Глава тридцать третья

Я забыла надеть повязку.

Как я видела костер духовным зрением? Но он был там, ярко горел у клетки Скувреля. И вокруг нас тьма ночи оживала криками и воплями, существа фейри хлынули из круга Звездных камней, понеслись галопом и полетели на полной скорости.

Существо, похожее на молочно-белую лошадь с огромным рогом на лбу направилось ко мне, и я бросилась на землю, крича от боли, когда падение пришлось на сломанную руку. Я потянулась слепо за тростью и нащупала палку из запаса хвороста. Сердце колотилось в груди.

Единорог пропал из виду, во все стороны летели серебристые существа, помеси котов и сов, создания с клыками и из ветра, которых я не узнавала, и прыгающие существа когтей и смерти.

Я смотрела им вслед, а сердце сжималось. Их были десятки. Десятки существ фейри, которых я должна была убрать как охотница. Я не могла уберечь Скандтон от всех них.

Я ругалась, а Скуврель хохотал.

— Ты ни одного не поймаешь со сломанной рукой.

Я не знала, с чего начала бы с обеими здоровыми руками. У меня с собой была лишь дюжина стрел.

— Заключи со мной сделку, — проворковал Скуврель. Мое сердце таяло от звука. Я боролась с этим теплом, но почти безрезультатно.

Я с ворчанием села у его клетки и попыталась собраться с мыслями. Других вариантов не было. Только я могла решить эту проблему, и мне нужны были обе руки.

Нужно было осторожно составить условия сделки.

— Я дам тебе, — начала я, глядя, как он взволнованно встал на носочки, глаза сияли от моих слов, крылья из дыма появились за ним. — Набор для шитья и ткань. Иглу и поцелуй, как и обещалось, — я старалась не дрожать от мысли о поцелуе с ним, зная, кем он был, или желая узнать его ближе в его мороке. — Если ты… — я запнулась.

— Продолжай, — прошептал он пылко. Он смотрел на меня как на мандолину, когда Олэн играл на ней.

— Если ты, — я кашлянула. — Исцелишь мою руку, не навредишь мне и не попытаешься как-то убить меня, не сбежишь и не позовешь никого помочь тебе сбежать, пока ты вне клетки, и не заставишь меня помочь тебе сбежать, не станешь убивать себя или кого-то еще вне клетки и не попытаешься уничтожить клетку, убежать в портал или как-то еще не дать вернуть тебя в клетку, и что ты сразу же вернешься в плен клетки, как только моя рука будет исцелена, и не будешь искать лазейки, чтобы избежать своей судьбы.

Он рассмеялся.

— Думаю, мне понравится играть с тобой, Эластру. Ты хорошо придумываешь игры.

Я ощутила холодок на спине.

— Я принимаю условия, — сказал он с широкой улыбкой. — Тебе нужно сказать: «Мы договорились».

— Мы договорились.

Я ощутила холодный пот на лбу и между лопаток, сглотнула и приготовилась открыть клетку.

— Сделка — это сделка, — напомнил он мне, хитро улыбаясь, словно у него была тайна. Может, так и было.

Я осторожно убрала проволоку, он в предвкушении приоткрыл рот.

Я открыла дверцу клетки и выпустила его.

Он вырвался вихрем, из крохотного и духовного стал вдруг в полный рост и осязаемым, как я. Его крылья из черного дыма развернулись вокруг него, и зеленые, как трава, глаза хитро блестели, от этого мое сердце колотилось.

Он был хитростью во плоти, искушением в физическом обличье, воплощением разрушения. Мое сердце предательски трепетало. Как глупый мотылек, оно хотело подлететь близко к огню, который сожжет крылья.

Он был выше меня. Я забыла это.

И он стоял так близко, что мне пришлось задрать голову, чтобы видеть его лицо.

Его убийственная улыбка стала шире, он окинул меня взглядом, прикусил губу, глядя на мою грудь, где сердце и легкие выдавали мои эмоции. Я скрывала их на лице.

— Переживаешь, маленькая охотница? — проворковал он.

— Не больше тебя, крохотный фейри, — ответила я, стараясь звучать бойко, но голос дрогнул.

— Эластру Ливото Хантер, — четко произнес он мое имя. — Иди в палатку и жди меня.

Я рассмеялась.

— Уже наглеешь?

Его глаза потрясенно расширились.

— Твое имя… разве это не оно?

— Конечно, оно, — я ехидно улыбнулась. — Ты слышал, как меня так звала мама.

— Но это не работает, — он выглядел потрясенно.

— Работает? Оно указывает, что ты обратился ко мне. Что еще он делало бы?

— Это твое имя? — снова спросил он, шагнув вперед, его лоб чуть не касался моего. Его крылья окружили меня дымом. Я переминалась, как заяц, гадающий, в какую сторону побежать. — Твое настоящее имя?

— Да, — я совладала с тоном. Я не думала, что он будет таким… неотразимым. Таким сильным. Таким непреклонным. Я выпустила его, не помня, каким сильным он был. А теперь я не знала, могла ли заставить его выполнить сделку. Могла ли вернуть его в ту клетку.

Часть меня не знала, стоило ли. Было ли правильно запирать живое существо? Но я видела, что он сделал с другими фейри в клетке. И они были ранены. Я видела, что он сделал с мышью.

Его лицо было в дюймах от моего, он заглядывал в мои глаза своими ярко-зелеными глазами. Я пискнула как мышь.

Он рассмеялся бархатным голосом.

— Сделка, — выдавила я. — Придерживайся сделки.

— О, конечно, — его улыбка стала дразнящей. — Ты меня боишься, маленькая охотница? Или хочешь меня? Жаждешь поцелуя?

Он растянул слово «поцелуй» так, что все нервы в моем теле встали дыбом. Он не ошибался.

— Я видела твою истинную природу, — напомнила я ему… и себе.

Он цокнул языком.

— То не моя истинная природа.

— Ты сказал, что исцелишь мою руку.

Он улыбнулся шире.

— Да, маленькая охотница, но я не сказал, когда.

Я ощутила, как кровь отлила от лица, но он рассмеялся и покачал головой.

Он нежно обхватил мою руку ладонями, размотал повязку на шине. Я вздрогнула от вспышки боли, скрипнула зубами, рука пылала.

— Я думала, правило один за одного, — процедила я, стараясь отвлечься от боли. — Как выбрались те существа?

— Один за одного для людей и фейри, — бодро сказал он. — Существа служат фейри. Они не скованы теми правилами.

И фейри могли посылать столько, сколько хотели. И мне придется на всех охотиться.

— Твоя сестра знает прекрасно, что такое количество зверей тебя отвлечет, — он приподнял брови, словно это было забавно. Он сиял бирюзовым светом для моего духовного видения, и это подчеркивало его идеальные черты. Он снял шину и цокнул языком при виде опухшей руки. Он коснулся кожи, я подавила вопль, и он прошипел. — Горячее. Хуже, чем ты думала.

— Как моя сестра связана с существами фейри? — я подавляла слезы боли.

— Она же послала нас сюда? — он взглянул мне в глаза, проверяя, что я знала. — Двое других были у нее при дворе. Я был пленником. Три фейри, чтобы поймать одну смертную девушку. Это звучало просто.

— Зачем ей посылать пленника? — спросила я.

— Может, она думала, что ты убьешь меня.

— Тогда зачем убивать двух других? Видимо, это были ее союзники, раз ты их убил.

— Может, ей все равно, что умрет.

— Это на нее не похоже.

— Может, ты плохо ее знаешь.

Я нахмурилась, недовольная этими «может», но боль стерла эмоции с лица, ослепила меня и наполнила агонией. Я хотела кричать, рыдать, бежать.

Прошло много времени, и боль убежала как раненая лань. Я моргнула и увидела его перед собой. Он все еще сжимал мою руку, склонив голову.

— Что это было? — охнула я.

— Цена. Магия не бесплатна.

— Я думала, ценой были набор для шитья и поцелуй! — мое лицо пылало не только от стыда. Тело покалывало от отчаянного желания ударить его.

Он рассмеялся.

— Это была цена за мою помощь. Магия берет свою цену. Она ускорила исцеление. Ты испытала недели боли в мгновении. Хороший обмен, да?

Вот. Это делало Светлый народец опасным. Я сглотнула желчь. Сделки, которые они считали «хорошими», были жестокими.

Я не стала отвечать, показывать слабость. Вместо этого я проверила руку, двигая в стороны, проверяя, что она зажила правильно. К моему удивлению, мои руки обвивало зеленое сияние в форме шипов. Я охнула.

— Что ты со мной сделал?

— Это не я. Ты ничего не знаешь о цене магии?

Я хмуро посмотрела на него.

Я видела, что он подавлял смех, когда он сказал:

— Первое прикосновение магии оставляет осадок. В соответствии с твоей природой. Этот осадок говорит мне, что ты будешь колючей и склонной проливать кровь.

— Дай угадаю, — я чуть не сплевывала слова. — Твоим осадком магии были змеи.

Он рассмеялся и показал мне руки, и впервые я поняла, что то, что я приняла за татуировки, было чернильным узором тьмы, не-света. Они были в форме перьев.

— Ты — шипы, охотница. Я — легкий, как перышко.

Я закатила глаза от его смеха.

— Для тебя это смешно.

— А ты не веришь, — его глаза невинно расширились, улыбка стала ангельской. — Разве не удобно, что мое развлечение исцелило тебя?

Я не могла отрицать этого, так что и не пыталась.

— Ты сказал, что вернешься в клетку, когда закончишь.

— Я жду плату, — сказал он, глаза стали дикими, и я от этого нервничала. Сердце забилось быстрее. — Вижу, и ты этого хочешь.

Я облизнула губы. Поцелуй. Он говорил о поцелуе.

Я не могла забыть, как он выглядел без морока — хищный взгляд, спутанные волосы, острые зубы, ладони в крови и обрывки плоти на скелетах крыльев.

И я не могла перестать смотреть на него в мороке. Идеального во всем. Идеальное зло.

И я не знала, боялась или восторгалась. Хотела ли отчаянно, чтобы сделка завершилась, или жалела, что он не попросил больше.

Я уже почти ощущала его вкус, прикосновение его губ. Он укусит? Это пугало?

Он отпустил мою исцеленную руку и шагнул ближе, склонился лбом и моему лбу.

Мое сердце стучало отрывистым ритмом.

— Не будет поцелуя, в клетку я не вернусь, — прошептал он.

Я могла прогнать его туда.

— Меня будет не так просто поймать во второй раз.

Я подняла голову, принимая и боясь одновременно. Я не знала, поцеловал меня он, или это сделала я. Губы не встретились нежно. Это был не милый поцелуй влюбленных. Его поцелуй был диким, он настойчиво прижимался губами к моим, сжал мою талию и притянул меня к себе. Он ощущался голодно, словно на самом деле хотел проглотить весь мир.

И я была голодна.

Потребовалась вся сила воли, чтобы остановиться. Перестать целовать его, пробовать его, желать его.