ГЛАВА 17

Первые несколько уроков прошли как в тумане. Во время урока литературы я не могла оторвать взгляд от затылка Малачи. Он даже ни разу не взглянул на меня. Но когда я направилась на биологию, он крепко сжал пальцами мою руку и потащил меня в коридор рядом с тренажёрным залом.

Его лицо оказалось передо мной ещё до того, как я успела возразить. И его лицо уже не было нечитаемой маской. Его разочарование отразилось в плотно сжатых губах.

— Почему?

Я не хотела знать, о чём он на самом деле спрашивает, потому что тогда мне придётся ответить. Почему я не схватила Мазикина для допроса? Почему я подвергла себя смертельной опасности? Почему я оставила его на задании, вместо того чтобы позволить ему вернуться? Или почему я так облажалась? Казалось, между нами не было никакой безопасной почвы. Каждый сантиметр был пронизан минами моих ошибок и недостатков. Я уставилась на его плечо, на крошечный изъян в швах на воротнике.

Мимо прошла группа парней, бросая в нашу сторону любопытные взгляды. Я изобразила улыбку.

— Мы должны решить, будем ли мы притворяться, что вместе или нет, — сказала я. — Я позволю тебе выбрать, но в любом случае, я хотела бы избежать драмы, которая может отвлечь нас от миссии, — мой голос был похож на голос робота; я читала строки из сценария, который отрабатывала сегодня утром, готовясь к школе.

— Меня это не волнует, — его ладони были прижаты к стене по обе стороны от моей головы. Его запах, его тепло одновременно притягивали меня и наполняли отчаянной потребностью сбежать. — Я хочу знать, что произошло прошлой ночью, капитан, — тихо сказал он. — Генри сказал мне, что ты нырнула под стрелу, чтобы защитить Мазикина. Мне нужно знать почему.

Я заскрежетала зубами. Если я сейчас заговорю о своей матери, я совсем расклеюсь. Грубая, болезненная рана в моём сердце снова разорвётся и оставит меня рассыпаться и сломаться прямо посреди коридора.

— Мне нужно сосредоточиться на том, чтобы пережить школьный день, и тебе тоже, — отрезала я, теперь вперив взгляд в выпирающее сухожилие, которое соединяло его шею и плечо. — Я введу тебя в курс дела в доме Стражей. Позже. А теперь. Отойди. Лейтенант, — слова вылетели у меня изо рта, как пули.

Они попали в намеченную цель. Он опустил руки и выпрямился во весь рост. Мне хотелось запихнуть свои ядовитые слова обратно в рот. Мне хотелось броситься через минное поле, надеясь, что он поймает меня и понесёт дальше. Я почти поверила, что он это сделает.

Пока я не увидела, как дрожат его сжатые кулаки.

— Да, капитан, — он медленно попятился. — И в ответ на твой первоначальный вопрос: будет легче, если мы не будем притворяться.

А потом он ушёл прочь от меня.

* * *

Я поставила свой почти пустой поднос на стол и скользнула на скамейку рядом с Тиган, которая тупо смотрела на свою тарелку с салатом.

— Привет, — тихо сказала я. — Как ты?

— Держусь, — сказала она. — Меня вызвали на разговор с Кецлер, так что мне пришлось пропустить литературу. Она думала, что я могу быть самоубийцей или что-то в этом роде.

Я бросила на неё быстрый взгляд. Она была без макияжа и выглядела так, словно вот-вот разобьётся вдребезги.

— А ты?..

Её взгляд стал острым.

— Конечно, нет. Я просто... — её подбородок задрожал, и она стала теребить салфетку.

Загруженный поднос приземлился на стол, и Джим опустился на стул рядом с ней. Он сунул руку в карман и вытащил маленькую упаковку бумажных салфеток.

— Нужна ещё одна? — тихо спросил он, протягивая их ей.

Она шмыгнула носом и приняла его предложение.

— Спасибо. Как пережил свой первый урок литературы без меня? Извини, меня вызвали.

Она легонько толкнула его худым плечом и промокнула глаза.

— Я едва смог справиться, — сказал он, стараясь говорить спокойно. — Думаю, Мисс Питерсон уже решила, что я безнадёжен.

Тиган издала хриплый смешок.

— Я могу помочь тебе. Она любит меня. Я не брошу тебя снова.

Я посмотрела на Джима поверх её склонённой головы, и он удивлённо приподнял брови с вызовом "А чего ещё ты от меня ожидала?". Я бросила на него предупреждающий взгляд и переключила своё внимание на яблоко, пока Джим и Тиган обсуждали свои совместные дневные занятия. Лейни поставила поднос напротив моего. Она была бледна, как обычно, но глаза её были ясными. Она даже не поздоровалась. Она была слишком занята осмотром столовой. И я поняла это в ту секунду, когда она заметила свою цель, потому что выражение её лица изменилось, став нежнее. Она улыбнулась и помахала рукой, когда Малачи уселся в конце стола. Лейни и Тиган сосредоточились на двух метрах и нескольких свободных местах, которые он возвёл между нами. Удивительно, как один маленький жест выдал всё; как, приняв одно простое решение о том, где сесть, он практически прокричал всему учебному корпусу, что со мной покончено.

На лице Лейни появилась едва заметная лукавая улыбка, когда она придвинула свой поднос поближе к нему и села рядом.

— Привет, — сказала она.

Он наградил её убийственной улыбкой, которая буквально разорвала меня на части.

— Я надеялся увидеть тебя, — сказал он ей. — Может, ты поможешь мне с заданием по веб-дизайну?

Слава Богу, через секунду Йен заслонил их от моего взора. Отработанными движениями он взял с подноса молоко и бутылку сока и поставил их в выверенном положении на подносе. На автопилоте он сел, а затем на мгновение остановился, оторвавшись от повседневного ритуала. Он посмотрел на Малачи, а затем на меня, и его брови поползли вверх. Я опустила голову и схватила яблоко, мой желудок скрутило судорогой.

Когда Малачи и Лейни начали планировать поход в компьютерную лабораторию в свободное время, мои ноги сами собой понесли меня из кафетерия мимо Эвана "Грязного Джинсона" Кросьера, который протягивал пакетик прыщавому наркоману; мимо Грега, прислонившегося к стене и набирающего текст на своём блестящем Айфоне; мимо Джиллиан и Леви, тайком занимавшихся любовью за двойными дверями; на прохладный воздух на крыльцо школы. Я резко втянула прохладу в себя, загоняя крик души глубоко внутрь.

— Притормози, Лила, подожди, — крикнул Йен, выходя через двери и с грохотом захлопывая их.

Я резко остановилась, с тоской глядя на свою машину. Я никак не смогу уехать. Нэнси, надзиратель по надзору за условно осуждёнными, будет преследовать меня уже через секунду, и разразиться в обвинениях в прогуле или ещё чего похуже. Йен поравнялся со мной. В одной руке он держал сок, а в другой — бутерброд. Майонез был размазан между большим и указательным пальцами. Он поднял еду и усмехнулся.

— Хочешь, устроим пикник?

Это было такое неубедительное приглашение, но если я не хочу возвращаться внутрь и смотреть, как Малачи флиртует с Лейни, у меня не было других вариантов. Мы устало добрались до низкой стены, отделявшей кусты от бетона, и сели лицом к мемориалу Адена. Я покрутила в руках яблоко.

— Как ты вообще?

Он вздохнул.

— Не знаю.

— Я сочувствую, Йен. Я понимаю, как это больно.

Он повернулся ко мне, его каштановые волосы упали на зелёные глаза, полные печали, которую он, казалось, был слишком молод, чтобы вынести. Зелёные глаза, которые немного напоминали мне глаза Ника, от взгляда в которые у меня сжималось сердце.

— Я знаю, что ты понимаешь, — сказал он. — Ты была очень близка с Надей.

Я с трудом сглотнула.

— Да.

— Двое за месяц, — он моргнул и склонил голову. — Что вообще происходит?

— Не знаю. У Нади уже давно были проблемы. Она пыталась скрыть их от всех нас, и, в конце концов, она просто не смогла больше жить с ними.

— Ты считаешь, у Адена тоже были какие-то проблемы? Думаешь, он уже давно так себя чувствовал? — он выругался себе под нос. — Я был его лучшим другом. Мне полагается знать о таком, и поэтому я не понимаю, какого чёрта спрашиваю тебя.

Он взглянул на свой бутерброд, снова выругался и бросил его в мусорку, стоявшую в нескольких метрах от него.

— Прости, — пробормотал он. — Это было очень глупо.

Я скрутила веточку яблока.

— Нет, вовсе нет. Ты так сказал потому, что запутался. Потому что это не имеет никакого смысла.

— Да. Он просто... как будто за несколько часов стал совсем другим человеком. Он был трезв. Знаю, что был. Я имею в виду, что он пил в тот вечер, но ты ведь понимаешь. Ничего серьёзного. А потом он убегает, и мы находим его в долбанном наркопритоне? Он как будто сошёл с ума. Но я никогда не думал... я даже не могу представить, что он... — его взгляд скользнул вверх по стене школы, в точку, с которой прыгнул Мазикин. — Твою мать, — сказал он дрожащим голосом.

На краю мемориала висела фотография Адена, сделанная во время подачи мяча. Он был похож на подросткового Бога — сильного и безупречного, одного из самых счастливых, поцелованного ангелом, предназначенного для идеальной жизни. Я надеялась, что теперь он живёт такой же прекрасной жизнью в Элизиуме, свободной от боли и беспокойства, скучая по всему, что ему пришлось оставить позади.

— Я сомневаюсь, что он был в здравом уме, — тихо сказала я. — Не думаю, что это был его выбор.

— О чём ты?

Я прикусила губу.

— Честно говоря, не знаю.

Хотя прекрасно знала. И я пожалела, что не могу объяснить, потому что Йен снова сморгнул слёзы. Всё было не так. Он тоже был одним из тех, кого поцеловали ангелы, и ему повезло во многих отношениях, о которых он даже и не подозревал. Богат. Любим. Хорошист. Спортсмен. Красивые подружки. Классная машина. Но посмотришь в его глаза и видишь там смущённого, маленького мальчика.

— Я просто имела в виду, что твой лучший друг, что Аден, не сам принял решение покончить с собой. Да он и не стал бы этого делать. Да и не смог бы. Это не то же самое, что случилось с Надей.

— Ты так думаешь?

Я кивнула.

— Если бы этот наркопритон уже не сгорел дотла, я бы поджог его самолично, — сказал он. — Я хочу найти уродов, которые дали ему то, что его погубило, и убить их голыми руками.