И не могу не задаться вопросом, что же такого сделал, чтобы это заслужить.

Ведь я только и делал, что подчинялся каждому его требованию, как и подобает хорошему мальчику.

Внезапно что-то меняется, моя реальность превращается в совершенно новую сцену.

Я не чувствую его толчков, боль прошла, и я больше не двенадцатилетний подросток, прикованный к кровати.

Нет, я уже взрослый.

Я — это я, двадцатиоднолетний студент университета. Смотрю вниз, рассматривая свои руки, покрытые татуировками, и меня охватывает чувство облегчения.

То есть, пока не замечаю…

Что теперь я... делаю то, что отчим делал со мной.

— Пожалуйста, пожалуйста, остановись, — умоляет голос, когда я двигаю бедрами, трахая парня жестко и быстро. Мольба мягко слетает с его губ, словно музыка для моих ушей, но я игнорирую ее. Он повторяет слова снова и снова, и тон его голоса почему-то кажется мне знакомым.

Но я не пытаюсь докопаться до сути.

— Киран, пожалуйста, перестань, — снова говорит он, когда я смещаюсь и толкаюсь глубже, чем раньше. Его мышцы настолько тугие, что ощущения просто невероятные.

Я мог бы кончить в любую секунду, если бы он только прекратил свое нытье.

Мои пальцы скользят по волосам, крепко сжимая каштановые пряди в кулаке, прежде чем прижать парня лицом к матрасу, чтобы он заткнулся.

Он кричит в матрас, пока я трахаю его, пытаясь получить от его тела то, что мне нужно. Свободной рукой я скольжу по гладким мышцам его плеч и спины, мягко их лаская. Мне нравится его кожа на ощупь. Электризующее ощущение.

Мои пальцы скользят вниз по его ребрам, и я замечаю татуировку.

Две строчки, выгравированные чернилами.

Цитата, которая, как я знаю, принадлежит Джону Мьюру.

И в лес иду, чтобы сойти с ума и обрести душу.

Я уже видел ее раньше.

В этом же самом месте…

Парень снова плачет в матрас, но приглушенно, так что я не могу разобрать слов. Дергая за его за волосы, я наклоняюсь и насмешливо шепчу ему в ухо:

— Что ты там говорил? Я тебя не расслышал.

— Рейн! — кричит он, и мольба вырывается из его горла гортанным рыданием. — Рейн, хватит. Пожалуйста, остановись. Ты делаешь мне больно! Я не хочу!

Меня пугает прозвище, которые слетает с его губ, вызывая заминку в моем движении — всего на секунду, прежде чем я снова продолжаю свою атаку на его тело.

Но одно слово, одно-единственное слово застревает у меня в мозгу.

Рейн.

Он назвал меня Рейном.

В мире есть только два человека, которые звали меня так.

У обоих каштановые волосы и низкий, бархатный голос, который скользит по моей коже, словно идеально выдержанный виски.

Но только у одного из них есть эта тату.

— Рейн. — Его голос срывается, хриплый от эмоций. В этот раз больше похожий на шепот. — Пожалуйста.

От узнавания голоса меня захлестывает ужас.

Я ослабляю хватку на его волосах и обхватываю ладонью его лицо, медленно поворачивая к себе, чтобы подтвердить свои худшие подозрения.

И в ту секунду, когда эти глаза цвета альпийского озера встречаются с моими, мой мир рушится.

Ривер.

Я резко распахиваю глаза, ощущая неудобную позу, в которой нахожусь. Холодный пот пробирает меня до костей, горло болит, и мне нужно выпить воды, чтобы успокоить голосовые связки.

Черт.

Я годами… годами вижу эти кошмары, а легче не становится. Кажется, я никогда не смогу от них избавиться. Но обычно они не пробуждают меня от такого мертвого сна.

По какой-то причине сегодня сон казался более реальным. Как будто все происходило на самом деле.

Опять.

Но... то, что там появился Ривер, стало для меня неожиданностью. И к ужасному прошлому добавились новые мучительные детали.

Глядя в потолок и делая глубокие вдохи, я пытаюсь унять свое лихорадочное сердцебиение. Обычно мне требуется всего двадцать минут или около того, чтобы снова уснуть до утра, но в этот раз не получается.

Со стоном я скатываюсь с кровати и тихо подхожу к двери. Можно было бы принять душ, расслабиться и, возможно, посмотреть фильм, прежде чем Ривер, как обычно, встанет на рассвете.

Не понимаю, как можно бодрствовать в такую рань. Я просыпаюсь после десяти и все равно ворчу по любому поводу.

Я бы сказал, что у него внутри есть какая-то лампочка, ну, или радуга, которую ему засунули в задницу, но точно уверен…

Мои мысли резко тормозят, когда я поворачиваю замок, открываю дверь и спотыкаюсь обо что-то, лежащее прямо у порога.

Какого черта?

— Твою мать, — ругаюсь я, прижимаясь всем своим весом к стене как раз в тот момент, когда Ривер принимает сидячее положение, ошарашенный и явно сонный, если судить по тому, как его голова раскачивается в миллионе направлений.

Секундочку... Ривер?

— Рейн? Что случилось? Ты в порядке? — быстро спрашивает Рив. В его голосе слышны тревога и гравий, когда он проводит рукой по лицу.

— Почему ты лежишь на полу? — спрашиваю я, вместо того чтобы ответить на его вопрос.

Ривер определенно все еще наполовину сонный, так как, покачиваясь, встает на ноги, берет одеяло и подушку и начинает тащить их в свою комнату, как маленький ребенок.

— Чтобы быть рядом. Если вдруг буду тебе нужен. Ну, из-за кошмаров.

И. Мое. Сердце. Останавливается.

Неужели он...

Нет.

Ривер уже почти доходит до своей комнаты, когда я хватаю его за запястье, чтобы остановить. Ком, стоящий в моем горле, становится просто огромным, когда я пытаюсь сглотнуть, вдохнуть, сделать хоть что-то, кроме как смотреть в сонные глаза Рива.

— Это ведь не первая ночь на полу, да? — Мои слова едва слышны.

Черт, я бы даже не понял, произнес ли их вслух или просто подумал, если бы не вспышка вины, искажающая черты Ривера.

По выражению его глаз становится ясно, что он собирается мне солгать.

Снова.

Я притягиваю Ривера к своей груди, вместе с одеялом и подушкой, и обхватываю его лицо:

— Не смей мне лгать, Abhainn. Мы миновали этот период. Сколько времени ты уже спишь возле моей комнаты?

То, как Ривер изучает мои глаза в тусклом свете луны — с ясностью и сосредоточенностью, — дает понять, что теперь он полностью проснулся. И, судя по всему, находится в панике. Я даже чувствую, как его пальцы дергаются в такт какой-то песне, звучащей в его прекрасном разуме.

— Каждую ночь, — шепчет Рив, прикусывая нижнюю губу. Я касаюсь ее большим пальцем, вытаскивая из зубов. И уже собираюсь заговорить снова, когда он быстро добавляет: — Только на пару часов. Во время плохих моментов.

Клянусь Богом, если бы Рив не удерживал мой взгляд, я бы, блядь, улетел. Или распался на мелкую пыль, прямо на этом самом месте.

Еще ни разу в жизни я не был так подавлен, и так бесконечно... тронут.

Каждую. Ночь.

Каждую ночь он спал на полу, возле моей комнаты.

— Извини, — бормочет Ривер срывающимся голосом. — Просто после первой ночи… Я не хотел… Черт. Я больше не буду…

Уязвимость в его чертах, разрывает меня изнутри, и я не могу вынести того, как Ривер на меня смотрит — как будто в любой момент я собираюсь снова превратиться в того мудака, которым был еще две недели назад. Но потом до меня доходит, что я неправильно прочитал его взгляд…

Рив думает, что я злюсь на него, хотя все, чего хочу, это… быть рядом. Оставаться с ним целую вечность.

Столько, сколько будет отведено.

— Все верно, больше такого не повторится, — мягко говорю я ему, разглаживая морщины беспокойства, искажающие его лицо. Вырывая у Ривера из рук одеяло и подушку, я несу их к его кровати, на которой он явно проспал несколько часов, прежде чем оказаться в коридоре. — Ты больше не будешь спать на полу, пытаясь таким образом меня утешить. Потому что я знаю, что именно это ты и пытался сделать.

Скользнув в постель, я не свожу с него глаз.

— Я знаю. Мне очень…

— Перестань извиняться и ложись в постель, — рычу я, выходя из себя. Затем приподнимая одеяло, хлопаю ладонью по кровати.

— Но…

— Клянусь Богом, Ривер, мне нужно, чтобы ты выслушал меня. — Мой тон резок, но я слышу мольбу в своем голосе. Надеюсь, он тоже ее слышит. — Если мне придется проводить каждую ночь в твоей постели, лишь бы только ты не спал на полу, я так и сделаю. Мысль о том, что... черт, меня это убивает, — говорю я срывающимся голосом. — Если кошмары придут, а в этом можно не сомневаться, я буду рядом с тобой, а не держать на расстоянии или позволять мерзнуть на полу.

Ривер пересекает комнату, подходит к кровати и ложится на бок лицом ко мне:

— Тебе не нужно…

— Я знаю. Так же, как и тебе не нужно было. Но ты все равно это сделал, даже после всего, что было. — У меня вырывается вздох, и я обнимаю его за талию, притягивая к себе так, что наши тела сливаются. — Всех этих ссор, драк и выноса мозга. Такого больше не будет. Поверь мне... — Я трусь носом о нос Рива раз, другой, прежде чем прижаться лбом к его лбу и закрыть глаза.

Мой желудок сжимается в узел, а сердце все еще болит от того, сколько раз Рив показывал мне, что по какой-то странной причине заботится обо мне. Независимо от того, что я говорил или делал. Даже когда отталкивал его, закрывался, Ривер всегда пытался хотя бы мельком заглянуть за мою маску.

Самое время позволить ему это.

— Пока мы здесь, я каждую ночь буду спать с тобой. Может, потому что такой вариант подходит лучше всего, или потому, что я чувствую вину… Не знаю. Что бы там ни было, главная причина в том, что я эгоистичный ублюдок, и когда чего-то хочу, обязательно это получаю. — Я пытаюсь проглотить ком в горле, прежде чем испускаю судорожный вздох: — А чего я хочу больше всего на свете? Наконец-то найти свой якорь, чтобы пережить очередную ночь.

Ривер молчит, перекатываясь на спину, и я пользуюсь возможностью переплести наши ноги и зарыться в тепло его тела. Его присутствия рядом.

В него.

Так легко лежать вместе в темноте. Как будто мы в другом измерении, в другом времени. Где то, что происходит между нами, реально. Ощутимо. Даже если мы оба знаем, что, когда рассветет, все закончится. Мы оба предпочли бы наслаждаться сном, даже если он может произойти только глубокой ночью.