Глава 15

Стоя на верхнем этаже парковки, мы были на уровне глаз Йотунов. Но легче мне от этого не становилось. Это означало лишь то, что я отчётливо видел выражение гнева на каждом появляющемся лице, когда они либо взбирались и перепрыгивали через мост Лейк-Шор-драйв через Монтроуз, либо пригибались, подныривая под него и поднимаясь вновь.

Самым страшным было то, что они двигались очень быстро. Скорость их ходьбы равнялась моему бегу. Бегая, они двигались со скоростью автомобиля.

Я почувствовал, что мои руки дрожат от чистого, неподдельного страха. Не имеет значения, насколько ты хорош в бою — масса имеет значение, а сейчас злые и плохие ребята, которые на меня надвигались, были [i]гораздо больше[/i], чем когда-либо прежде.

— Ну и ну, — сказал я.

Эбенизер шагнул вперёд и встал рядом со мной, с блестящими глазами. Огонь факела отражался от его лысой, гладко выбритой макушки. — Такое, Хосс, — сказал он, — не каждый день увидишь.

Эйнхерии вокруг меня побросали свои винтовки. Вместо них они вытащили мечи и топоры, смеясь и распевая песни. Группа из нескольких человек подбежала с ящиками, сделанными из тяжелых композитных материалов, и открыла их, показав брикеты, которые, как я предположил, были некими взрывчатыми веществами. Они принялись вытаскивать их вместе с маленькими трубчатыми детонаторами, которые они зажимали в зубах на манер кубинских сигар.

— О'кей, — произнес я. — О чем, черт побери, думают эти ребята?

— Они думают, что эти гиганты вот-вот ворвутся в это здание и обрушат его вокруг нас всех, — просветил меня Эбинезер.

— И что мы будем с этим делать? — спросил я.

Послышались мягкие шаги, а затем Старейшина Совета Кристос встал рядом со мной, пристально глядя на приближающегося Йотуна. Он тяжело дышал, а его лицо выглядело посеревшим и истощенным.

— Все готово, — сказал он Эбинезеру.

— Отлично, — ответил мой дед. Он наклонился вперед, пристально вглядываясь в землю на ближней стороне парка. — Хосс выиграй для меня немного времени.

— Я? — пропищал я.

— М-м-м... Ну, или мы умрем, — спокойно сообщил он. — Это огненные великаны. Если мы не остановим этих тварей здесь, они пройдут прямо сквозь нас и превратят город в печь, пока Титан будет сидеть и хохотать.

Тем временем, я ощущал толчки, когда их ступни, более толстые и широкие, чем у человека, грохотали по земле, словно авангард землетрясения.

— Карлос, защищай меня, — сказал я. — Я собираюсь бить всем, что у меня есть.

Без единого слова Рамирес воздел левую руку и воздух передо мной затрепетал бледно-зеленым диском света, по которому шла рябь, подобно воде. Не прошло и секунды, как вражеский огонь обрушился на него с одной из сторон, видимо выстрелы из оружия октоконгов. Картечь попала в щит Рамиреса и, пройдя сквозь него, разлетелась струей металлического песка.

Йотун приблизился до расстояния в двести ярдов.

Я поднял правую руку с зажатым в ней посохом и собрал свою силу, потянувшись к холодному, беспощадному источнику Зимы, которая теперь жила во мне.

Сто пятьдесят ярдов.

Глубоко внутри себя, я коснулся запаса Огня Души, дарованного мне много лун назад. Огонь Души был чистейшей силой Творения во Вселенной, оставшейся после рождения самого мироздания. Ангелы обладали Огнем Души, и один из них дал мне его достаточно, чтобы хватило до конца жизни. Огонь Души не делает магию мощнее, если быть точным, он делает ее более существенной. Будучи силой самого Созидания, Огонь Души лучше всего подходил для сотворения и защиты, и то что я замыслил потребует его в достатке.

Сто ярдов.

Из меня начал изливаться холодный голубой свет. Его хватало, чтобы высветить каждого октоконга на местности, а щит Рамиреса сиял все ярче и ярче. Я изо всех сил старалась не вздрогнуть, когда усиливающиеся брызги свинца хлестали меня по груди и лицу.

— Гарри, — прохрипел Рамирес. — Гарри.

Пятьдесят ярдов.

Мысленно я смешал силу источника Зимы с Огнем Души.

Моя голова взорвалась чистой агонией, когда энергии встретились — и впились друг в друга, превращаясь в грозовой тайфун в моих мыслях. Иней покрыл мои ногти и растекся по двум футам посоха по обе стороны от моей руки, сжимающей его. От меня исходили небольшие облака пара, когда холод Зимы столкнулся с жаром летней ночи.

— Infriga! — взревел я, указывая посохом на землю сбоку от наступающей линии Йотунов.

Сила потекла из моего сердца в древний дуб моего волшебного посоха, сосредоточиваясь и концентрируясь по всей длине в резных рунах и символах. Инструмент дергался в моей руке, как пожарный шланг под высоким давлением, и мне пришлось сжать его обеими руками и напрячь каждый мускул, чтобы удержаться на месте. Руны светились таким же ярким зелено-золотым светом, как глаза Альфреда с Предела Демона.

Завывающее копье ледниково-голубого, ясного, видимого, абсолютного холода хлынуло в ночь. Сам летний воздух протестующе закричал от внезапного, дикого изменения температуры, с кипящим облаком пара и тумана вокруг меня. Луч ударил в землю перед приближающимся Йотуном — и там, где этот луч прошел, образовалась стена совершенно прозрачного льда, двадцать футов толщиной, тридцать футов высотой, изгибающаяся вперед, подобно прибойной волне.

Воя в унисон стенающему воздуху, я направил луч слева направо поперек пути надвигающегося Йотуна, который столкнулся с моим барьером со всей силой и инерцией грузового поезда. Раздался оглушительный рев, серия ударов, и трещины пробились сквозь прозрачный лед паутиной безумных линий.

Но стена устояла.

Я бессильно обмяк, когда остатки энергии, потраченной на заклинание, покинули меня, и упал бы, если бы Рамирес меня не поддержал. Мое зрение на секунду размылось и я провел рукой по глазам, где на ресницах намерзли ледяные кристаллы, стирая зимнюю пелену, что закрывала обзор.

К тому времени, как я прочистил глаза, Йотуны ревели. Их мечи и секиры загорались огнём, словно их окунули в напалм и подожгли. Пылающие клинки обрушились на Зимний лёд с гулким треском, подобным рёву пушек. Свет, пробиваясь сквозь призму медленно разрушающейся стены, танцевал, лихорадочно меняя оттенки. Взрывы осколков льда разлетались смертоносными ливнями. Визжащие струи пара вырывались с каждым ударом, некоторые свистели, как призрачные адские поезда.

Я перевел взгляд на своего деда. Твёрдо расставив ноги, Эбинизер держал руки по бокам, повернув ладони к земле и широко разведя пальцы. Сам воздух дрожал вокруг него от силы разнообразных энергий.

Моя ледяная стена треснула и обрушилась за считанные секунды, Йотуны долбили и рубили её, не взирая на смертоносные выбросы пара.

Но нескольких секунд было достаточно.

Старик открыл резко глаза, оскалив в напряжении зубы, развернул к верху ладони и поднял их — медленно и дрожа, как будто они несли вес, слишком немыслимый, чтобы его можно было с легкостью оценить, и прорычал:

— Plimmyra.

Йотуны с криком рванулись вперёд, громыхая сапожищами...

... а потом сама земля забурлила и просто проглотила их без церемоний. Йотуны повалились с оглушительными воплями смятения и ярости, утопая в земле, которая ещё мгновение назад была твёрдой, а теперь, насколько я понял, была настолько залита водой, что превратилась в нечто похожее на зыбучий песок.

Гиганты бились и боролись, и я обернулся, посмотреть на своего старика. Дрожа и задыхаясь, пока энергия заклинания покидала его, он оперся рукой о бетонный край гаража, переглянувшись с Кристосом. И затем эта парочка стала хихикать, наполовину из-за усталости, наполовину от удовлетворения.

Предводитель эйнхериев секунду радостно пялился, как Йотуны неуклюже барахтаются и спотыкаются друг о друга, а затем издал ликующий клич, вскинул топор и просто перемахнул через перила на улицу, что была в двадцати футах под нами. Остальные возрожденные воины хлынули следом, волной радостных воплей. Мне показалось, я слышу, как ломаются лодыжки, когда они ударялись о землю.

Им было просто плевать.

То, что последовало за этим... принадлежит к тем событиям, что снятся мне до сих пор время от времени.

Это было как смотреть на что-то из мифологии. Воины с топорами и копьями с криком бросились на Йотунов. Их вес был совершенно ничтожен по сравнению с весом гигантов, и они бежали по затопленной земле с не большим трудом, чем по умеренно грязному полю.

Полыхающие оружие Йотунов взлетело и опустилось. Но если расстояния гиганты покрывали стремительно, они были просто слишком огромными и чересчур ограничены в движениях, чтобы реагировать с достаточной скоростью. Норвежские воины подныривали, отпрыгивали и уклонялись, когда гигантское оружие пыталось скосить них. В основном эйнхерии были успешны. Но я видел как одного раздавило, как насекомое, ударом йотунского топора. Ещё одного насадило словно свинью на вертел, и человек закричал, когда пылающий меч поднял его высоко и превратил его внутренности в облако черного пепла. Ещё одного сгребла мясистая ручища с толстыми пальцами и гигант просто поднял человека к своему широкому рту — и откусил ему голову вместе с плечами с тем же усилием, какое я бы потратил на шоколадного кролика.

Десятки эйнхериев встретили ужасную судьбу.

А затем настал их черёд бить.

Йотуны могли быть огромными, но эйнхерии знали, как с ними сражаться. В то время как часть воинов отвлекала оружие Йотунов на себя, жертвуя жизнями, другая часть использовала возможность проскочить, купленную смертью товарищей. Их большие мечи и топоры начали подниматься и рубить пойманных в ловушку Йотунов. Эйнхерии вонзали клинки между громадными кольчужными звеньями в нужных местах и, при возможности, рубили Йотунов по бедрам и по промежностям. Гиганты были огромны, но они были из плоти и крови.