Глава тридцать четвертая

Киран

Спустя час и один мучительный телефонный разговор с тем, чей голос даже не думал услышать снова, я возвращаюсь в свою квартиру, теряясь в тумане... небытия.

Я абсолютно ничего не чувствую.

Онемевший. Разбитый.

Одинокий.

Впервые в своей многострадальной жизни я благодарен, что прохожу терапию. Одному Богу известно, как бы я отреагировал, увидев новости, перевернувшие мою жизнь с ног на голову, в любом другом месте, кроме кабинета доктора Фултон.

Все еще погруженный в свои мысли, я даже не замечаю, что моя дверь не заперта. Тем не менее, останавливаюсь, пораженный, обнаружив Ривера в пространстве между своей кухней и гостиной, который ходит по виниловому полу так быстро, что тот может воспламениться. Мне хочется спросить, как, черт возьми, он попал в мою квартиру без ключа, но я слишком опустошен, чтобы переживать об этом.

— Abhainn, — выдыхаю я.

Услышав мой голос, Ривер резко останавливается, и с секунду мы просто смотрим друг на друга.

Волосы у Рива растрепаны, как будто он постоянно пробегался по ним пальцами. Его глаза — темный лес, пожираемый лесным пожаром. Они наполнены ужасом, печалью и ничем не сдерживаемой яростью. Ривер выглядит как развалина, но и я, наверное, ненамного лучше, учитывая все, с чем мне пришлось столкнуться за последние пару часов.

Прежде чем я успеваю снять обувь, положить ключи или хотя бы подумать, Рив наваливается на меня, прижимая к входной двери и пожирая мои губы. Его язык скользит внутрь, переплетаясь с моим собственным, с такой нуждой и отчаянием, как будто мы оба тонем, и это единственный способ понять, как выплыть.

В моем случае эта мысль недалека от истины, потому что, боже, я даже не понимал, как сильно мне это нужно.

Он. Ривер.

Я пробегаю пальцами по его волосам, в то время как он занят тем, что задирает мою одежду, пытаясь добраться до кожи.

— Я видел новости, — бормочет Рив мне в губы после того, как снимает с меня футболку, переключая свое внимание на мой ремень. Я снимаю его собственную, пока Ривер быстро расстегивает мне джинсы и стягивает их вниз вместе с боксерами.

— Я не хочу говорить о гребаных новостях, — рычу я, срывая с Рива остатки одежды, прежде чем упасть перед ним на колени. Не теряя ни минуты, я хватаю в руку его член, прежде чем провести языком по всей его длине. Лаская эрекцию, уделяя особое внимание головке и чувствительному ободку, я убираю руку, чтобы переместить обе на ягодицы Рива и сжать.

— Черт, Рейн, — шипит Ривер, когда мой язык соприкасается с основанием его члена, прежде чем принять тот глубже в горло.

Мой палец скользит между ягодицами в дразнящей ласке, прежде чем я продвигаю его дальше, к кольцу мышц, которые стали моей последней зависимостью.

Черт, это ложь.

Ривер стал моей зависимостью. Даже если бы секс был полностью исключен из уравнения, я все равно бы хотел для себя каждую его частичку.

Меня поражает осознание, что ничего этого больше не будет. Как только мы закончим, все, включая дружбу, исчезнет. И неважно насколько сильно при этой мысли ноет мое сердце.

Это последний раз, говорю я себе, повторяя эту фразу снова и снова, и продолжая скользить губами по эрекции Ривера.

В последний раз он будет со мной вот так. В последний раз я доверю другому парню свое тело и душу.

Это последний раз, когда я могу позволить себе быть по-настоящему счастливым.

Как бы мне ни хотелось прощаться с этим человеком, который стал значить для меня больше, чем моя собственная жизнь, я должен это сделать. По дороге домой я снова и снова повторял себе, почему должен держаться подальше от Ривера, когда выяснится все, что касается моих... отношений с сенатором Теодором Андерсом.

Тед вонзил в меня свои когти и не отпускает. Я знаю, что он пойдет на все, чтобы сохранить свое положение. Мне не понаслышке известно, что Тед не гнушается скрывать преступления ради собственной выгоды.

Даже совершенные не им самим.

Так что я должен порвать с Ривером. Хотя бы ради его собственной безопасности.

При этой мысли я набираю темп, а на мои глаза наворачиваются слезы. То ли от того, что длина Рива попадает в заднюю стенку моего горла, то ли от сожаления и боли, растекающихся по моим венам. Не знаю.

— Детка, — стонет он, толкаясь бедрами с каждым движением моей головы. — Детка, ты должен остановиться.

Я его не слушаю.

По его словам, именно этого Рив от меня и хочет, но его тело говорит об обратном. Чувство вины скребет в моем сознании, напоминая о том первом разе в душе.

Нет, сейчас все по-другому. Это не секс из ненависти. Это прощание.

Ривер грубо хватает меня руками за волосы, и я готовлюсь к тому, что он будет трахать мой рот как никогда в жизни. Но вместо того, чтобы засунуть свой член глубже в мое горло, Рив отстраняется, эффективно освобождая себя от моего рта.

— Что ты делаешь? — Ривер хмурится и выглядит... почти злым? — Я же просил тебя остановиться.

Я поднимаюсь на ноги, внезапно осознав, в каком уязвимом положении нахожусь, стоя перед ним на коленях.

— Ну а твой член просил совсем о другом. Теперь я, кажется, знаю, когда и какую голову слушать.

Ривер тянется вниз, натягивая на себя боксеры и джинсы, но оставляя их расстегнутым самым вызывающим образом. Во мне начинает подниматься паника, когда он надевает футболку, отчего волосы на макушке выглядят взъерошенными.

Черт. Рив, что, уходит?

Запустив пальцы в волосы в попытке справиться с непослушными прядями, он вздыхает и наклоняется ко мне для поцелуя:

— Детка, я понимаю, что ты расстроен, но думаю, нам нужно поговорить.

Нет. Мне просто нужно побыть с тобой в последний раз, прежде чем я превращусь в гребаного мученика и откажусь от единственного счастья в своей жизни.

Я стискиваю зубы, влезая в нижнее белье и джинсы:

— А я думаю, тебе нужно заткнуться и дать себя трахнуть.

Рив издает тихий смешок, не обращая внимания на мое растущее разочарование.

— Ты не можешь отмахнуться от своих проблем. От этого они не исчезнут.

Из моего горла вырывается низкое рычание, а на лбу появляется морщина.

— Боже, Леннокс, секс с тобой упал на десять пунктов, учитывая, что теперь ты даже отказываешься кончить. Да мне в монастыре повезет больше.

Ривер отступает, широко раскрыв глаза, явно ошеломленный горечью в моем голосе:

— Что с тобой происходит? Только что ты сосал мне так, словно был готов поглотить все мое существо, а теперь... — Он делает жест рукой в мою сторону: — ... Вот это.

Усмешка вырывается из меня прежде, чем я успеваю себя остановить:

— Ну так это я. Настоящий я, — рычу я, указывая на себя. — Тот, кого ты знал в шале, безвозвратно исчез, теперь, когда у меня есть круглосуточный доступ ко всем кискам в западной части кампусе.

Лицо Рива искажается гримасой, а в глазах вспыхивает отвращение наряду с другими эмоциями. Наверное, что-то вроде боли.

— Так вот где ты хочешь быть?

Я скрещиваю руки на груди, склонив голову набок и прищурившись, словно обдумывая свой ответ:

— Ну, если бы речь шла о прошлой неделе или даже о вчерашнем дне, ответ был бы — в тебе, но сейчас? — Я безразлично пожимаю плечами: — Честно говоря, мне плевать где. На самом деле, возможно, я даже прогуляюсь до дома женского общества, как только ты уйдешь.

Это неправда, но я все равно чувствую вину.

Рив слегка приоткрывает рот, что смотрится почти комично. Он пронзает меня взглядом, моргая в быстрой последовательности и пытаясь обработать мой злобный ответ. Откашлявшись, Ривер недоверчиво качает головой, прежде чем снова заговорить:

— Что происходит?

— Скажем так: я решил покончить со всем, что происходит между нами.

— Как мы можем покончить с тем, что никогда не начиналось? — злится он, и в его голосе звучит угроза: — Ты держишь меня на расстоянии вытянутой руки, и ради чего? Разве ты не видишь, что все, чего я хочу — быть с тобой? А ты просто не позволяешь мне этого!

— Разве не видишь, что мне плевать, чего ты там хочешь? Все! Закрыли тему. В тебе нет ничего особенного! — реву я, мой гнев, наконец, берет верх. Я тут же жалею о своих словах, потому что они далеки от истины на миллион световых лет, но продолжаю копать себе яму поглубже, чтобы зарыться в нее, как только Рив навсегда уйдет из моей жизни. — Ты мне не нужен, Ривер. Я не какой-то там блядский проект, который ты пытаешься исправить. Типа сломанной игрушки, которую можно починить.

— Ты для меня не проект, — кричит Ривер, опуская руки, его голос гремит по всей моей крошечной квартире. Он судорожно сглатывает и качает головой, прежде чем снова заговорить скрипучим голосом: — Боже, Рейн. Я просто хочу тебя…

Мои разум резко тормозит, обрабатывая его заявление.

Я просто хочу тебя.

Никогда в жизни никто не говорил мне таких слов, и до сих пор я не понимал, как сильно хочу их услышать. Как отчаянно хочу быть желанным — не в сексуальном плане, а вообще. Как личность.

Во мне разгорается жар от осознания, каково это — быть любимым. Но миг недолгий. Реальность положения окатывает меня унынием, словно ушат ледяной воды, напоминая, что у нас с Ривером никогда ничего не получится.

От этой мысли мне хочется умереть.

— Ну, а я тебя не хочу, — выдавливаю я, чувствуя горький привкус на языке, но мне приходится проглотить свой собственный яд. Это для его же блага. Если бы только Ривер принял мои слова за чистую монету.

— Ты прекрасно знаешь, что все это чушь собачья. Мой член был у тебя в горле всего десять минут назад. — Ривер бросает взгляд на мою промежность: — И ты до сих пор тверже стали, хотя мы стоим здесь и кричим друг на друга.

Я вцепляюсь пальцами в свои волосы. Отчасти из-за раздражения, но в основном, чтобы не наделать глупостей, например, не прикоснуться к Риверу. Или придушить его.

Поэтому я заставляю себя произносить оскорбления с безразличным голосом. Это единственный способ заставить Рива уйти, забыть обо мне и обо всем, что у нас было в горах.