Глава 7

Элис работала как настоящий художник, с сосредоточенным выражением лица добавляя последние штрихи к прическе Джиа, а потом отошла от туалетного столика, любуясь своей работой.

— Готово, — объявила она с редкой для неё гордостью.

Джиа посмотрела на свое отражение в зеркале. Мерцающие булавки закрепляли каждую идеально уложенную прядь точно на месте. Она покрутила головой. Длинная кружевная вуаль свисала с гирлянды ярких цветов, обрамляющей замысловатые завитки волос на макушке. Она была похожа на принцессу. И выглядела как... невеста.

Воспоминание о сне, который приснился ей перед отъездом из Бостона, снова всплыло в голове, и Джиа загрустила. В самые мрачные часы, пока её разум боролся за выздоровление, этот сон давал ей надежду.

Возможно, это был не просто сон, а видение. Она была настолько одурманена опиатами, что не могла быть точно уверена в том, что спит, а не грезит. Но каким бы ярким и смутным не был этот сон, он согревал её, и она тешила себя надеждой, которую он дал ей в тот миг, когда она больше всего в этом нуждалась.

Водоворот эмоций захлестнул её, и слезы потекли по лицу.

— Тебе не нравится? — спросила Элис с тревогой.

Джиа моргнула, вытирая глаза.

— Нет, мне всё нравится, — ответила она, стараясь взять себя в руки. — Прости меня, Элис. Я веду себя глупо.

Она заставила себя улыбнуться сквозь слезы.

— Я не так представляла себе день своей свадьбы.

Элис наклонила голову, разглядывая Джиа в зеркале.

— Полагаю, что нет. — От откровенной жалости в её глазах стало ещё хуже.

— Могу я кое-что тебе рассказать?

Элис подошла к Джиа и посмотрела ей прямо в лицо.

— Перед отъездом из Бостона мне приснился сон. Один из тех снов, которые делают тебя таким счастливым, что ты расстраиваешься, когда просыпаешься.

Элис кивнула.

— И каким был твой сон?

— Я стояла на холме и смотрела на закат. С мужчиной.

Элис отложила щетку и поджала губы.

— Ты вынудила моего брата жениться на себе, так что, пожалуйста, прости меня за то, что я не сочувствую тебе.

Джиа смущенно опустила глаза.

— Ты права, Элис, — сказала она. — Я сама виновата. Я это знаю.

Чувствуя себя полной дурой из-за того, что искала утешения у девушки, брата которой обманула, Джиа попыталась взять себя в руки. Прошло несколько неловких мгновений, прежде чем Элис снова заговорила.

— И кто же это был?

Джиа удивленно подняла глаза. Элис посмотрела на неё скорее с любопытством, чем с осуждением, и она вздохнула с облегчением.

— Это как раз глупо, — сказала Джиа. — Понятия не имею. Всё, что я помню — это любовь, которая переполняла мое сердце, когда я смотрела на наши переплетенные руки. Это было так чудесно. Так реально.

 Она покачала головой.

— Настолько, что я не могу не думать о том, что он где-то там. Этот таинственный мужчина, заставивший меня почувствовать себя любимой, который стоял рядом со мной, опираясь на трость.

Элис уставилась взглядом в пол.

Джиа не могла винить её за неловкость. Она понимала, насколько пафосно и глупо всё это звучит, особенно в свете того, что происходило сейчас.

— Я же говорила, что это глупо.

Элис покачала головой.

— Это вовсе не глупо. — На лице девушки не было и намека на упрек. У Элис были задатки хорошего друга, и сердце Джиа переполнила растущая нежность к будущей невестке. — Это прекрасный сон.

Она взяла платок и вытерла слезы Джиа.

— Вот почему так трудно забыть об этом.

Сон был единственным хорошим воспоминанием о доме. Она так отчаянно хотела вернуться в сон, вернуться к нему — к тому мужчине. С тяжелым сердцем Джиа попыталась выбросить его из головы, но так и не смогла.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвался голос Клары:

— Проследите, чтобы шампанское было охлажденным, а бокалы сияли, — сказала она измученной горничной, которую оставила в коридоре.

Разодетая в пух и прах, Клара сияла. Несмотря на свои семьдесят с лишним лет, она была неутомима. Как и её внимание к деталям. Всю прошлую неделю она носилась по дому, как угорелая, отдавая распоряжения. Сделай это, сделай то, сделай это, сделай то. И все — от садовника, подстригавшего изгородь, до пастора, который должен был провести церемонию, — слушались её, включая и Лэндена, что больше всего удивило Джиа.

— У меня есть кое-что для тебя, Джианна, — сказала Клара, её лицо сияло от волнения. Она открыла маленькую коробочку, которую держала в руке, и положила её на туалетный столик перед Джиа.

Джиа взглянула на камею, лежащую в бархатной шкатулке.

— Очень мило.

Клара раздулась от гордости.

–  Эта брошь принадлежала нашей семье и передавалась из поколения в поколение. Каждая женщина в семье Элмсвортов носила её во время свадебной церемонии.

— Моя мама тоже? — спросила Элис, наклоняясь, чтобы рассмотреть её поближе.

— Да, конечно. И мать Лэндена. Упокой Господь её несчастную душу, — пробормотала она, качая головой.

Комментарий показался Джиа странным. Что-то подсказывало ей, что стоит расспросить об этом поподробнее, но торжественное выражение лица Клары во время последовавшего за этим тяжелого молчания приостановило любопытство до поры до времени.

— Есть такая традиция — надеть на свадьбу что-то не своё на удачу, — сказала Клара. Она похлопала Джиа по плечу. — У меня такое чувство, что она тебе понадобится.

Она вышла из комнаты.

— Идем, Элис, — окликнула она уже из коридора. — Мне нужно, чтобы ты помогла мне с моей бриллиантовой диадемой.

Элис закатила глаза.

— Можно подумать, невеста она.

Джиа улыбнулась и кивнула.

— Спасибо, что помогла мне, Элис.

— Не за что. — Элис поцеловала Джиа в щеку и поспешила за тетей, которая уже умчалась прочь со скоростью ветра.

Осторожно подняв камею с бархатного ложа, Джиа провела большим пальцем по царственному профилю из слоновой кости. Это была прекрасная вещь, ставшая ещё более бесценной благодаря своей истории. Истории, частью которой она собиралась стать.

Странное замечание Клары о матери Лэндена эхом отозвалось в её голове.

Джиа войдет в эту семью, привнеся в неё темное прошлое. Она была так поглощена сокрытием своих тайн, что ей и в голову не приходило, что у Элмсвортов могут быть свои.

Она расстегнула застежку, чтобы приколоть брошь к воротнику. Внезапный жар в ладони стал предупреждением, её тело закололо. У неё перехватило дыхание. Закрыв глаза, она сдалась непреодолимой силе, когда видение появилось из темноты, засасывая её внутрь.

В нос ударил запах бурбона. Воздух стал удушающе горячим. Клара лежала в постели, её мертвенно-бледное лицо выделялось на фоне растрепанных седых волос. Вцепившись в простыни, она стонала, корчась от боли. Её глаза казались огромными от страха.

Вздохнув, Джиа открыла глаза. Кровь пульсировала в висках. Откинувшись на спинку стула, она смяла вуаль, слишком опустошенная, чтобы двигаться. Разжав кулак, она смотрела на камею в своей ладони, пока пульс не замедлился.

Всё ещё дрожа от ужаса, вызванного видением, она вскочила на ноги и заходила по комнате, пытаясь собраться с мыслями. Надо как-то предупредить Клару. Но как? Как она могла предупредить женщину о чем-то, что могло произойти, и чему у неё не было логического объяснения? Джиа представила, как будет вырываться и кричать, когда Лэнден отправит её в психушку.

Она зашагала быстрее, юбки колыхались над кринолином. Не зная, что делать, Джиа тем не менее осознавала, что должна увидеть Клару, хоть и понятия не имела, что ей скажет. Возможно, слова найдутся сами.

Джиа поспешила в комнату Клары, где застала её одну, всё ещё возившуюся с причудливым головным убором, сверкавшим на голове.

— Что тебе нужно, Джианна? — спросила Клара, прихорашиваясь перед зеркалом.

Джиа уставилась на кровать: резная спинка была такой же, как в видении. Она заговорила, с трудом подбирая слова, голова у неё шла кругом.

— Клара, ты хорошо себя чувствуешь?

— Мой племянник наконец-то женится, — пропела Клара своему отражению. — Я чувствую себя прекрасно.

Она прищурилась и отвернулась от зеркала.

— Почему ты спрашиваешь?

Джиа попыталась найти подходящий ответ.

— Ты бледна.

Клара нахмурилась.

 — Я стара. — Она взбила свои ярко-синие юбки. — Но, в отличие от Беатрис, я не собираюсь охать и стонать от каждого укола боли.

Джиа напряглась.

— Значит, ты плохо себя чувствуешь?

— Я в порядке. — Её руки взлетели к животу. — И у меня дела.

— Слишком много дел, — ответила Джиа. — Со всеми этими приготовлениями к свадьбе у тебя было мало времени на отдых.

Клара отмахнулась.

— Я хорошо отдохну в Саратоге.

Или эта болезнь свалит её раньше.

— Возможно, стоит отложить поездку.

— Чепуха, — сказала она. — Сегодня твоя брачная ночь. Хоть Лэнден и отказывается устраивать медовый месяц, вам обоим явно нужно побыть наедине.

Она неодобрительно поджала губы, отчего щеки Джиа вспыхнули.

— Не то чтобы уединение имело значение для вас двоих, — пробормотала она. — Но мы с Элис уедем после свадьбы. — Она натянула перчатки. — Двух дней должно хватить.

Целых два дня наедине с Лэнденом. Джиа вдруг осознала слова Клары, словно в первый раз. Несмотря на тревогу по поводу предстоящей ночи, при мысли о том, что придется делить постель с Лэнденом, Джиа охватило возбуждение. В животе у неё всё сжалось, в голове бешено закрутились мысли. Он поцелует её, как в тот раз в комнате. Жар залил лицо и завязался узлом где-то внизу. Она моргнула, пытаясь сосредоточиться.

— Но, Клара…

— Хватит, Джианна.

Клара нетерпеливо вздохнула.

— Все невесты нервничают в день свадьбы. — Она сжала руки Джиа в своих, и та оценила попытку успокоить её. — Нет более крепких уз, чем узы брака.

Клара отпустила руки Джиа и отвернулась.

— Нам всем приходится жертвовать.

Вот тебе и нежное утешение.

— А теперь иди, заканчивай собираться.

Подавив желание выложить всё начистоту, Джиа сделала, как ей было велено. Сейчас у неё не было выбора. Пытаться объяснить своё видение было бесполезно, особенно сейчас, когда внимание Клары было всецело поглощено другим. Свадьба любимого племянника начнется в любую минуту. Вряд ли она откажется от планов.