Он сказал мне, что любит тебя. Я сомневалась в его намерениях, когда дело дошло до ваших отношений, и он это опроверг. Он очень оберегает свои чувства к тебе. Я никогда не видела эту сторону Ноа. Я подумала, что тебе стоит услышать это прямо сейчас.

- Ты права. Стоит. Спасибо. - мы снова обнялись, и я слегка рассмеялась. - Это странно, правда?

- Совершенно странно, - она улыбнулась.

Такая странная смесь эмоций закружилась во мне: радость от осознания того, что Ноа любит меня, и мучительный страх, что я никогда не услышу это непосредственно от него.

Нил Каваллари появился снова, выглядя побежденным. - У медсестры не было никакой новой информации. Она обещала дать мне знать, если услышит что-нибудь от врачей.

Он сел напротив нас и положил голову на руки. Я подошла, чтобы сесть, и Минг встала со своего места в углу, чтобы быть рядом со мной.

Мы все сидели в тишине, печаль и страх витали в воздухе настолько ошеломляюще, что его можно было практически увидеть. Я вернулась к молитвам. Мне казалось, что на кону вся моя жизнь. Судьба моего будущего находилась в этом таинственном коридоре, ведущем в операционную.

Оливия внезапно встала. - Мой муж только что написал. Он разъезжает с ребенком, а она голодна. Я пойду покормлю ее и вернусь. Пожалуйста, напишите мне, если доктор выйдет.

- Хорошо, милая, - сказал Нил.

Через несколько минут кто-то в синей форме бросился к нам. Мы с Нилом встали в унисон.

Он обратился к отцу Ноа: - Операция прошла успешно. Мы не узнаем, пока он не очнется, насколько велики были неврологические повреждения. Ему очень повезло, что люди в супермаркете действовали быстро, а больница была рядом. Нам удалось как можно быстрее попасть внутрь, чтобы остановить кровотечение. Но дело в том, что если повреждение действительно произошло, лечение аневризмы не сможет его исправить. Будьте уверены, что мы сделали все, что могли, и его жизненные показатели сейчас в порядке.

- Мы можем его увидеть? - спросил Нил.

- Я хочу попросить вас дать нам немного времени. Скоро кто-нибудь выйдет и проведет вас. Он пробудет в отделении интенсивной терапии по меньшей мере две-три недели, пока мы будем следить за ним на предмет осложнений.

- Сколько людей полностью выздоравливают после такого? - спросила я.

- Примерно пятнадцать-тридцать процентов людей избегают серьезных трудностей, так что такой исход скорее исключение, чем правило.

О боже мой. Страх парализовал меня.

- А как насчет остальных семидесяти пяти процентов? - спросил Нил.

- От легкого до серьезного повреждения мозга. Как только кровь попадает в мозг, она повреждает ткани. Нарушается работа мозга, что во многих случаях приводит к потере памяти и когнитивным нарушениям. Поэтому мы действовали как можно быстрее, - он, должно быть, заметил, как мы расстроены, потому что добавил: - Некоторые люди продолжают жить совершенно нормальной жизнью без каких-либо долгосрочных повреждений, несмотря на разрыв. Не теряйте надежды. Мы узнаем больше, как только он проснется.

Он положил руку Нилу на плечо. - Кто-нибудь скоро выйдет, чтобы проводить вас к нему.

- Спасибо, доктор, - сказал он.

Мы обнялись, и я прошептала: - Он жив. Нам так повезло.

Так много мыслей нахлынуло на меня. Независимо от того, что случится, я останусь с ним. Я никогда не покину Ноа. Мне было все равно, если он не вспомнит меня или не сможет говорить. Я здесь останусь.

Появилась медсестра.

- Вы оба можете войти, если она из вашей семьи.

- Это моя дочь, его сестра, - без колебаний ответил Нил.

- Следуйте за мной, - сказала она, ведя нас по коридору.

- Спасибо, - одними губами поблагодарила я его.

Мое сердце, казалось, снова начало биться при виде его. Ноа все еще спал, подключенный к капельнице. С облегчением я увидела, что выглядит вполне нормально, хотя и без сознания. Его грудь поднималась и опускалась, и я никогда в жизни не была так счастлива видеть, как кто-то дышит.

Слезы жгли мне глаза, когда я спросила медсестру: - Когда он проснется?

- У всех всё по-разному. Это займет у него некоторое время, но такое не редкость.

Она что-то записала в своей карте, как будто это было обычным делом. Интересно, поняла ли она, что этот момент был самым тяжелым в моей жизни, что для меня мир перестал двигаться каждую секунду, пока он не проснется? Я не знала, будет ли любовь всей моей жизни в порядке, вспомнит ли он меня вообще. Я не знала, что буду делать, если Ноа не сможет говорить. Несмотря ни на что, я буду здесь. Мне нужно быть сильной ради него.

Нил взял меня за руку, пока мы сидели и ждали, когда Ноа проснется.

Прошло неопределенное количество времени, прежде чем Ноа наконец открыл глаза. Его отец и я вскочили со своих мест, когда его веки затрепетали.

Первым заговорил отец: - Да. Сынок...- это папа. Я здесь. Хизер тоже здесь.

- Привет, малыш, - добавила я. - Я здесь и никогда отсюда не уйду.

Ноа моргнул.

Я знала, что ему потребуется некоторое время, чтобы полностью прийти в себя, но чем дольше он молчал, тем больше я боялась.

Я погладила его по плечу. - Все в порядке. Не торопись. Спешить некуда.

- Все будет хорошо, сынок. Я просто знаю это.

Я положила голову рядом с его головой и начала молча молиться. Звук его дыхания стал громче.

Когда я снова подняла голову, его глаза были почти полностью открыты, и он тупо смотрел на меня.

О боже мой. Скажи что-то. Пожалуйста. Что-нибудь. - Привет...привет, - прошептала я. - Ты даже не представляешь, как я счастлива видеть твои прекрасные глаза. Я люблю тебя, Ноа. Я тебя так люблю.

Он не ответил, но одинокая слеза упала с его глаза. Он мог слышать меня. Но мог ли он понять? Хотел ли он сказать что-то, но не мог?

Я не хотела, чтобы он видел, как я расстроена, но ничего не могла с собой поделать, потому что у меня самой текли слезы.

- Все в порядке, сынок. Все будет хорошо.

Я потянулась к руке Ноа и сжала ее. - Мы будем здесь с тобой на каждом шагу. Твоя мама тоже приедет...и твой брат. И Оливия где-то там. О Боже—мы с ней даже обнялись. Вот как сильно мы обе тебя любим.

Пожалуйста, скажи что-нибудь. Пожалуйста. Я продолжала говорить с ним. - Я заключу с тобой сделку. Когда тебе станет лучше, я позволю тебе послушать каждую песню на моем телефоне. Ты же знаешь, я поклялась, что никогда этого не допущу. Но знаешь что? Оно того стоит. И мне не терпится услышать, как ты посмеешься надо мной.

Следующие полчаса мы с Нилом сидели у постели Ноа, подбадривая его в отчаянной попытке заставить сказать хоть что—нибудь.

Потом на какое-то время все стихло. Я на мгновение отвернулась и подошла к окну, чтобы привести мысли в порядок.

- Хи… Я резко повернулась к нему.

Ноа выдавил из себя эти слова. - Хи…Хизер… - Да! - обрадовалась я. - Да. Это я! Я здесь, с тобой.

Нил позволил своим слезам пролиться в первый раз с тех пор, как я приехала. - Папа тоже здесь, - сказал он.

Голос Ноа звучал неуверенно. - Где я?

- Ты в больнице. Тебе сделали операцию на мозге, - ответил Нил.

Ноа повернулся ко мне и спросил: - Что...что ты здесь делаешь?

- А где же мне еще быть?

Несколько секунд я, затаив дыхание, ждала его ответа.

Он судорожно сглотнул. – В Вермонте?

Вермонт был таким простым ответом, но он так много значил. Это означало, что его память в порядке. Это означило всё. Это означало, что с Ноа всё будет в порядке.

- Ты помнишь что-нибудь из того, что случилось? - спросила я.

Ответ занял некоторое время, но в конце концов он сказал: - Я помню, что люблю тебя.