Глава двадцать девятая

Когда Хуланна была маленькой, она получала все, что хотела. Если мы шли в лес семьей, Хуланна волочила ноги, чтобы отец понес ее на плечах. Если мы были в городе, Хуланна смотрела с тоской на сладости, пока отец не покупал ей немного.

Он покупал бы их и мне, но я знала, что у родителей не хватало денег на то, что я хотела — мои лук и стрелы. Охотничьи ботинки. Толстые шерстяные вещи для холодной погоды. Хуланну всегда интересовали конфеты, ленты, а не практичные вещи. Было сложно не завидовать тому, как ей потакал отец, как тепло улыбалась ей мама, если я знала, что все в мире считали ее очаровательнее меня.

Было тяжело, когда Хуланну приглашали на ночевку к друзьям. Порой звали и меня, когда мама шепотом просила мам других девочек. И это жалило.

Обычно я сидела дома, прижавшись носом к окну, и считала гулей, представляя себя рыцарем на коне, нападающим на эти жалкие тени.

Было сложно на праздники, когда Хуланна с ее блестящими волосами и милой фигуркой танцевала со всеми мальчиками деревни, и никто не приглашал меня. Кроме Олэна, но я не хотела сейчас это вспоминать.

— Я могу быть полезной, — сказала я себе. — И когда Хуланна устаивает проблемы для семьи, влюбляя в себя всех парней, я не буду устраивать беды. Я буду разумной, охотиться и помогать семье.

Но теперь оказалось, что я была не лучше Хуланны. У меня не было ценности? Может, Олэн был прав. Может, мне стоило открыть портал и поменяться местами с его отцом или своим… или с Хуланной. С кем-нибудь. Потому что любой из них был бы тут лучше, чем Элли Хантер.

Повязка сползла с лица, и я села на бревно, чтобы перевести дыхание, хрипло кашляя и давясь всхлипами. Ярость кипела под моими слезами. Я ненавидела себя за то, что все испортила. Ненавидела Олэна за то, что заметил это. Я ненавидела деревню за то, что они навредили маме из-за этого. Я ненавидела солнце за яркий свет и дождь за то, что он лился.

Я вытащила платок и вытерла им недовольно нос.

В клетке Скуврель стоял в центре с диким взглядом. Тела пропали, осталась только кровь. Его морок мигал, и настоящий он выглядел и испуганно, и хищно.

Это было из-за того, что он бился об железные прутья?

— Прутья тебе вредят? — спросила я сдавленным голосом.

— Да, — напряженно сказал он.

— Я бы несла тебя, если бы рука так не болела.

Он закатил глаза.

— А если я соглашусь исправить твою руку, если ты согласишься дать мне перерыв от жжения железной клетки?

— Я тебя не выпущу, — я шумно высморкалась.

— Забудь это, — сухо сказал он. — Как насчет такого: ткань, чтобы защитить меня от жара прутьев. Еще иглу, как до этого. И нить.

— Звучит как список для торговца.

— А взамен я исцелю твою руку.

— Звучит слишком красиво, — сказала я. — Это уловка.

— Могу еще предложить открытие круга Звездных камней для тебя, — он смотрел на меня с надеждой.

— Нет уж.

Он сдулся.

— Но на руку ты согласишься.

— Чтобы исцелить меня, тебе нужно выйти из клетки, — с опаской сказала я. — И ты не захочешь вернуться. И у меня будут проблемы.

— Я бы хотел покинуть клетку, — его лицо было каменным.

— Я не буду слушать это, — заявила я.

— А если я выйду так, чтобы исцелить тебя, и пообещаю больше не вредить тебе или другим. И тут же вернусь? Этого хватит? Ты дашь мне тебя исцелить?

— И вещи? — спросила я, проверяя, все ли знала в нашей сделке. — Нить, игла и ткань?

— Да. И еще одно.

— Что?

— Один поцелуй.

— Всего один?

— Ты хочешь сказать, что у тебя так много поцелуев, что стоит купить дюжину?

Мои щеки пылали. Единственный парень, с которым я представляла будущее, только что сказал мне больше к нему не приходить.

— Думаешь о музыканте? — спросил он, склоняя голову с интересом.

— Не твое дело.

— О том, кто играл на красивом инструменте, тело которого извивается как украденный ветер? — его глаза сияли ярко, пока он говорил.

— Ты влюблен? — удивилась я.

— Конечно! — он вздохнул.

— Серьезно? — я прищурилась.

Я не знала…

Я не думала…

Он рассмеялся.

— В мандолину. Так ты это назвала? Мандолина?

Ох.

— Да, — поспешила согласиться я, и он ухмыльнулся.

— Ревнуешь?

— К мандолине? — сухо сказала я. Ревновала ли я? Из-за симпатии фейри? Глупости!

Он музыкально рассмеялся.

— Подумай о сделке. У тебя будет работающая рука.

Мои щеки пылали. И он будет первым, кого я поцелую. Даже не парень.

— Почему поцелуй? — осведомилась я.

— Почему нет? — он пожал плечами.

Я резко встала, надела повязку на глаза и попыталась игнорировать музыкальный смех из клетки.