— Да. Решено.

Лори попытался лечь на Эда и обхватить их члены вместе, но тесная ванна не позволила. Через несколько минут, почти сходя с ума от невозможности продолжить, Эд выдернул пробку и выпихнул их на ковер. Как только они оказались на полу, он попытался снова засунуть пальцы внутрь Лори, но без смазки они мало что могли сделать.

— Кровать. — Эд быстро поднялся с пола и подтолкнул Лори через комнату.

Но даже когда они позже занимались любовью, Лори чувствовал панику Эда и зеркально ощущал в себе то же самое. И эти чувства не исчезли, когда они оба, сексуально истощенные, отдыхали после занятий любовью.

С мокрых волос Лори все еще капала вода. Эд притянул к себе запыхавшегося любовника.

— Я хочу танцевать с тобой, — прошептал он ему в шею, — потому что чувствую себя таким сексуальным, когда танцую с тобой. Невероятно сильным. И хочу, чтобы все это видели. Я хочу, чтобы все видели, как прекрасно я себя чувствую рядом с тобой.

Лори только покачал головой и уткнулся лицом в грудь Эда.

— Я хочу переехать к тебе, потому что хочу помочь и хочу заботиться о тебе. Потому что я люблю тебя.

Эд вздохнул и чмокнул Лори в лоб. Потом в нос, в губы, затем просто целовал, куда придется, а Лори целовал его в ответ, все еще чувствуя себя неуверенно, хотя уже и немного лучше. Он поцеловал Эда, пытаясь сказать ему — и себе — без слов, что все будет хорошо.

 

***

 

Дик и Аннет Маурер жили в том же бунгало на Кейп-Коде, что и в 1972 году. Оно было обставлено в стиле той эпохи, хотя с недавних пор отец Эда предпринял некоторые шаги по перестройке. Но в основном дом все еще оставался живой капсулой времени, и, честно говоря, Эду это нравилось.

Особенно приятно было в тот день, когда он вошел в узкий проход задней двери, бросил пальто на верхнюю ступеньку лестницы, ведущей в подвал и с трудом поднялся по пяти ступенькам в крошечную кухню, где пахло обедом, кипящим на плите. Стол был накрыт на двоих. Эд вынырнул из-за угла, прошел мимо холодильника в гостиную и увидел отца, сидящего в мягком кресле. Он читал газету, которую сразу отложил, как только на него упала тень сына.

— Ну и ну! — воскликнул Дик, складывая газету и перекидывая ее через подлокотник кресла плавным движением. — Смотри, что кот притащил. Учуял запах маминой колбасы за восемь кварталов, да? — Он с надеждой огляделся. — А где Лори?

— Работает допоздна. А где мама? — Эд опустился на подлокотник дивана и оглядел комнату. — Эй, у тебя новый телевизор!

— Да. У старого посередине отсутствовала полоска цвета. Мне надоело видеть краснокожих в пурпурном. Я слышал, как твоя мать возилась с чем-то в спальне. — Он поднял голову и покосился в сторону коридора. — Энни, милая, Эд здесь! — крикнул он.

— О, хорошо! — Крик вернулся приглушенным. — Эд, милый, пойди сюда и помоги мне, ладно?

Мать Эда пряталась в глубине шкафа, пытаясь дотянуться до пакета с одеждой на верхней полке. Она улыбнулась Эду и подошла к нему.

— Не мог бы ты подать пакет? Я просто не могу до него дотянуться. А ты же знаешь своего отца и его проблемную спину.

— Конечно, — ответил Эд и потянулся через нее за пакетом, наклоняясь влево, чтобы ухватиться получше.

Аннет вжалась в одежду, висевшую на вешалках, а Эд наклонился еще ниже, пока пальцами не уперся в дно. Потянул за пластик. А потом с резким вздохом рухнул боком в шкаф, потому что боль пронзила его шею, руку, позвоночник и всю правую ногу.

— Эд! — Он почувствовал на себе руки матери, пытающейся приподнять его. — Эд… Эд, ты в порядке?

— Да. — Эду пришлось закрыть глаза, упереться на минуту руками о стену и подождать, пока боль не утихнет. Он чувствовал, как сотрясается от неясных толчков, и это была дрожь, которую он не мог остановить. А когда приступ прошел, он все равно ощущал себя так, будто кто-то выстрелил в него молнией.

— О нет. Твоя шея? О, детка, прости меня! Я не должна была просить тебя!

Дрожь все продолжала бить, но Эд поднялся, оттолкнулся от задней стены и выпрямился.

— Я в порядке. Просто потерял равновесие, вот и все.

Взгляд Аннет был прикован к коже выше воротника.

— Все в порядке с шеей? Ты делаешь свои упражнения? Лори? — крикнула она через холл в сторону гостиной. — Лори, милый? Делал ли он свои упражнения?

— Лори здесь нет, — отрезал Эд. Из-за гнева его голос прозвучал резче, чем он хотел. Он засунул руки в карманы джинсов, которые скрывали большую часть тремора. — Я в порядке, мам, — сказал он более мягко. — Я в порядке.

Мама явно не поверила, но кивнула.

— Был, до сих пор. Мне не следовало просить тебя тянуться за чем-то, и я сожалею. Меньше всего я хочу, чтобы у тебя появились опять все эти боли.

— Мама, — раздраженно произнес Эд.

Она махнула рукой.

— Знаю-знаю. Перестань суетиться. Ну, тогда скажи мне что-нибудь хорошее. Есть какие-нибудь новости по работе?

Эд мучительно пытался найти нейтральный ответ, жалея, что не остался дома и не заказал пиццу, когда отец бросил с порога:

— Аннет, перестань приставать к мальчику. — Он мотнул головой в сторону холла. — Иди поставь еще одну тарелку к ужину, а мы тут все уберем.

Аннет бросила на Эда последний обеспокоенный взгляд и поцеловала сына и мужа в щеку.

— Хорошо, — ответила она и исчезла в коридоре.

Дик похлопал Эда по руке, потом застонал, опустился на колени и начал складывать в кучу некогда сложенную одежду, теперь разбросанную по полу шкафа.

— Помоги. Твои кости моложе моих. Присядь и помоги старику.

— Ты не старик, — возразил Эд, осторожно опускаясь на колени рядом с ним. — Тебе всего шестьдесят четыре.

— Ну, по ощущениям у меня тело восьмидесятилетнего старика. — Дик кивнул на пластиковый пакет, теперь почти пустой. Эд, не дожидаясь приглашения, передал его отцу и держал открытым, пока тот нерешительно складывал выцветшее поло и засовывал его внутрь. — Мама хочет их выставить на церковном аукционе.

— Я приду и помогу завтра, — сказал Эд, ставя пакет на пол и складывая туда какую-то одежду.

Дик кивнул.

— Это было бы очень кстати. — Он помолчал. — Пока ты в состоянии это сделать.

Эд тоже сделал паузу. Забота матери приводила его в негодование, но тревога отца заставляла чувствовать себя разбитым.

— Да, — ответил он и положил в пакет сложенные брюки.

Отец снова кивнул.

— Ладно. Хорошо. Может быть, Лори тоже придет.

Эд кивнул и замолчал. Не раздумывая, он потянулся к шее, надавливая на слабую мышцу. Он заметил, что отец наблюдает за ним, на мгновение встретился с ним взглядом, затем отвернулся и опустил руку.

— Итак, — сказал Дик с преувеличенной осторожностью. — Вы с мальчиком съезжаетесь, не так ли?

Эд попытался скрыть гримасу.

— Думаю, да.

— Помощь нужна?

Эд покачал головой.

— Лори настоял на том, чтобы нанять грузчиков. Сказал, что он не занимается тяжелой атлетикой. И сказал, что я тоже не должен этого делать. — Он вздохнул и прислонился спиной к стене. — Я не знаю, папа.

Отец поднял на него глаза.

— Передумал? Но мне казалось, что вы с Лори так хорошо ладите.

— Да, — быстро ответил Эд. — Дело не в этом. Это просто... черт возьми, папа. Он все время пытается заботиться обо мне.

Дик замер с охапкой галстуков в руке и посмотрел на Эда.

— Это то, что мы делаем для людей, которых любим, сынок.

— Но, папа. Я имею в виду, что Лори хочет платить за все! Я знаю, что у него есть деньги, но, боже, я и так в полном дерьме из-за своей шеи. А теперь еще и безработный. И он хочет сделать из меня какого-то большого неудачника, который не в состоянии ничего сделать!

Отец положил пачку галстуков сверху пакета и, слегка кряхтя, поднялся с колен. Эд потянулся за пакетом, но рука отца схватила его за локоть и остановила.

— Я получил тело этого старика, — тихо сказал отец, все еще держа Эда за руку, — злоупотребляя им в течение тридцати лет. Врачи давным-давно сказали, чтобы я перестал поднимать тяжелые предметы, но я был то слишком упрям, то слишком горд, чтобы кого-то слушать. Не позволял друзьям помогать мне. Не позволил бы и твоей матери помочь. Я не послушал, когда она умоляла меня найти другую работу. Проигнорировал, когда она говорила, что ей наплевать на деньги, что мы обойдемся. «У меня есть гордость», — подумал я. Я цеплялся за нее. И знаешь, что я получил за свою гордость, сынок? — Его взгляд стал жестким, и он указал через комнату на комод. — Вот что я получил на постоянной основе — непроходящая боль в спине и бутылка болеутоляющего «Алева» промышленного размера, от которого, честно говоря, никакой пользы. — Рука отца на мгновение сжала руку Эда. — Если тебе нужно притормозить — притормози. Если тебе нужно, чтобы кто-то помог, если Лори предлагает — ты должен позволить. И если нужно проглотить свою гордость, чтобы сделать это, Эд — тогда ты проглотишь. Ты тяжело глотаешь, мальчик. А я хочу для тебя большего, чем получил сам. Для меня уже слишком поздно. Но не для тебя.

Эд уставился на черный пакет для мусора, набитый одеждой. Прежняя дрожь прошла, но будь он проклят, если снова не почувствовал ее отголоски во всем теле. Он прочистил горло.

— Мне это не нравится, папа.

Отец рассмеялся.

— О, черт возьми, конечно, тебе это не понравится. Во всяком случае, не сейчас. Но ты научишься, сынок. Ты научишься.

— Мальчики! — крикнула Аннет из кухни. — Ужин готов!

С минуту никто из них не двигался. Но в конце концов Дик вздохнул и похлопал Эда по спине.

— Пошли, сынок, — сказал он, поворачиваясь к двери.

Эд подождал, пока отец выйдет в коридор и только тогда двинулся с места. Поглядывая одним глазом на дверь, он протянул руку и осторожно коснулся своей шеи. Он задержал дыхание, наклонив голову сначала в одну, потом в другую сторону, а затем, осмелев, сделал небольшое вращение.

Он подумал о Лори, который ходил за покупками и готовил для него.

Подумал, что за все платит Лори.

Подумал о том, чтобы когда-нибудь в будущем вместе с Лори вычистит такой шкаф; разберет одежду, всякие мелочи и вещи, которые они собрали вместе всю свою жизнь.