Эпилог

Не буду утомлять вас описанием торжественного обеда. Я упомянул о нем лишь потому, что впоследствии все четверо участников называли его свадьбой. А раз свадьба, то стоит описать ее особенности. Во-первых, на свадьбе не было гостей. Во-вторых, на ней присутствовала только половина родителей молодых. В-третьих, жених был чуть ли не в рабочей спецовке. В-четвертых, невеста выходила замуж за женатого человека. В-пятых, хоть невеста была и в белом (точнее, светло-голубом) платье, но на ней не было фаты. В-шестых… Нет, не в-шестых… Вот: самое главное – на невесте было колье невероятной красоты и баснословной художественной ценности.

Жених утверждал, что видит колье первый раз в жизни, а невеста утверждала – во второй. Оказывается, в свое время она специально надела его, чтобы в нем сфотографироваться, и дала фотографию любимому в армию. Первое семейное разногласие было погашено признанием, что для него на фотографии главным объектом она, а не то, во что она одета. Невеста подкрепила свое поражение поцелуем и признанием, что планировала надеть это колье на выпускной вечер, чтобы произвести на будущего жениха неизгладимое впечатление…

Не знаю, как у вас, но у меня давно уже сложилось впечатление, что главным действующим лицом в этой истории было все-таки колье. Если не по сюжету, то хотя бы по возрасту.

Всем был ясен ход дальнейших событий. Для вновь созданной семьи уже совершенно не был важен уговор, связанный с колье. Но Лида почему-то настаивала, чтобы колье было на год передано Елизавете в пользование. Отец не возражал, но настоял на том, чтобы были соблюдены все формальности с нотариусом. Что и было сделано на следующий же день.

Елизавета не верила в свое счастье. Безропотно покинула дом Женькиных родителей вместе со своим обширным гардеробом, и если судить по ее мечтательным глазам, то проблема местожительства ее в тот момент, как она любила выражаться, «не колыхала». Через несколько дней «переженившийся» Женька привел новую жену в дом родителей к превеликой радости тети Зины и Зайки. Приблизительно в то же самое время Елизавета уволилась с работы по собственному желанию и на некоторое время исчезла с нашего поля зрения.

А к осени молодые перебрались в новый дом, хоть и недостроенный, но уже частично пригодный к жизни. К моменту, когда истекал срок Женькиной «аренды», в семье уже было трое.

К тому же моменту всплыла на поверхность и Елизавета. И вот что выяснилось.

Когда она взяла у Лиды монографию дореволюционного искусствоведа, она не только прочла ее, но и переписала все, что относилось к творчеству Золотых Дел Мастера. По ее просьбе и за ее же деньги один из местных фотографов сделал слайды со всех иллюстраций-эскизов. Если исходить из соображений сегодняшнего этапа экономического развития общества, натужно строящего дикий капитализм, это было разумное вложение капитала.

И вот почему. Буквально через месяц в турне по селам и весям Украины отправилась творческая группа в составе лектора общества «Знание» и его ассистента. Лектором была бойкая старушка-пенсионерка, в прошлом учительница русской словесности одной из школ нашего города, а ассистентом – небезызвестная нам Елизавета. Во всех сельских и поселковых клубах читалась одна и та же лекция – «Ювелирное искусство XVIII века в России». «Лекторша», выучившая Лизкин конспект чуть ли не наизусть, прекрасно поставленным учительским голосом вещала содержание в стиле конца позапрошлого века, а ассистентка демонстрировала слайды. Финальный аккорд этого шоу – ассистентка надевала нарядное платье, колье и выходила на сцену, срывая бурные аплодисменты. Лекторша прозрачной указкой прямо на Елизавете показывала примеры сочетания западноевропейского классицизма с русскими мотивами.

Потом ассистентка, раскрасневшаяся от уделенного ей внимания и собственной значимости, опускалась в зал, где молоденькие доярочки, млея от благоговения, могли собственными руками дотронуться до исторической ценности общемировой значимости, а механизаторы в возрасте от 14 до 140 лет, тоже млели, особенно когда промахивались и нащупывали рукой не общемировые, а конкретно Лизкины ценности. Елизавете считала, что ей в жизни крупно повезло: она была в центре внимания, все нею восхищались, она владела столь желанным колье и, что весьма немаловажно, капали неплохие денежки. Колхозники, не избалованные содержательными культурными мероприятиями (лекции типа «Этапы построения коммунистического общества в СССР», «Перспективы подъема сельскохозяйственного производства в свете решений очередного съезда КПСС» и прочие относились к политическим мероприятиям), валом валили на Лизкину затею, группа порой проводила в день по три мероприятия, из которых два были внеплановыми – по многочисленным просьбам тружеников сельского хозяйства.

Общество «Знание» относительно неплохо оплачивало лекции – бабулька-лектор почувствовала существенную прибавку к пенсии. Лизку же такие мелочи не интересовали. Где-то раздобыла книжки «киношных» билетов (они относились к документам строгой отчетности) и научилась находить общий язык с зав клубами, которые тоже были не прочь к своему мизерному окладу заработать дополнительную копейку. Слушателям, воспитанным железной дисциплиной советского строя, в голову не могло прийти, что лекция должна быть бесплатной, а поэтому отдавали свои копейки без вопросов, раз уж у входа кто-то продает билеты. Лизкино шоу действительно было интересным, поэтому даже сельские милиционеры находили цену билетов очень гуманной. Процент от реализации незаконных билетов зав клубами шел неплохой, поэтому они не скупились на рекламу.

Короче, через десять месяцев турне по селам шести близлежащих областей Елизавета стала подумывать, а не продлить ли срок «аренды» своего мужа еще на пяток лет – по ее оценкам, тогда можно было бы поторговаться насчет того, чтобы выкупить колье насовсем…

Но бдительная советская милиция за какие-то жалкие десять месяцев все-таки додумалась, что в организации столь познавательного мероприятия есть кое-какие огрехи. Может, где-то в двух соседних залах шли разные лекции – одна Лизкина при переполненном зале, а другая что-нибудь вроде «СССР – оплот мира и прогресса» в присутствии трех глухих старушек, и оскорбленный лектор-международник пожаловался куда надо – не знаю. Короче, преступная деятельность была пресечена задержанием подозреваемых. Учительницу-пенсионерку быстро отпустили, установив ее полнейшую безграмотность в благородном деле нарушения социалистической законности, а Лизкин маршрут изучали долго и досконально, с очными ставками, с привлечением массы свидетелей, с экспертизой многочисленных финансовых документов. При задержании был обнаружен нотариально заверенный документ, с помощью которого установили истинного владельца колье. Кое-кто хотел бы доказать, что и предыдущий хозяин владел такой драгоценностью незаконно, но охранная грамота произвела на алчущего «потерять» колье в следственных сейфах такое впечатление, что колье было немедленно возвращено владельцу, а на суде в качестве вещдока была выставлена цветная фотография.

К этому же исторически значимому отрезку времени следует отнести официальное расторжение брака Евгения и Елизаветы Б., регистрацию факта рождения Елены Евгеньевны Б., зачисление в списки студентов-заочников одного из технических вузов некоего Евгения Николаевича Б., а вскоре – и регистрацию брака между гражданином Евгением Николаевичем Б. и гражданкой Лидией Алексеевной Т., которая в замужестве приняла фамилию мужа.

Вот тогда-то и состоялась вторая свадьба Женьки и Лиды, отличительной особенностью которой была торжественная тишина (тосты мы произносили шепотом, чтобы не разбудить Леночку), абсолютно «сухой закон» для невесты да ее отлучки для кормления грудью... Тостов было много, как и полагается на нормальной свадьбе. Традиционные тосты за давностью лет я уж и не припомню. А нетрадиционных было два: один – за преждевременные роды (это когда ребенок рождается до свадьбы – а вы что подумали?), а другой – за колье.

Кстати, на невесте было колье. Вот тогда я его впервые в жизни увидел. Красивая, я вам скажу, вещица! А главное – крайне полезная для построения счастливой жизни в одной отдельно взятой семье...

Для нас с вами история подошла к концу, а для Женьки и Лиды она продолжилась и, насколько мне известно, продолжается и по сей день – в счастье и здравии.

***

К стыду своему, я редко бываю в городке, где прошло мое детство. Но вот довелось недавно по чистой случайности побывать…

А раз так, то прошелся улочками, по которым бегал с друзьями-мальчишками, повторил свой некогда многократный путь в школу, постоял у домика, в котором когда-то давно обитала наша семья.

Иду родной улицей, а поздороваться уже не с кем. Зато на кладбище целые кварталы могил тех, кто в моей памяти еще живой: соседи, учителя, сослуживцы матери, есть уже и одноклассники.

…Когда-то нас было двенадцать – дюжина мальчишек, почти ровесников. Жили мы все в пределах трех кварталов. Дружили всей командой. Жизнь казалась вечной, а дружба – навсегда… На кладбище разыскал пока что одного. Где вы, остальные?

А вот еще один домик. Здесь когда-то жили тетя Зина, дядя Коля, Женька – один из моих друзей – и его сестрички Галя и Зоя. Сейчас здесь живут другие (или третьи), никого они из предыдущих хозяев не знают…

И ожила память…

Маленькая хатка. Забор да калитка.

Кустики. Деревья. Мокрая трава.

По стволу неспешно тащится улитка.

С желобочка в бочку капает вода…

Стой! Замри! Закрой глаза!