Просто какой-то порочный круг, и, судя по улыбке на лице Ривера, он наслаждается этим фактом.

— Я устал от тебя, Ривер. Хватит! — с яростным криком я рассекаю рукой воздух. К черту тишину и вежливость! Плевать, если кто-то услышит наш спор. Мое сердце колотится в груди, как будто может взорваться вместе с моей ментальной стойкостью. Я понижаю голос, позволяя ему истекать ядом: — Перестань меня дразнить. Перестань морочить мне голову, как будто это твоя любимая игра. Мы здесь уже девять дней, и нам осталось еще по меньшей мере двадцать пять. Ты нарочно сводишь меня с ума. Сделай нам обоим одолжение, не испытывай мое терпение. Или, клянусь Богом, я нагну тебя прямо здесь и трахну до полного подчинения.

Я не утруждаю себя ожиданием ответа, просто разворачиваюсь и направляюсь к дому. Но не успеваю сделать и трех шагов, как в спину врезается какая-то сила. Я налетаю на стену сарая и хватаюсь за нее, чтобы сохранить равновесие, но Ривер уже дергает меня за плечо, пока моя спина не упирается в грубую деревянную обшивку. Прежде чем успеваю пошевелиться, Леннокс сжимает рукой мое горло, а другой упирается в навес, стоя ко мне в плотную.

Я чувствую, как его твердый член прижимается к моему бедру.

По грешной ухмылке на губах Ривера я с горестью осознаю, что он тоже чувствует мою эрекцию.

— Сегодня я не подчиняюсь, — яростно рычит он.

— Рив… — начинаю я, но мой протест обрывается, когда Ривер прижимается своими губами к моим.

Его рот горячий и настойчивый.

Ривер изливает в поцелуе еле сдерживаемую ярость. Его прикосновения грубые и изменчивые.

И такие восхитительные.

От Ривера пахнет мятой, соперничеством, запретным желанием и чем-то притягательно мужским. Щелчок его языка по моим губам вынуждает меня ахнуть, и Ривер использует мой шок, чтобы проскользнуть языком внутрь и переплестись с моим в жестокой битве за доминирование.

Мои руки взлетают к его груди. Я сжимаю ткань толстовки Ривера, когда паника захлестывает меня изнутри.

Черт, это мой первый поцелуй за четыре года, и он с самым раздражающим ублюдком на свете.

Не уверен, что для меня является большей проблемой — то, что я не выношу Ривера, или то, что он — это он.

Все, что я могу сделать, это попытаться оттолкнуть Леннокса от себя.

Потому что не хочу нашего поцелуя.

Но по какой-то непростительной причине мои руки делают прямо противоположное и цепляются за Ривера изо всех сил. Даже если из-за него мне кажется, будто я тону.

От ощущения его губ и рельефа тела, я становлюсь невероятно твердым, и когда Ривер стонет в мой рот, чуть ли не теряю себя.

Леннокс обхватывает руками мое лицо и наклоняет мою голову для лучшего доступа. Для большего контроля.

Меня не удивляет, что его поцелуй такой же вызывающий, как и его обычное поведение, когда он дразнит или насмехается надо мной. Загоняет меня в угол, ради собственного удовлетворения или чего-то еще. А эта его уверенность… Настойчивая потребность получить то, чего хочет, как будто Ривер знает, что я запросто это ему отдам.

И я отдаю.

В ту секунду, когда Ривер начинает двигать бедрами, отчего его эрекция, а затем и моя собственная, трутся о нашу одежду, мне удается на короткое мгновение оторвать свои губы от его рта.

Что лишь подстегивает парня к большему. Ривер прижимается губами к моему горлу, а рукой скользит между нами. До меня доносится звук расстегиваемой молнии его джинсов, пока мою кожу — от подбородка до ключицы — покрывают влажные поцелуи.

— Ривер. Нет, — задыхаюсь я. От похоти в моем голосе слова звучат не громче хриплого шепота.

Но, либо Леннокс меня не слышит, либо ему плевать, потому что он не останавливается.

— Почему ты сопротивляешься, детка? — шепчет Ривер, и его горячее дыхание обжигает мою шею. — Почему отказываешь себе, ведь знаешь, что я могу доставить тебе удовольствие? — Это не насмешка, а вполне оправданный вопрос. Но, хоть убей, у меня нет ответа.

Ривер быстро расстегивает пуговицу моих собственных джинсов, прежде чем рукой скользнуть в боксеры, чтобы коснуться моей ноющей эрекции. У меня вырывается шипение, когда его пальцы обвивают мою длину, но оно быстро затихает под очередным страстным поцелуем. Ривер начинает медленно трахать меня рукой, пока другой стаскивает мои джинсы.

— Ривер, перестань.

Слова, как и мое возражение, слабы.

Я бессилен.

И мы оба об этом знаем.

Тем не менее, Ривер меня отпускает, и в знак протеста я издаю стон. Или, может, благодарности? В конце концов, он ведь сделал то, о чем я просил.

Или не сделал, потому что Леннокс тут же опускается на колени прямо в чертов снег и вбирает меня в свой теплый, бархатистый рот, как и тогда, в раздевалке. Моя головка несколько раз бьётся о его горло.

Я должен отдать должное парню. Даже если никогда не признаюсь в этом вслух, его рот — лучшее, что случалось со мной в жизни.

Ривер сосет как чемпион.

— Пожалуйста, — умоляю я.

Он должен остановиться. Мы не можем пойти по пути саморазрушения.

Нам. Нужно. Остановиться.

Потому что я не гей.

Ко мне тут же возвращается воспоминание о его словах в отеле после выездного матча в Портленде: «Рот есть рот, и неважно чей он — парня или девушки».

Чтоб. Меня.

Ривер с хлопком выпускает мой член, и я вздрагиваю, ощущая, как меня обволакивает ледяной воздух. Однако это длится недолго, потому что огонь между нами продолжает разгораться.

Ривер вытаскивает член из джинсов, приковывая к себе мой восхищенный взгляд. Я старался не обращать внимания на Ривера в душе, так что это мое первое знакомство.

Его длина… более чем идеальна и готова соперничать с моими собственными девятью дюймами, имея едва заметный изгиб сверху и шелковистую головку. В центре уже блестит капелька естественной влаги, и я нахожусь в ужасе от инстинктивного желания ее слизать.

Потому что я не гей.

Ривер поднимается с колен, ловит мой пристальный взгляд и улыбается. Я чувствую, как кончики моих ушей становятся малиновыми, когда он облизывает губы и наклоняется, чтобы произнести шепотом:

— Всё в порядке, Рейн. Можешь смотреть сколько влезет. Я уже знаю, что ты тоже меня хочешь.

Я собираюсь все отрицать, но у меня нет и шанса, потому что Ривер плюет в ладонь, прежде чем снова прижаться ко мне, а своей большой рукой обхватывает наши члены. Затем он снова целует меня, покусывая мою нижнюю губу, пока дрочит нам обоим.

Черт. Этого только не хватало.

Я в состоянии логически обосновать его минет и даже наш трах в душе. Все это уже происходило у меня с девушками.

Но два члена, которые трутся друг о друга?

Все, у кого есть глаза, придут к выводу, что так делают только геи.

А я. Не. Гей.

И. Не. Хочу. Им. Быть.

Но… Все же это происходит.

— Ривер, — восклицаю я ему в губы.

Моя решимость начинает трескаться, когда меня разрывает противоречие между разумом и желанием. Ни разу за двадцать один год я не испытывал такого наслаждения и муки одновременно.

Это катастрофа.

Потому что, Господи, я никогда не делал ничего подобного. И если это не страшно само по себе, давайте добавим тот факт, что мне никогда еще не было так хорошо.

— Рейн, — стонет Ривер, повторяя прозвище, которое... больше меня не раздражает. Не сейчас, не в этот момент.

Покрытые слюной Ривера, наши члены скользят в его ладони. Леннокс крутит рукой, собирая естественную смазку с обеих наших головок и распределяя ее по всей длине. Мои бедра не могут не дергаться от его толчков, а наша смазка только помогает членам скользить.

Я чувствую, как мои яйца начинают подтягиваться в предательском знаке, что я вот-вот кончу.

Черт.

— Ривер, пожалуйста, —всхлипываю я, но больше не знаю, о чем прошу.

Мое унижение возрастет в геометрической прогрессии, если Ривер снова доведет меня до оргазма. Потому что в третий раз списать это неукротимое желание не получится. И Леннокс, без сомнения, поймет, что мое тело жаждет его, даже если разум препятствует желанию. Одержит надо мной верх.

Но, все же…

Я не хочу, чтобы он останавливался.

Ривер всасывает мою нижнюю губу в рот и оттягивает ее, кусая достаточно сильно, чтобы потекла кровь.

— Черт, Рейн, мне нужно, чтобы ты был со мной, — выдыхает он, слизывая кровь с моих губ и продолжая скользить рукой.

Когда мой рот наполняет собственный медный привкус, а наши члены прижимаются друг к другу настолько сильно, что могут стать единым целым, я кончаю, как никогда в жизни.

Удовольствие расползается вверх по спине, попадая прямо в гребаный мозг, когда моя горячая, липкая сперма выплескивается на руку Ривера. Несмотря на мой оргазм, он продолжает двигать рукой, чтобы довести себя до собственного, все еще лаская мои израненные губу и гордость — так, словно это лучшее, что парень пробовал в своей жизни.

Для него, возможно.

Но для меня это мука.

Каждый бой, который я выдерживал, и каждая победа, которую заявлял над Ленноксом, теперь оказались бессмысленными.

Потому что, даже если я и выиграл бесчисленное количество сражений, Ривер победил в чертовой войне.

Я смотрю вниз на месиво спермы, слюны и гребаного достоинства между нами, и по моим щекам начинают течь тихие слезы поражения. Они смешиваются с кровью на моей губе, прежде чем Ривер успевает их слизнуть.

Черт, уже много лет я не плакал и не чувствовал себя уязвимым из-за другого человека.

Но Ривер все изменил.

Отпустив меня, Леннокс наклоняется, чтобы вытереть руку о снег, и, как животное, коим он и является, набирает горсть, чтобы протереть свой член, прежде чем снова заправить его в джинсы и встать передо мной.

Я ожидаю, что выражение его лица будет самодовольным или даже торжествующим.

Но вместо этого вижу противоречивые эмоции.

Как никогда ласково Ривер обхватывает ладонями мое заплаканное лицо и мягко целует в распухшие губы. Его нежность бьет по мне хлыстом. Как будто Ривер совсем другой человек.

Его губы скользят по моим, и, чтоб меня, я целую Леннокса в ответ.