другом, кроме несчастной реальности его жизни. Его учёба в колледже закончится раньше, чем даже успела толком начаться.

Он никак не сможет закончить колледж без этого урока, не важно, с кем поговорит его мать. Это было необходимо для следующего курса серии. Он будет стоять на месте, если не сможет справиться с этим. Проблема была в том, что он никак не сможет работать так близко с кем-то другим. Что ему делать? Его руки машинально сжались в кулаки, как и всегда, когда начинался приступ паники. С кем бы его ни поставили в пару, его будут жалеть, пялиться на него, может даже попросят другого партнёра из-за отвращения к нему. О боже.

— Аарон, тебе нужно успокоиться. Я поговорю с твоим преподавателем. Что может быть хуже всего, милый? Подумай об этом. Любо ты бросишь этот урок, либо разделишь работу с кем-нибудь, кого больше никогда не увидишь. Может, я попрошу учителя позволить тебе делать проект самому. Всё будет в порядке.

Аарон посмотрел на обеспокоенное лицо матери и кивнул, делая глубокий вдох. Она была права. Худшее, что могло произойти, это то, что он бросит колледж. Он уже переживал намного худшее. Откинувшись на спинку пассажирского сидения, он закрыл глаза, пытаясь преодолеть свой страх, преодолеть панику. Его мать позаботится об этом; она всегда со всем разбиралась. Он будет в порядке. Ему не обязательно было учиться в колледже. Это не было вопросом жизни и смерти. Он был в порядке.

Через десять минут глубокого дыхания и самоуговоров, он наконец открыл глаза и увидел, что мама ему улыбается.

— Чего ты улыбаешься? — спросил Аарон, искренне заинтересованный. Ему момент не казался особо счастливым или весёлым.

— Ещё полгода назад ты не смог бы сам себя успокоить, если начал паниковать. Тебе пришлось бы выпить Ативан.

Он на минуту задумался над этим. Она была права, но он сразу же оттолкнул эту мысль, потому что не хотел надеяться. Если он начнёт надеяться, что всё наладится, когда это не так, это опустошит его ещё больше, и родители наконец отошлют его. Нет, ему не становилось лучше. Ему придётся продолжать полагаться на свою мать, обходиться без друзей, просто существовать. Находясь под лекарствами, он мог мечтать о нормальной жизни, но когда их действие прекращалось, он вспоминал, что для него это никогда не будет возможно. Так что, когда его мать намекнула, что ему становится лучше, он отложил этот комментарий в сторону, чтобы изучить, когда снова осмелится надеяться. Казалось, его мать всё поняла.

Как только они приехали домой, его мать позвонила в кабинет доктора Майера, чтобы поговорить с ним о проекте, даже предложила, чтобы Аарон поработал над этим один. Однако, так как смыслом проекта было сотрудничество, преподаватель не поддавался. Он говорил, что программистам зачастую приходится работать в командах, чтобы достичь своих целей. Доктор Майер хотел, чтобы они начали работать над тимбилдингом и профессиональными навыками общения. К тому времени, как разговор закончился, и она повесила трубку, Аарона чуть ли не тошнило.

Ладно, двадцать пять процентов оценки. Если он на отлично справится с остальной частью курса, то сможет набрать проходной балл, совсем не делая проект. Это подняло ему настрой. С обновлённым чувством надежды, он пошёл наверх, чтобы начать читать своё первое задание.

На следующий день, на уроке, доктор Майер начал читать лекцию о структуре программ. Аарон наблюдал за ним поверх своего плоского монитора, следя за всем внимательнее, чем когда-либо на каком-либо уроке. В старшей школе, насколько он мог помнить, было легко. Он слушал лекцию, делал домашнее задание, может подучивал что-то для тестов — по большей части в плане истории — и на этом всё. Заканчивать старшую школу, находясь на домашнем обучении, было совсем другим делом. Хоть других учеников не было, и Аарон сидел за собственным кухонным столом, он чувствовал беспокойство и тревогу. Сосредоточиться или запомнить что-то казалось ему проблемой, как никогда не бывало в прошлом. Его матери приходилось тяжело бороться, просто чтобы добиться, чтобы он достиг требований, необходимых для окончания школы. В то время Аарон не видел смысла продолжать своё школьное образование, как и не видел смысла идти в колледж. Окончание старшей школу и поступление в колледж принесли две позитивные вещи — эти жесты словно дали его матери цель в жизни, будто она приносила реальную пользу. Ещё это отвлекало его мысли от ужасных изображений, которые продолжали его мучить.

Когда преподаватель сделал паузу, Аарон проверил свои часы и увидел, что до конца урока осталось ещё почти двадцать минут. Он ждал, но лекция, казалось, закончилась. Женщина через два сидения от него сидела тихо, а парень рядом с ним с любопытством оглядывался вокруг. Так как у них не было лабораторной работы, может, это означало, что их отпустят пораньше. Аарон был в лёгком восторге от этой перспективы.

— Ладно, ребята, на этом я закончу, чтобы дать вам время узнать своего нового партнёра по проекту и, может быть, начать работать над вашим планом, — сказал доктор Майер, беря список класса. Аарон почувствовал, как на его лбу начинает выступать пот, и в комнате вдруг стало намного жарче, ворот рубашки его душил. Преподаватель собирался назначить им партнёров. Он не мог с этим справиться. Он просто не мог посмотреть в лицо какой-нибудь бедной девушке, когда она увидит его в качестве своего партнёра. Сделав глубокий вдох, он попытался заставить себя успокоиться.

— Когда я назову ваше имя, встаньте, чтобы ваш партнёр мог вас найти.

Ладно, забудьте о спокойствии. Когда назвали его имя, и все повернулись посмотреть на него, они просто пялились. Все пялились. Он был отвлекающим уродцем. Схватив с пола свою сумку с ноутбуком, он случайно толкнул парня рядом с собой, не глядя бросая свой блокнот, тетрадь, ручку и диктофон в один из карманов сумки, и чуть не перевернул стул в спешке выбежать из кабинета.

— Мистер Даунинг! — крикнул ему вслед преподаватель, когда он добрался до двери и помчался к парковке, даже не останавливаясь позвонить матери, чтобы сказать ей, что выйдет раньше. Когда она приехала, почти через пятнадцать минут, он сидел на верхней ступеньке у здания лабораторий, скрутившись в маленький комок, обвив руками свою сумку и глядя на свои ботинки.

— Аарон, милый, поехали домой, — перед ним появилось испуганное лицо матери, и Аарон, сидя на бетоне, поднял взгляд на неё. Он задумался, как долго она пыталась привлечь его внимание. Должно быть, прошло немало времени, учитывая, как она была напугана. Может, однажды он просто уйдёт в себя и больше никогда не выйдет. Он медленно встал и пошёл за ней к машине, на онемевших ногах. Он сидел на пассажирском сидении, застыв как камень, пока они не доехали до подъездной дорожки перед своим домом. Его мать вытащила ключ из зажигания, отстегнула ремень безопасности и повернулась к нему. Прежде чем ей выдался шанс спросить, он ответил на её вопрос.

— Доктор Майер сегодня назначал нам партнёров по проекту, — сказал Аарон безжизненным голосом.

— Тебе не нравится твой партнёр? — спросила мать.

— Я и не узнал, кто он.

Следующие десять минут Аарон объяснял своей матери, почему почувствовал себя как в ловушке, и почему ему нужно было уйти. Она кивала, будто понимала, но это было не так. Она не могла понять.

— Мне просто придётся бросить этот урок. Я не могу подвести другого студента, — Аарон вздохнул, выходя из машины и идя к дому. С каждым шагом казалось, что он тащит себя по дорожке. Он не мог дождаться, когда поднимется наверх и ляжет. Казалось, будто в последнее время он олицетворением летаргии. Днём он брал газировку из холодильника, запивал ею таблетки и гнался за беспамятством.

Зайдя в дом, Аарон первым делом пошёл наверх, чтобы переодеться в майку с длинным рукавом и спортивные штаны. Он по опыту знал, что чем комфортнее ему будет, тем легче придёт сон. Ну, было только чертовски жарко. Вся его одежда, каждый предмет должен был закрывать его кожу — от маек с длинным рукавом до длинных штанов. Он никогда, даже посреди лета, не носил то, что показывало шрамы на его руках и ногах. Его от них тошнило. Достаточно было того, что он не мог скрыть шрамов на лице и шее. Они были постоянным физическим напоминанием о его кошмаре, преследуя его каждое мгновение бодрствования.

Спустившись вниз за своей газировкой, он услышал голос матери. Так как дома они были одни, он предположил, что она говорит по телефону. Чувствуя себя слегка виноватым из—за то, что подслушивает её разговор, он развернулся обратно к лестнице, но остановился, когда услышал своё имя.

— Нет, Аарон в порядке. Ему просто стало… некомфортно из-за того метода, которым вы решили распределять своих студентов на пары. Он не хотел, чтобы целый кабинет людей смотрел на него, когда он встал, чтобы найти своего партнёра, — говорила его мать, и похоже, она начинала терять терпение. — Нет… Нет… вы не могли знать.

Бог знает, его преподаватель не мог предсказать, что Аарон сбежит с урока. По большей части Аарон сам не имел понятия, что выведет его из себя, а он жил со своими неврозами больше двух лет.