Глава 4

Как Аарон и ожидал, мать предложила пойти с ним в книжный магазин, просто чтобы составить ему компанию. Конечно, он знал, что она боится за него. Учитывая компании людей в кампусе, будет ли это тот день, когда у него случится приступ паники в книжном магазине, или он потеряет сознание в уборной? Мать коротко рассказала колледжу о его различных неврозах и о нынешнем прекращении визитов к терапевтам, но по итогу дня это его мать будет собирать кусочки, если он развалится. Потребовалось много времени, чтобы убедить её подождать в машине во дворе. Если он собирался сидеть на парах в кабинете, полном людей, ему нужно было начинать делать всё самому.

По воле случая, когда он пришёл, в книжном магазине было достаточно тихо. Возможно, большинство студентов уже получили свои учебники.

— Я могу вам помочь? — спросила молодая девушка за стойкой, когда Аарон подошёл ближе. Улыбка быстро исчезла с её миниатюрного лица, когда Аарон поднял взгляд, его шрамы резко подсветились флюоресцентным освещением. Он мог сказать, что она старается не пялиться, накручивая свои светлые волосы на палец, явно нервничая от дискомфорта. Аарон молча протянул ей свой чек, а она проверила его и пошла к полку в нескольких шагах позади неё, чтобы взять его пакет с книгами. Оглядывая различные предметы на витрине, пока ждал, он радовался, что мама уже позаботилась обо всём остальном, в чём он нуждался. Аарон подумал, может, его мать нашла какое-то особое успокоение в чём-то таком рутинном, как покупка школьных принадлежности, потому что ещё было кому их покупать. Выбор блокнотов и ручек был маминым способом отпраздновать тот факт, что они ему нужны.

Волоски на его загривке встали дыбом, когда он почувствовал, как кто-то встал в очередь позади него. Он не хотел находиться здесь дольше, чем было необходимо. Боже, он не знал, сможет ли сидеть в классе в окружении людей, если не мог даже постоять в очереди за книгами. Девушка вернулась к стойке и дважды проверила содержимое пакета, чтобы убедиться, что всё сходится с его чеком. Аарону казалось, что она практически специально тянет время, проверяя его вещи. От этого ему было некомфортно. Она подвинула пакет к нему, но не отпускала дно, когда он схватился за ручки сверху.

— Не знаю, помнишь ли ты, но… эм... мы вместе ходили в старшую школу, — наконец сказала она. В его голове зазвенели предупреждающие колокольчики, и сердцебиение ускорилось. Его дыхание стало поверхностным, и он попытался забрать у неё пакет и уйти, но она держала. — Мне жаль насчёт…

Это максимум, что ей удалось сказать, прежде чем Аарон вырвал пакет из её хватки и бросился к двери. Он понятия не имел, собирается ли она выразить своё сожаление о том, что произошло с ним или с Джульеттой, но всё равно, он не хотел слышать. Он ненавидел слово «жаль». Они не могли понять, что значит это слово. Эта девушка, да и все, кто безуспешно пытался его успокоить, они не могли сожалеть так, как он. Он не хотел их пустых извинений, не важно, какими искренними они казались. Аарон не знал девушку за стойкой, не помнил её. Она определённо не знала его, по крайней мере парня, которым он стал. Не было абсолютно ничего, что она могла бы сказать, чтобы он хотел это услышать.

Его руки по-прежнему были сжаты в крепкие кулаки, одна на ручках пакета из книжного магазина, другая неловко висела сбоку, пока он выходил во двор с идеальными газонами и скромными ухоженными зданиями. И оказалось, что в кампусе также лучшая программа по информационным технологиям в радиусе ста миль. Его родители настаивали, чтобы он учился в колледже, даже если ему не казалось, что у него есть какое-то будущее. Психотерапевты говорили его матери, что Аарон должен жить как можно более нормальной жизнью, вернуться в общество. Это была шутка. Аарон будет учиться в этом колледже не ради знаний, а потому, что он в десяти минутах от дома. Его мать сидела дома, чтобы заботиться о нём и его братьях, так что в любое время будет не более чем в десяти минутах от него. Так было всю его жизнь, но сейчас, как никогда раньше, эта близость была жизненно важной.

Истощённый и погружённый в мысли, Аарон сел на одну из скамеек, стараясь успокоить своё колотящееся сердце, прежде чем возвращаться на парковку, где ждала его мать. В воздухе висел запах свежескошенной травы, пока прохладное утро позднего лета превращалось в тёплый день. Он слышал вдали газонокосилку, но по большей части единственным звуком была тихая болтовня студентов на тротуаре рядом с ним. Крепко держа в руках пакет, будто это был якорь, привязывающий его к реальности, он смотрел вокруг невидящим от долгой и бессонной ночи взглядом. Скамейка, рядом с которой он сидел, была одной из полукруга возле абстрактной статуи из металлических кругов на квадратной основе. Открытую зону украшали маленькие кусты, по-прежнему цветущие маленькими фиолетово—синими цветками. Ему следовало вернуться к машине, пока мама не начала переживать, но он пока не хотел уходить. Здесь было мирно, практически спокойно. Аарон никогда никуда не выходил, и этот прекрасный оазис свободы был намного менее гнетущим, чем спальня, которую он редко покидал. Девушка, которую он не знал, помахала ему рукой, пока он не полностью не поднял лицо, и солнце не раскрыло его шрамы. Выражение её лица изменилось на шок и ужас, которые он так хорошо знал, которое словно приветливый друг обещало избавление от возможного собеседника.

Когда его плеча коснулась рука, это было так неожиданно и так его напугало, что он слетел с края скамейки, пошатнулся на онемевших от шока ногах и упал на землю. Его пакет с книгами приземлился у его ног, и учебники рассыпались по тротуару. Жгучая боль охватила его бок, когда он ударился о край основания статуи, и только чудом ему удалось сдержать крик. Аарон скрутился в клубок, в единственную защитную позицию, о которой мог подумать. Притянув колени к груди и закрыв голову руками, он даже не подумал достать из кармана телефон. В тот момент единственной целью было защитить себя.

В его ушах громко прозвучал хлопок двери фургона, пока он отбивался от парня, который держал его. В его ноздрях стояла вонь несвежего пива и пота, пока чужие руки сжимали его, как тиски. Оглянувшись, он увидел, что Джульетта отбивается с такой же силой, как и он.

— Шшш… Успокойся, малой, мы просто немного покатаемся.

Вернулись воспоминания того вечера, сильные и непрошенные, когда он съёжился рядом с бетонным основанием статуи. Твёрдое, непреклонное присутствие этого основания отчасти успокаивало, и Аарон прижался к нему ближе, пытаясь спрятаться от нападения, которого ожидал. Ожоги, сначала будут ожоги.

— Не трогайте меня… Пожалуйста… н-не прикасайтесь ко мне, — повторял он снова и снова, уткнувшись в свои колени, которые уже находились прямо перед его лицом, пока он раскачивался на земле. Сомкнув руки на голове, он смутно осознавал, что силуэт, стоящий над ним, не исчезает. Затем вдали хлопнула дверь машины, и он услышал шаги. Но всё равно не смел двигаться.

— Аарон… Аарон, я не буду тебя трогать. Малыш, ты меня слышишь? — голос его матери пробивался через туман страха и паники. Слава богу. Никто не мог ему навредить, пока его защищала мать. Она спасла его даже в тот вечер. В тот ужасный вечер она пришла и спасла его.

— Мамочка? — голос Аарона был дрожащим и тихим, пока он позволил себе убрать руки от головы и обвить ими колени. — Мамочка, я хочу домой, — у неё перехватило дыхание, и она говорила так, будто могла заплакать. Он даже не мог вспомнить, когда последний раз называл её «мамочкой» — возможно, только когда был маленьким мальчиком.

— Хорошо, малыш, мы поедем домой, — ответила его мать тихим, обнадёживающим голосом. Затем её голос изменился, когда она обратилась к его неизвестному обидчику.

— Вы что-то хотели? — холодно спросила мать Аарона. Очевидно, она была расстроена приступом Аарона. Ответ, который она получила, был странным и звучал практически иностранно, хоть и на идеальном английском.

— Мне. Очень. Жаль, — голос парня дрожал, и он говорил медленно, произнося каждый слог очень чётко, будто не привык говорить или думал, что Аарон отсталый. Честно говоря, Аарону было всё равно; ему хотелось убраться оттуда к чёртовой матери. Что-то в медленном, сдержанном произношении незнакомца было не то, и Аарон понял, что не хочет поднимать взгляд на лицо парня. Он не хотел видеть ужас или жалость. Он хотел поехать домой.

— Я. Спрашивал. У. Него. Дорогу, — продолжал парень, всё тем же медленным, сдержанным тоном. — Я. Не. Вижу. Что. Он. Говорит. Он. Что-то. Говорит?

— Он сказал: «Пожалуйста, не прикасайтесь ко мне». Какое вы ищете здание? — усталость в голосе матери наполнила его стыдом. Он знал, что она просто хотела отвезти его домой, но его грудь сжималась от того факта, что он не мог даже справиться с тем, что парень просто спросил у него дорогу. Он был в ярости, что не может вести себя как нормальный человек, что ему приходится ёжиться в тени этого парня, который не был реальной угрозой.

— Паттерсон.

— Это здание на другом конце парковки, — объяснила его мать.

— Спасибо, — ответил парень, и Аарон, чувствуя выход, поднялся на ноги и метнулся к машине, не поднимая взгляд на заблудившегося студента. Прошло около минуты, прежде чем мать присоединилась к нему, и вместе они сели в машину и поехали домой. Тишина в машине была практически оглушающей.

Мать принесла ему транквилизаторы и бутылку виноградного сока, пока он сидел на своей кровати и смотрел на дверь. Тихое жужжание кондиционера было единственным звуком в комнате, в то время как он молча принял таблетку. Прошло пару недель с тех пор, как он в них нуждался, но сегодня без них определённо было не обойтись. Изображения воспоминаний того, что он испытал во дворе, были выжжены в его разуме, и он знал, что только транквилизаторы помогут от этого избавиться. Они никогда не исчезали полностью, но на какое-то время переставали его мучить. Всё ещё полностью одетый, за исключением обуви, он лёг на кровать лицом к стене, подтянул колени к груди и ждал, пока лекарства сделают свою работу.