Глава девятнадцатая

Киран

День девятый

Я снова отсиживаюсь в своей комнате.

Да, да. Очень по-взрослому.

Но я не могу сейчас находиться рядом с Ривером, не желая сорвать с него одежду и трахнуть сзади.

Ну, или в рот.

Опять.

Подойдет любой вариант, и это хреново.

Меня не привлекают парни, не говоря уже о том, чтобы засунуть свой член в любого из них.

Но Ривер, похоже, является исключением.

Вот почему я заперся в своей комнате, рисуя или читая, чтобы скоротать время. Только так у меня получается снять напряжение. Я начинаю понимать, почему Рапунцель презирала быть запертой в башне.

По крайней мере, компанию ей составляла ящерица, а не сексуальный квотербек, от которого приходилось прятаться. Хотя у меня такое чувство, что девчонка без слов бы согласилась на обмен.

А что, это идея...

Теперь всё, что нужно сделать, это найти возможность закинуть Ривера в башню и стащить маленькую ящерицу, не попавшись...

Боже...

Я точно схожу с ума, раз придумываю способы похитить мультяшного хамелеона.

Нужно выбираться отсюда. Прямо сейчас.

Приложение на телефоне показывает, что на улице четыре градуса тепла, а воздух благоухает.

Дабезразницыблядь.

Я с радостью позволю своим яйцам превратиться в кубики льда, чем останусь запертым в этой комнате еще хоть на минуту.

Запихивая акварель, кисти и блокнот в рюкзак, я готовлюсь к побегу. Хотя бы ненадолго.

Выходя из спальни, я тихо закрываю за собой дверь и молюсь, чтобы Ривер находился в своей комнате, а не в гостиной. Когда прохожу мимо его двери, то улавливаю отчетливые звуки песни «Crazy», From Ashes To New.

Я ухмыляюсь, потому что для Ривера это точно песня недели, учитывая, сколько раз я слышал ее за последние дни.

По крайней мере, не я один чувствую себя безумцем.

Одевая зимнюю куртку и обуваясь, я бросаю в рюкзак противоскользящие шипы, в добавление к одеялу и бутылке воды. В моих планах отправиться к озеру, которое, по словам тренера, находится недалеко.

Вставляя наушники в уши, я быстро нахожу ту же песню, которую слушал Ривер. Признаться, у парня хороший вкус.

Я двигаюсь ровным шагом под музыку, следуя хорошо заметной тропинке, которая начинается прямо за шале, у реки. От свежего воздуха и песни меня переполняют эндорфины. Я иду пешком чуть меньше получаса, прежде чем добраться до смотровой площадки озера, которое, как и обещалось, стоило крутого подъема.

Тренер не ошибался.

Голубое озеро заледенело в чаше окружающих гор. Их зазубренные скалистые вершины кажутся величавыми в сочетании с заснеженными соснами и тишиной полудня.

Я совершенно один.

И чувствую это.

Неприятно признавать, но мне бы хотелось, чтобы Ривер стоял рядом, и я мог бы поделиться с ним своим восторгом.

Стряхнув с себя эту мысль, я расстилаю одеяло на бревне и достаю все необходимое для рисования.

Я знаю, что не смогу отдать должное развернувшейся передо мной картине.

Не потому, что сомневаюсь в себе или в своем мастерстве, когда дело доходит до искусства. Просто вид непередаваемо прекрасен.

На какое-то время мне удается раствориться в музыке и стоящей передо мной задаче, позволяя своей руке хоть ненадолго освободить разум от беспокойства.

Рисуя озеро, я подбираю самый насыщенный оттенок воды, и мне вспоминается пара глаз, цвет которых подходит почти идеально.

Те глаза, не только голубые, как альпийское озеро, но и такие же глубокие. И они пленяют вдвойне.

Глаза Ривера.

Черт.

Сделав резкий глоток холодного воздуха, я вздыхаю.

Даже когда Ривера нет рядом, ему удается проникнуть в мои мысли. Как будто я никогда не смогу от него ускользнуть. И неважно, сколько миль нас разделяет.

Прежде чем успеваю это осознать, мои мысли возвращаются к тому дню, когда Ривер прижимал меня к стене магазина.

Меня поражает его стойкость. Даже после всех гадостей, которые я изверг, Ривер не сдается.

Даже когда я ставлю его в уязвимое положение, он изворачивается, демонстрируя свою силу.

Ривер постоянно так делает. Я не ожидаю от него ничего, кроме противостояния. Если бы на месте Леннокса был кто-то другой, я бы уничтожил их по щелчку пальца за то, что они посмели бросить мне вызов.

Но не Ривера.

По какой-то причине меня заводит… его неповиновение.

Что, к сожалению, хорошо ему известно. Леннокс и раньше бросал мне вызов.

И то, как он сверлил меня своим аквамариновым взглядом, пока гладил мой член, сказало мне обо всем.

Ривер почти до меня добрался. Мы оба это знаем.

Я горжусь тем, что держу себя в руках. Тем, что знаю, когда нужно выйти из игры. Имея все карты на руках, я просто жду подходящего момента, чтобы позволить им разыграться.

Но, в тот момент, когда я открыл глаза и увидел его пристальный взгляд, устремленный на мои губы, чуть не потерял над собой контроль.

Он практически слетел, и я стоял, ожидая, когда же Ривер бросит мне вызов, попытается взять надо мной верх.

Но что самое худшее?

В тот момент я жаждал, чтобы он это сделал. Показал мне свое неповиновение.

Поцеловал меня.

***

Солнце уже опустилось за горизонт, но я не могу заставить себя вернуться в тот богом забытый дом.

Обратно к нему.

Тем не менее, ловлю себя на том, что собираю вещи, бросаю их в рюкзак и иду обратно тем же путем, что пришел. Единственный признак тропы — это одинокие следы, которые служат доказательством моего путешествия на вершину.

Когда в поле зрения появляется шале, я вижу, что в гостиной горит свет, сигнализируя о том, что Ривер, должно быть, находится там. Наверное, устроил засаду, ожидая, когда же я переступлю порог. Какой сюрприз.

Я поднимаю взгляд, замечая черный дым, который поднимается из трубы и исчезает в сумеречном небе. Он наводит меня на мысль о дровах.

Мы здесь уже девять дней, и ни один из нас не прикасался к ним, не говоря уже о том, чтобы отнести их в гостиную и уложить возле камина или дровяной печи. А так как я отчаянно не желаю возвращаться, то решаю использовать этот шанс как передышку от Ривера и ядовитой атмосферы шале.

Распахнув дверь сарая, я начинаю хватать куски дерева, сложенные у стены. Приятно видеть, что у тренера хватило предусмотрительности положить дрова в сарай, а не оставить снаружи, как сделало бы большинство людей. На земле лежит фут снега, если не больше, и искать под ним дрова превратилось бы в тот еще кошмар.

Как будто застрять здесь на месяц с Ривером — сам по себе не кошмар.

— Нужна помощь? — доносится голос Леннокса, и я мгновенно напрягаюсь.

Черт!

Мне нужно всего пять минут, чтобы он не пытался... Что? Что-нибудь сделать? Поговорить со мной? Запугать меня? Вынудить меня трахнуть его? Трахнуть меня?

— Сам справлюсь, — отвечаю я, разворачиваясь и направляясь обратно к двери.

И, конечно же, в истинной манере Ривера, он ни хрена не слушает, потому что тут же подходит к штабелям дров и собирает их в охапку.

Ладно. Пусть поможет. Леннокс ни за что не потащит всё остальное. Я могу просто оставить вещи внутри и сделать еще несколько ходок, чтобы взять передышку.

От него.

Когда я возвращаюсь в ночь после того, как сложил кучу поленьев рядом с камином, то чувствую, что Ривер снова следует за мной.

Мои коренные зубы, наверное, треснут к тому времени, как мы покинем это проклятое шале, учитывая, насколько часто я стискиваю зубы.

Что мне не нравится больше всего, так это то, что Ривер и в самом деле хороший парень. Приятный до ужаса. Даже несмотря на то, что постоянно донимает меня и угрожает местью после сцены в душе. У него есть все основания заставить меня таскать дрова в одиночестве, но Ривер этого не делает. Потому что он хороший парень.

И я не могу этого вынести.

— Я справлюсь, Леннокс, — кричу я ему через плечо, быстро топая обратно к сараю и складывая в охапку еще дров.

И уже стою в дверях сарая, когда он подходит, эффективно преграждая мне путь.

— Становится холодно, а на улице кромешная тьма. Давай, помогу. Я не против.

— Зато я против, — выплевываю я ему, мой гнев возрастает до опасного уровня.

Размажу-по-стенке. Да, примерно так.

Однако Ривер не отходит. Я вынужден посмотреть на него — по-настоящему — впервые с тех пор, как три дня назад мы вернулись из города. Ривер одет в темную толстовку, джинсы, шапку и зимние ботинки. Его подбородок покрыт щетиной, как будто он не брился несколько дней.

Я ненавижу, что из-за щетины Леннокс становится еще более привлекательным, чем уже есть, со своими яркими, как бирюза, глазами и вечно взъерошенными каштановыми волосами.

По крайней мере, на нем шапочка, так что у меня нет соблазна провести пальцами по его волосам. Может, даже ухватиться за них, пока я объезжаю парня сзади.

Мой член оживает, ему слишком нравится эта идея.

Чтоб меня.

Ривер удивленно выгибает бровь, когда слышит мое недовольство:

— В чем дело, чувак? Ты серьезно не способен принять помощь? Или это только потому, что предложение исходит от меня?

— Неважно. Уйди с дороги. Прежде чем я отморожу свои чертовы яйца.

Ривер не отходит. Вместо этого он приближается еще ближе, так близко, что, если бы у меня в руках не было груды бревен, мы соприкоснулись бы грудными клетками.

— Пожалуй, останусь подольше. А если замерзнешь, с удовольствием согрею тебя своим ртом. — Его лицо находится в нескольких сантиметрах от меня, а губы слегка касаются моих. — В конце концов, я знаю, как ты любишь.

А потом ублюдок в порочной ласке проводит языком по моим губам.

Ой, да к черту.

Я роняю дрова, не обращая внимания на то, что они приземляются на наши ноги. Потому что вот-вот сойду с ума и начисто забуду о предстоящей задаче.

И, нет, дело не в дровах.

А в попытке избежать очередной конфронтации.

Я толкаю Ривера в грудь и, должно быть, застаю его врасплох, потому что он отшатывается, спотыкаясь об о дрова, упавшие позади. Я толкаю его еще раз, и Леннокс приземляется задницей в кучу снега.

В моих венах бушуют вожделение и ярость, пока я смотрю на него сверху вниз. Тот факт, что наши перепалки вызывают у меня стояк, только злит еще больше.