Я понимал, что должен был это изменить каким-то образом.

Моим решением стала Бетти Скотчдейл. Она разительно отличалась от всех моих предшествующих жертв. Она была богата, широко известна и очень стара. В моих убийствах не было никакой закономерности, если не считать того, какими извращенными и грязными способами я их совершал. Насчет Бетти у меня тоже были планы. Ее смерть была самой жуткой, и о ней узнал весь мир.

Весь мир узнал и обо мне.

Старая ведьма жила в огромном особняке в абсолютном одиночестве. В свои семьдесят три года она была вдовой. Ходили слухи, что ее супруг специально покончил собой, чтобы избавиться от нее. Но как бы там ни было, он умер, а все состояние, сколоченное на инвестициях, досталось ей. Она не дала ни цента никому из своей родни, и те соответственно не жаловали старушку вниманием. На самом деле, она экономила на всем. В том числе и на услугах охранного предприятия.

Время было уже далеко за полночь, когда я, разбив стекло, проник через черный вход в дом Бетти. Я неизменно был предельно осторожным: припарковался далеко от ее дома, надел маску, хотя и не сомневался, что в доме не было камер, и перчатки, чтобы не оставлять отпечатков на барахле старухи. Я вел себя куда осмотрительнее, чем во время моего первого убийства.

Освещая себя дорогу маленьким карманным фонариком, я быстро нашел дорогу в хозяйскую спальню. Храп Бетти слышен уже н полпути к ее комнате, что заставило меня пересмотреть теорию о том, почему ее супруг свел счеты с жизнью. Я неслышно вошел внутрь, на цыпочках подкрадываясь к огромной кровати, на которой миниатюрная фигура старухи практически затерялась. Я посветил на нее фонариком. Рот миссис Скотчдейл был распахнут, а раздражающий звук, который она издавала, не прекращался. Ее подушка была настолько обильно залита слюнями, что я подумал, а не утопить ли ее в них.

Расчехлив сумку с ножами, я решил, что самое время начать.

― Бетти, пришло время просыпаться.

Она по-прежнему храпела.

― Бетти? Бетти!

И вновь, никакой реакции. Всем было известно, что она купается в деньгах, но, очевидно, была столь скупой, что зажала на слуховой аппарат. У меня мелькнула мысль, что если ее уши ничего не слышат, то зачем они ей вообще? Я взял одной рукой ее за левое ухо, а другой начал отпиливать его одним из моих самых маленьких ножей. И вот она открыла глаза. Ее храп прекратился. Теперь она вопила во все горло.

― Вы меня слышите, миссис Скотчдейл? ― прокричал я, поднеся ее только что отрезанное ухо к своим губам.

Бетти сбросила с себя одеяло и упорхнула с кровати. Я с ужасом наблюдал, как она споткнулась и рухнула на пол. Я делал это с ужасом, так как и представить не мог, что эта старая перечница спит голышом.

― Бог с тобой! Никто не хочет на это смотреть, ― заявил я, увидев, как ее тощая бледная задница пытается подняться с пола. Затем швырнул ее ухо через плечо и подошел к усохшему телу, стараясь не особо его рассматривать.

― Прошу вас, ― кричала она, ― можете брать, все что хотите.

― Я обязательно так и сделаю.

Я усмехнулся сквозь прорезь в лыжной маске.

Схватив одной рукой свою сумку, а другой ее за лодыжку, я потащил Бетти из спальни. Ее вопли не утихали до тех пор, пока мы не достигли лестницы. Я ухмыльнулся, когда услышал, как она ударяется головой, при каждом моем шаге. Потом мы вышли через парадную дверь, и я швырнул ее обмякшее тело на газон возле дома.

― Ты собираешься изнасиловать меня?

Я резко остановился и выпустил ее лодыжку из руки.

― Ты совсем что ли извра...

Я посмотрел на нее и с отвращением уставился на бледные ноги. Они были покрыты паутиной из вен и раздвинуты, демонстрируя мне настоящее перекати-поле из седых лобковых волос. Она предлагала мне это в обмен на свою жизнь. Я ― Потрошитель. Я режу людей, как свиней. Я вырываю их внутренности и буквально купаюсь в их крови. Но это зрелище было слишком даже для меня.

Меня вывернуло прямо на ее лужайку.

Краем глаза я заметил, что два дряблых блина, которые она зовет задницей, пытаются подняться с земли и сбежать. С меня было довольно. Я достал свой мясницкий нож и вонзил его ей в спину. Ее кожа была настолько тонкой, что даже не сопротивлялась. Бетти только слегка всхлипнула и рухнула.

― На какое только дерьмо не пойдешь ради известности.

Прямо передо мной, у нее на дворе, красовался большой фонтан. Это и была моя цель, а также основная часть плана. В центре располагалась скульптура, изображающая какое-то римское божество или что-то в этом духе. Я не особо подкован в этих вопросах. Вокруг него были фигуры других людей и детей, тянущих руки к этому божеству.

Разложив перед собой весь арсенал своих ножей, я принялся за работу. Я вспорол дряхлое тело Бетти и начал извлекать ее внутренности. Один за одним я бросал ее органы в фонтан, и вскоре, ее сердце, печень легкие и селезенка плавали вокруг скульптурной композиции, окрашивая воду в красный. Затем, пробравшись сквозь мутную воду, я обмотал ее кишки вокруг каждой из каменных фигур, соединяя их с центральным божеством.

Вы когда-нибудь задумывались какой длины кишечник у человека? Я убедился, что более чем приличной. Фонтан нуждался в последнем штрихе. Я вылез из воды и склонился над выпотрошенным телом старушки Бетти. Я нашел свой маленький разделочный нож и начал срезать кожу с ее лица, пока та не отвалилась, как кусок какой-то колбасы. Я прихватил с собой скотч и вновь отправился к фонтану. Я примастерил ее лицо туда, где был лик Бога и хорошенько закрепил его клейкой лентой.

Меня пробрал смех.

― Ты никогда не выглядела лучше, Бетти.

Я отметил, что пока я растягивал кожу с ее лица, мне удалось избавиться от всех ее морщин. Лицезрел свое творение и был настолько горд собой, что слился в крепком поцелуе с этими мертвыми губами.

Прежде чем покинуть дом старухи, на краю фонтана я оставил свой блокнот. В нем были описаны детали моих предыдущих убийств, которые были известны только мне. Пришло время людям узнать меня таким, какой я есть на самом деле.

***

― Постой минуточку, ― вмешался Оуэн. ― Объясни мне, а что мешало полиции спрятать твой блокнот и скрыть, как и все остальные упоминания о тебе?

― Вся прелесть заключалась в том, что полиция оказалось не первой, кто прибыл на место происшествия. Как только я разделался со старухой, то связался с каждой местной газетой, которую только смог вспомнить, чтобы сделать заявление. Я смекнул, что у них, должно быть, регулярно вырисовывается не мало сумасшедших, заявляющих что не попадя, поэтому уже не был уверен, что новость о серийном убийце сработает. И как ты думаешь, что я придумал?

Оуэн помотал головой.

― Я сообщил им, что мое имя Бетти Скотчдейл и что завтра в восемь утра я сделаю громкое заявление о раздаче всех своих денег. Ты не поверишь, сколько репортеров нарисовалось к этому времени. Каждый из них получил даже больше, чем рассчитывал. У каждого был громкий заголовок для первой полосы.

***

«Даже и не думай об этом».

Ким вздрогнула от неожиданности, пристегивая ремень безопасности. Тут она увидела свое отражение в зеркале заднего вида.

― Я сматываюсь, и ты не сможешь меня остановить.

Она повернула ключ в замке зажигания. Машина завелась, освещая подъездную дорожку, погруженную во мрак.

«Нет. Я не смогу, а вот полиция вполне. Как только они обнаружат тело, они придут за тобой, где бы ты ни пряталась».

― Но... дело в том, что он не перестает смеяться. Я не в состоянии этого вынести.

Ее «второе я» лишь ухмыльнулось в отражении.

«Рич не сможет сделать тебе ничего плохого. Ты уже позаботилась об этом. Просто нужно довести начатое до конца. Ты намного сильнее, чем думаешь».

― Нет. Это не про меня. Если бы ты была права, то я бы давно ушла от него. Вместо этого я просто терпела все оскорбления.

«Это был твой просчет. Со всеми бывает. Самое время вспомнить тот момент, когда ты была по-настоящему сильной, и снова стать таким человеком».

― Не получится. Я даже не могу вспомнить.

Ким чувствовала, как по ее щекам бегут слезы, но в отражении этого не видела.

«Я же помню. Пора это сделать и тебе».

***

― Сука, гони мои бабки!

Ким не успела даже понять, что произошло. Секунду назад она сидела в своей машине, а сейчас находится в доме, где выросла. Мало того, рядом с ней ее мама, которая выглядит так, как тридцать лет назад, и сама Ким стоит у дверей, которые вот-вот сорвутся с петель.

― Кимми! ― закричала мама. ― Тебе необходимо спрятаться.

Но она просто не могла пошевелиться. Страх словно пригвоздил ее ноги к полу. Ким бросила свой взгляд на них сверху вниз, а потом осмотрела свое тело. Она больше не была взрослой женщиной. Она была простым ребенком.

― Кимми! Давай же...

Дверь распахнулась, и в квартиру ворвались двое здоровенных мужиков, толкнув ее мать на усыпанный мусором пол. Оба были в широких куртках с логотипами бейсбольных команд, в спортивных кроссовках на ногах и со множеством украшений. У одного из них в руках был бейсбольная бита. Ким ощутила, как по ее ногам струится теплая моча, как и много лет назад.

― Прошу тебя, Ронни. Просто дай мне еще немного времени. Я все верну.

― Я дал тебе и так достаточно времени, обдолбанная сука, ― заявил мужчина, которого она называла Ронни. ― Поэтому мы здесь, чтобы получить свои бабки.

― Клянусь, у меня сейчас нет такой суммы, но я смогу все вернуть уже на следующей неделе.

Ронни замотал головой.

― А ты что думаешь по этому поводу, Эдди?

Эдди усмехнулся.

― Думаю, мы можем дать ей поблажку и подождать бабки еще недельку.

Ким почувствовала облегчение, и, судя по всему, ее мать тоже. Все, чего она хотела, чтобы эти мужчины ушли. Потом бы она обняла свою маму, и сказала, что все будет хорошо.

Ронни согласно кивнул.

― Хорошо, на следующей неделе. Но проценты мы поимеем сегодня.

Мужчины нагнулись и схватили маму Ким. Они перевернули ее на живот и прижали к ковру. Ким в ужасе наблюдала, как Эдди срывает с женщины юбку. Мама ударила его ногой, но пощечина Ронни выбила их нее дух сопротивления.