– Не, так не пойдет, – Иван возмущенно замахал руками. – Давай перешивай, я так не согласен! Ишь ты, удумал – каждый раз пришивать да отпарывать!
– Шире нельзя, не носит так никто… Если хотите, могу на ремешках сделать.
– Черт с тобой, давай.
Наконец вроде бы все было сделано, даже башмаки подобрали – красные, с длинными острыми носами, загибавшимися кверху, словно концы лыж.
– Шестьдесят эскудо, – скромно назвал цену портной.
– Сколько-сколько?! – Иван чуть не подавился слюной. – Это откуда ж такие цены? За конспирацию, что ли?
– Ткани дорогие, любезнейший дон, – Песето Лопес меланхолично пожал плечами. – К тому же рассчитывайте потратить еще двадцать монет. Пятнадцать – на золотую цепь-жазеран, и пять – на бритье бороды и завивку.
– Сволочи, – уходя от цирюльника, бурчал себе под нос Раничев. – И кто только придумал эту чертову моду?
Появление Ивана на постоялом дворе произвело фурор. Ну, положим, Мануэль и его слуги не очень-то удивились – каждый день видали подобных франтов – а вот что касаемо Захария с Аникеем… Пока они не признали в зашедшем щеголе хозяина, смотрели так себе, просто подозрительно-жалостливо, но когда узнали… Их челюсти отвисли к столу одновременно и так же одновременно вылезли на лоб глаза.
– Ну чего вылупились? – подбоченясь, довольно промолвил Иван. – Жакет мой не нравится? Между прочим, с перламутровыми пуговицами! Ладно, как поедите, давайте ко мне, получите инструкции на завтра.
– Чего получим? – после ухода Раничева тихо спросил Аникей.
– Не знаю, – так же тихо ответил Захарий. – Лишь бы не плетей токмо.
– Да не за что нам вроде плетей…
– Тю! У хорошего хозяина завсегда найдется за что. Ну пошли, что ли?
На следующий день, ближе к вечеру, Иван, разодетый в новый костюм, беспечно фланировал на площади возле церкви Санта-Мария-ла-Бланка, искоса поглядывая на выходивших с вечерней молитвы дам в жутко приталенных платьях, с тюрбанами и пелеринами на головах. Завидев наконец одну из них – красивую черноглазую блондинку лет двадцати-двадцати пяти в платье и пелерине зеленого шелка, Раничев поправил на голове небольшую замшевую шапочку с фазаньим пером и, не торопясь, но и не отставая, направился следом за нею. Окруженная толпой приживалок блондинка что-то весело рассказывала, смеялась, как вдруг… вылетевший из-за угла грязный чернявый мальчишка в мавританских шальварах и короткой, надетой на голое тело жилетке, ловко сорвал с груди женщины изящную золотую цепочку и, развернувшись, со всех ног бросился прочь.
– Ловите его, ловите! – заголосили в собравшейся вокруг блондинки толпе. – Держи вора!
– Вон он, туда побежал, гад!
Раничев, едва не разорвав узкие красно-желтые панталоны, храбро бросился наперерез ворюге, тот обернулся, вытащив нож… Иван налетел на него коршуном, но тут же упал навзничь, прямо блондинке под ноги. Упал и картинно раскинул в стороны руки. Ворюга тем временем убежал…
– Это ваша вещь, прекрасная незнакомка? – закусив губу якобы от боли, Раничев протянул девушке отобранную от супостата цепочку.
– О, не знаю, как и благодарить…
Иван закатил глаза.
– Он ранен, ранен, – закричал кто-то. – Какой храбрый и знатный сеньор!
– Несите его в госпиталь Святого Яго, – подумав, распорядилась блондинка, и, наклонившись к Ивану, чуть слышно шепнула: – Завтра с утра я навещу вас, мой друг.
Завтра… Раничев поморщился. Хотелось бы сегодня… хотя, понятно – дома, вероятно, дожидается муж. Но госпиталь… На фиг он нужен?!
– Прошу, доставьте меня на постоялый двор, – Иван назвал адрес и бросил на блондинку полный обворожительной нежности взгляд.
Она пришла, пришла уже утром, едва рассвело. Ведомая слугою, поднялась в покои Ивана.
– О друг мой! Я так переживала!
– Я тоже…
– Как странно вы говорите, дон…
– Дон Хуан Рамирес, – Раничев, привстав, поклонился. – Я каталонец.
– Ого, – удивилась дама. – Оказывается, я знаю каталонский!
– Это латынь, – не сдержал улыбки Иван. – Вы так прекрасны… Позвольте узнать имя?
– Амалия… А про вас не скажешь, что провинциал. Вы так прекрасно одеты, сразу видно, что настоящий гранд. Любая дама сочла бы за честь…
Раничев вдруг обнял левой рукой гостью за талию и крепко поцеловал в губы.
– Ваши слуги умеют держать языки за зубами? – шепотом осведомилась женщина.
– Обычно я отрезаю слишком болтливые языки.
– О дон Хуан… Расстегните мне платье…
Иван с видимым удовольствием исполнил требуемое, освободив гостью от верхней части одежды. Белое, тщательно оберегаемое от загара, тело, узкая талия, восхитительно упругая грудь, бедра… Сорвав юбку, Ранчиев отбросил ее в сторону и впился губами в грудь гости.
– О донья Амалия, – прошептал он.
– О дон…
Глава 7
Лето 1405 г. Ла-Манча. Игрок
Сосед! От гнева холодея,
Услышал странный я рассказ:
Здесь будто бы, вблизи от нас,
Видали этого злодея.
…Хуан!
Потом они встречались еще не раз, Иван форсировал события, лишь бы вызнать хоть что-нибудь о доне Руи Клавихо, и старания его – не столь уж и неприятные – однажды были вознаграждены.
– Клавихо? – переспросила Амалия, когда речь зашла о кастильской знати. – О, это истинный кабальеро – богат, умен, знатен.
– Да, – Раничев улыбнулся. – Редкое сочетание качеств. Обычно у всех людей бывают и другие. Я, к примеру, тщеславен и люблю женщин…
– О, мой дон!
Иван, обняв, крепко поцеловал женщину в губы и продолжил с прежним упорством:
– Ты – слишком красива, кто любит деньги, кто – чужих жен, а кто-то – ничем не оправданный риск. Думаю, и сеньор Клавихо вовсе не исключение, а?
– Ну да, – вздохнула Амалия. – Есть у него один порок – любит играть в кости.
– О, хорошее дело!
– Чего ж хорошего? Недавно проиграл все платья жены да еще и повозку!
– Ай-ай-ай! – Иван сокрушенно покачал головой. – Нельзя же до такой степени быть рабом привычки. Он что, у себя дома играет?
Амалия фыркнула:
– Нет, конечно. Есть у нас один притон на улице Оружейников… А что ты спрашиваешь? Неужели хочешь сходить?
– А почему бы и нет? – засмеялся Раничев. – Впрочем, я не слишком-то увлекаюсь и никогда не проигрываю больше трех эскудо.
– Бог дал тебе разум! Помолись в благодарность в церкви Сант-Яго!
– Все время молюсь, – Иван от души, по-православному, перекрестился.
– Что это ты крестишься наоборот? – удивилась Амалия. Все ж таки она была приметливой и вовсе не глупой женщиной, да глупая и не смогла бы столь успешно обманывать мужа, знатного и богатого дона Педро Луиса Марию да Силва Родригеса.
– А, – Раничев замялся было, но тут же выкрутился. – А у нас в Каталонии все так крестятся.
– Вот! – поджала губы сеньора да Силва. – Я всегда догадывалась, что все каталонцы немного еретики. Мой дражайший супруг, дон Педро да Силва Родригес, рассказывал как-то… Впрочем, ладно. Давай-ка выпьем за моего мужа!
– За дона Педро? – Иван засмеялся. – Конечно, давай! Я смотрю, ты вовсе не собираешься его бросать.
– Что я – дура? – Амалия подняла бокал с душистым нектаром Валенсии. – Мой супруг – надежда и опора и мне, и моим детям. А то, что я иногда позволяю себе немного расслабиться… Грех, конечно. Но я ведь его регулярно замаливаю и постоянно жертвую крупные суммы на строительство собора, заложенного благочестивейшим королем Фернандо!
– Да, ты умная женщина, – согласился Иван. – И красивая. Так где, говоришь, находится игорный клуб… тьфу… притон?
– На улице Оружейников… Только посторонних туда не пускают. Хотя… – донья прищурила глаза. – Тебя, скорее всего, пустят – уж слишком ты стал известен в придворных кругах после того случая с цепочкой.