Доказать физическую силу просто, но когда противник превосходит тебя силой духа, не лучше ли стать ему другом, признав его достоинства? Однако такой исход борьбы для Траверса был неприемлемым. В его огромной голове вполне хватало места, чтобы вместить внушительных размеров мозг, но отказаться от привычной власти в пользу того, кто уместился бы в его зажатом кулаке, было для него непостижимо.
Внезапно Людоед смекнул, что ему даже на руку это упорное молчание Баркера. Теперь он может с полным правом высмеять своего врага!
– Я в жизни не видал такого труса, как ты! – с презрением плюнув на землю, заявил ему Траверс.
Но Бен был неприступен, как скала под шумными ударами прибоя.
– Я никуда не убегаю от тебя, а значит, не боюсь! – холодно ответил он.
– Тогда вставай! – яростно крикнул ему Траверс, окончательно утративший самообладание. Ноздри его возбужденно раздувались, как у хищника, почуявшего запах крови. Выставив свою массивную нижнюю челюсть, он все еще надеялся, что Баркер ударит его первым, но этого не произошло.
Бенджамин медленно поднялся на ноги и шагнул вперед.
– Предлагаешь помериться силами – так и скажи! – произнес он с расстановкой, прямо глядя ему в глаза.
– Давай же, раз и навсегда разберемся, кто здесь главный! – прорычал сквозь зубы Людоед. Наступая на противника, он навис над ним всем своим огромным, мускулистым телом. Рядом со стройным, изящным Баркером Траверс выглядел настоящим великаном, который обнаружил у себя в пещере непрошеного гостя и собирается сожрать его на ужин.
Том попытался было вмешаться, но каторжники тут же оттеснили его, плотным кольцом столпившись вокруг воображаемой арены, на которой должна была произойти решающая битва.
– Приляг, а то споткнешься! – крикнули Тому, а через секунду все забыли о старом негре.
Как и всегда в подобных случаях, мысленно каждый делал ставку на своего борца, не разглашая ее вслух. А после поединка мнение нетрудно поменять – в зависимости от того, кто победит. Многие заранее сочувствовали Баркеру: в драке с таким противником, как Людоед, шансов у него было маловато. Но Бенджамин не собирался сдаваться раньше времени. Заняв оборонительную позицию, зорко следя за каждым движением врага, он напряженно ожидал его броска, готовый ловко уклониться от удара. Он знал, что слабые места есть у любого, а самым слабым местом Траверса была его самоуверенность. Бену нередко приходилось защищаться не только от тяжелых кулаков, но и от острого, короткого ножа. Жизнь научила его использовать быстроту и ловкость в борьбе с превосходящей его силой, хоть этот опыт и обошелся ему недешево. Главное, не торопиться с нападением.
Осторожность Баркера поначалу забавляла Людоеда, но после нескольких шагов по кругу под приглушенный ропот окружившей их толпы, он стал терять терпение. Ему не нужно было долго изучать противника, чтобы скрутить его, и, разъяренный затянувшимся началом схватки, он стремительно бросился вперед. В ту же секунду пальцы Баркера стальным кольцом сжали его правое запястье. Удивленный столь решительным отпором, Траверс однако недоумевал, чего пытается добиться этот муравей, повиснув на его руке? Шумно хрипя, так, что слюна его буквально брызнула Баркеру в лицо, он резко замахнулся и, в свою очередь, свободной левой рукой схватил его за правую. Затем как следует нажал, так что Бен вынужден был отступить к стене и упереться в нее всем телом. Иначе быть и не могло, но Траверсу вдруг показалось, что его противник именно этого и ждал. Что он еще задумал?.. Оба в упор пронизывали друг друга взглядом, но только Бенджамин из них двоих угадывал каждую мысль своего врага.
– Я сотру тебя в порошок! – проревел Людоед, налегая все сильнее.
Бен не ответил. До боли напрягая мышцы, нечеловеческим усилием он оттеснил от себя правую руку Траверса, которую сжимал в своей, и, убедившись, что теперь под ее натиском не выдержит и буйвол, внезапно что есть силы дернул ее на себя. Расчет был более чем точным: в то время, когда Баркер ловко уклонился вправо, Людоед со всего размаху врезался головой в широкое бревно. Будь стена потоньше, он бы непременно проломил ее насквозь. Траверс рухнул, как подкошенный, даже не успев сообразить, как все произошло. Зрители замерли, не веря собственным глазам: недюжинная сила этого гиганта сегодня послужила не ему! Восторженные возгласы прокатились по бараку:
– Ты видел?!
– Никогда бы не поверил!
– Одним ударом! Наповал!
– И по заслугам!..
– Эй, что здесь происходит? – крикнул с порога солдат охраны, перекрывая гвалт.
Угроза в его голосе заставила притихнуть арестантов, но на вопрос мгновенно нашлось, кому ответить:
– Верзила Джим споткнулся и налетел башкой на стену!
Солдат недоверчиво осмотрелся, ища подтверждения этих слов, и вскоре отыскал его – на земляном полу. По-видимому, зрелище понравилось ему не меньше, чем заключенным.
– Отлично! – не скрывая удовольствия, заключил он и с шумом захлопнул дверь.
Оставшиеся в бараке очутились в полной темноте, лишенные возможности лицезреть, как победителя, так и поверженного великана. Спектакль был окончен, зрители понемногу расползались по своим углам. Ночь наступала для арестантов сразу после того, как запирали дверь. А по ночам порою происходят странные вещи…
– Бен, это ты? – услышал Баркер голос Тома, наощупь пробиравшегося между нар.
– Да, – тяжело дыша, ответил он.
– Идем отсюда.
Вместе они пробрались в противоположный конец барака. Сраженный охватившей его усталостью, не меньше, чем Траверс ударом о стену, Бенджамин буквально повалился на солому. И вдруг ужасное предположение стрелой пронзило его мозг.
– А если я убил его? – почти беззвучным шепотом спросил он Тома.
– Он жив: я видел, как он пошевелился, – успокоил его товарищ. – Но теперь тебе надо быть настороже! Слава Богу, охранника порадовало это происшествие, и он не стал искать виновных, иначе… – Том предпочел оставить фразу незаконченной.
Баркер с облегчением вздохнул: виселица, во всяком случае, не грозит ему! Однако радоваться было рано. Не строя утешительных иллюзий, он ясно сознавал, в каком опасном положении оказался. Очень скоро победа могла обернуться для него поражением, если не смертью. Мудрым решением было бы дождаться утра, не смыкая глаз, но Бен, измученный тюремными лишениями и этой яростной, хоть и короткой, схваткой, не продержался бы и часа. Зная, что Людоеду при всем желании не найти его в кромешной темноте, он мог позволить себе отдых – до рассвета. А в случае угрозы Том предупредит его…
Бенджамин был уверен, что Траверс подстережет его на руднике, за одним из поворотов темного тоннеля, где можно без помех подстроить быструю, вполне естественную смерть. Неудачное падение с ударом головой о камень, внезапно рухнувшая балка, осыпи породы – такие случаи происходили и без посторонней «помощи»… Но день прошел, а Людоед ни разу не напомнил о себе. Казалось, он нарочно избегает встречи со своим врагом. И это утвердило Бена в мысли, что Траверс намерен расквитаться с ним позднее, когда об их вчерашней драке подзабудут – так он останется вне подозрений.
Вечером, после переклички, они почти столкнулись у дверей в барак. Стычка была неминуема, но… ничего не случилось! Людоед ограничился лишь ехидной миной и с подчеркнутым пренебрежением отвернулся. Он явно наслаждался, играя с Бенджамином, точно кошка с мышью. Так продолжалось около недели. Пристально следя за Траверсом, Баркер начал замечать в его поступках осторожность, совершенно чуждую характеру этого громилы, привыкшего без церемоний отбрасывать все, что ему мешает на пути. Людоед как будто был всецело поглощен другим, более серьезным делом, или вернее, тайной целью.
Когда тюремный срок Мэттью и Билли подошел к концу, их под конвоем препроводили обратно в лагерь. Теперь им снова, вместе с остальными каторжниками, предстоял тяжелый труд на руднике. Несчастный Кэрол стал, казалось, еще тоньше: серая куртка из грубой ткани висела на нем, как на шесте. Он с жадностью набрасывался на пищу и никак не мог прийти в себя после заключения на урезанном пайке. Только в сравнении с гораздо большими лишениями познается цена маисовой похлебки, которой наполняют миску до краев… Но как-то вечером его спасительная порция попала в чужие руки: едва лишь Билли потянулся за своей миской, как ее перехватили.
– Сегодня можешь отдохнуть, я выполню эту работу за тебя! – великодушно заявил басистый голос, и вся партия неудержимо грохнула от хохота.
Растерянный и оглушенный, Билли испуганно обернулся: позади него возвышался ухмыляющийся Траверс.
– Ну что, поделишься со мной, Цыпленок? – нарочито любезно осведомился он.
Каторжники захохотали еще пуще, но тут один из них предупредительно дернул Джима за рукав, показывая пальцем в сторону. В двух шагах, молча глядя на него, стоял Бенджамин Баркер.
– На что ты пялишься? – огрызнулся Траверс. – Может, хочешь проповедь прочесть?
– Скажи, ты смог бы драться за еду, которую отобрал? – не повышая голоса, ответил Бен вопросом на вопрос.
– Ты в этом сомневаешься? – язвительно усмехнулся Людоед. – Ешь свою, а то остынет!
– Так вот, я отдам тебе свою порцию, когда ты не сможешь поднять руки, – отпарировал Баркер.
Эта неожиданная фраза, в которой наравне с упреком вместо объявления войны прозвучало твердое обещание поддержки, застала Траверса врасплох. Слова и поведение этого человека всегда сбивали его с толку, вынуждая совершать поступки, которым после не находилось объяснения. Невольные приливы воодушевления, порывы непривычного великодушия, благодаря которым Траверс будто бы поднимался выше на ступень, довольно быстро проходили, оставляя в нем лишь злобу и досаду, точно он вдруг очнулся в грязной луже на глазах у всех. Нет, уж лучше он останется самим собой!