…Кощей. А он умный, не чета Егозе! На кривой кобыле не объедешь, единственная зацепка – мальчики. Попробовать прямой шантаж, может, и получится? Конечно, не самому, через подставных лиц. Сделать жизнь Кощея невозможной, вынудить его залечь на дно, а лучше – вообще уехать, как Егоза. Гм… одному не справиться, в глазах Силыча нужно выглядеть, как жена Цезаря – вне подозрений. Стало быть, и не стоит маячить на виду, действовать крайне осторожно, лучше – через официальные органы. Иван задумался. Через милицию или прокуратуру опасно – там вполне могут его помнить еще по старым делам, значит, что же…

От вокзала в сторону сквера, о чем-то весело переговариваясь, шли четверо парней с красными повязками на рукавах – дружинники-бригадмильцы. Один из них задержался около сидевшего на скамейке Раничева:

– Товарищ, здесь ребята не пробегали?

– Какие еще ребята? – Иван приветливо посмотрел на парня.

– Да такие… лет по двенадцати, мелочь в общем… Представляете, повадились, сволочи, бросать в проходящие поезда камни!

– Страшное дело! – покачал головой Раничев. – Этак и до крушения недалеко. Нет, не видал никаких ребят. Увижу, обязательно сообщу… только скажите – куда?

– В линейное отделение милиции можете. Там, на вокзале, – бригадмилец улыбнулся. – А лучше – нам, во-он видите, дом с железной крышей?

Иван посмотрел на двухэтажное здание, покрытое нежно-голубой штукатуркой и расположенное сразу за сквером.

– Там наш опорный пункт, – с какой-то гордостью пояснил бригадмилец, совсем еще молодой, лет восемнадцати-двадцати, парень.

– Обязательно сообщу, – приложив руку к сердцу, уверил Раничев.

– Спасибо, товарищ!

Парень побежал догонять своих, а Иван, ощутив вдруг кое-какую – пока еще дремлющую – мысль, быстро вскочил со скамейки и закричал:

– Эй, молодой человек! Вы, вы, бригадмилец.

– Что такое? – молодой бригадмилец обернулся. – Вспомнили что-то, товарищ?

– Да нет, не в том дело… Просто один мой знакомый тоже в подобной бригаде, в районе Курдина патрулирует, там, где четвертая мужская школа, знаете?

– Знаю. Только там с химзавода ребята, а мы – стройтрестовские.

– А там у них опорный пункт где?

– Кажется, где-то на Советской, за школой.

– Спасибо.

Поблагодарив парня, Раничев задумчиво зашагал в центр. Остановился у попавшегося по пути киоска, накупил газет – «Правду», «Известия», «Рабочий край», сунул их в карман пальто и, перейдя улицу, остановился у автобусной остановки, напротив витрины магазина «Оптика». Автобуса долго не было, и Иван от нечего делать пялился на витрину, а когда подошел под завязку набитый людьми «ЗиС», не поехал, а зашел в магазин, где купил очки с простыми стеклами в тонкой золоченой оправе, делавшими Раничева похожим если и не на главу кадетской партии Милюкова, то на партийного функционера – точно. Поправив шляпу, Иван вышел из магазина и, решив не терять времени зря, поймал бежевую в шашечках «Победу» – такси – да поехал на Курдина, к четвертой мужской школе. Обойдя школьный стадион с азартно играющими в футбол ребятами, он вышел на Советскую и, немного пройдя, обнаружил на одном из добротных, недавно оштукатуренных, домов красную табличку с надписью «Опорный пункт милиции» и номером телефона. Запомнив номер, Раничев перешел на другую сторону улицы, к телефонам-автоматам, и, прикрыв за собою железную дверь будки, закрутил диск.

– Опорный пункт? Это из горкома звонят. Нет, не по поводу взносов. Бригадмильцы у вас обычно как патрулируют? С восьми до одиннадцати? Понятно. Мы к вам подошлем агитатора с лекцией о международном положении. К какому часу подойдет? А вот к восьми и подойдет, ничего, на патрулирование и попозже выйдут. Там ведь с химзавода все? Ну и отлично. Да, агитатора зовут Петров Иван Петрович – человек он знающий, много чего повидавший.

До вечера еще оставалась целая уйма времени. Иван зашел в ресторан, пообедал и неспешно направился домой, на Героев-полярников. Дождь перестал, и сквозь разрывы облаков проглянуло солнце. Встречавшиеся на пути прохожие улыбались и, обходя лужи, вежливо раскланивались друг с другом.

– Эй, дядя Иван, подождите!

Раничев оглянулся: через улицу, прямо по лужам, бежал Генька. В расстегнутом пальто, с развевающимся на ветру галстуком и улыбкой во все лицо.

– А я смотрю, вроде бы вы… Дядя Иван, я контрольную по арифметике на «хорошо» написал!

– Молодец, – одобрительно кивнул Раничев. – У нас по пути мороженицы нет?

– Как же нет? А павильон в сквере?

Свернули в сквер. В павильоне «Соки-воды» Иван угостил Геньку молочным мороженым по два рубля за сто граммов, взял и себе, с сиропом, хотел было еще и пару бутылок пива, дорогого, по восемь рублей, но раздумал – вечером он должен был выглядеть, словно на приеме у английской королевы. Да, еще нужно было замотивировать его вечерний уход из дома.

– А я вот в театр сегодня собрался, – доев мороженое, улыбнулся Иван. – Хорошую пьесу дают, по Чехову.

– Мы его еще не проходили… Но я читал – «Лошадиная фамилия», «Хамельон»… А вот «Вишневый сад» мне совсем не понравился, а вам?

– Ну как тебе сказать? Все-таки – классика.

– Дядя Иван, у нас на следующей неделе сбор – ну в честь Дня рождения комсомола, помните, я говорил?

– Да помню.

– И вы обещали песню со мной разучить, ну, на гитаре. Будем сегодня?

Раничев вздохнул:

– К сожалению, сегодня не получится, Генька, в театр ухожу. А вот завтра – в самый раз. Ну что, идем? Мать, поди, волнуется – где это ты так задержался?

Генька вдруг погрустнел:

– Знаете, дядя Ваня, а мы с мамой, наверное, скоро уедем… Ой! – он вдруг закрыл рот ладонью. – Проговорился! Вы только, пожалуйста, не говорите маме, что я вам сказал, ладно?

– Ладно. А почему такая тайна?

Пацан нахмурился:

– Мама говорит, Николай Силыч не захочет, чтобы мы уехали… Ой, вы и ему не говорите!

– Не скажу, – Иван потрепал Геньку по волосам. – А куда собрались-то? Поди, на север?

– Не-а, наоборот, на юга, в Краснодар! Там мамина тетка, теть Зина, у нее свой дом с садом, такой красивый, и… Вообще там здорово! Хотя и здесь… с ребятами расставаться грустно.

– С какими ребятами, с Егозой, что ли?

Генька засмеялся:

– Скажете тоже! С друзьями школьными, у нас знаете какое звено?! Сильное. Я, Мишка Васильков, Колька, Дашка с Наташкой – все друг за друга горой.

– Здорово, – согласился Раничев. – Ну раз вы такие друзья, так ты летом возьми да и пригласи их к себе в Краснодар.

– Ой! – мальчик засиял. – И правда! Мама только рада будет…

Раничев усмехнулся. Это хорошо, что Надя с Генькой уедут, это прекрасно просто, все ж таки почему-то не хотелось, чтобы с ними случилось что-нибудь нехорошее. Может быть, потому, что Иван помимо своей воли сильно привязался и к Надежде, и к Геньке. Пацан вообще был славным, да и Надя, как оказалась, вовсе не походила на содержательницу бандитской малины. Правда, любила хорошо одеться – а какая женщина этого не любит? – и, кажется, сильно боялась Силыча. А вот к Раничеву относилась хорошо – кормила обедом и ужином, искренне смеялась над шуткам, вообще, похоже, Иван ей нравился, и, может быть, даже не столько в сексуальном смысле – как красивый и сильный мужчина – а как порядочный человек. Надежда даже как-то что-то такое высказала по этому поводу. Да-а, по сути – несчастная женщина. И, наверное, именно при первой встрече с Иваном она и была искренней, а потом… потом – все на людях.