8

Час спустя последние лучи солнца превратились в зарево на западном небосклоне. Теперь он был намного выше, и воздух стал намного холоднее. Река мощно плескалась слева от него, а справа теснились темные леса его детства-тяжелые ели и старые высокие сосны. Он сказал себе, что на этой дороге не должно быть солдат или дезертиров из Вольты, но он знал, что контрабандисты в Вольту иногда используют ее, и он также знал, что в последнее время она видела много движения.

Но у его лошади было сердце, сильные мускулы и твердое желание закончить день, и она продолжала тащиться вперед. В самом последнем свете угасающего дня Арантур набрался храбрости и пустился галопом по ровной дороге на самой вершине хребта Семансис, мимо ульеобразной могилы древних. Он был совсем близко от дома. И действительно, когда он потерял самообладание и натянул поводья, дорога стала шире и четче, и он увидел мерцающие огни и почувствовал запах дыма. Рассе навострил уши.

“Ты хороший солдат, - прошептал Арантур своему коню. Уши коня снова зашевелились, и Арантур рассмеялся, его нервы ослабли, когда он приблизился к своей усадьбе. “Мне следовало бы называть тебя солдатом, а не Рассом!”

К тому времени, как он свернул на боковую дорогу своей родной деревни, на полях уже стояла полная тьма, словно горгулья на карнизе большого храма. Волчий вой над долиной, где Амина быстро текла через Комб, вниз по течению от Вилиоса, делал ночь еще темнее, но снег отражал свет звезд. Он казался достаточно ярким, хотя тени обманывали глаз повсюду.

Уже стемнело, и он был один на дороге. Здесь не было видно ни одного смертного, и никто, кроме дурака, не выезжал на Даркнайт. Он потерял время и вышел позже, чем предполагал,—слишком долго возился со своими новыми друзьями и необычным оружием.

В поле справа от него начали расхаживать четыре темные фигуры. Он видел их краем глаза, и Расс знал, что они тоже там.

В школе учили, что волки-не слуги тьмы—что ни одно животное не служит другим нуждам, кроме своих собственных, но у Арантура было фермерское чутье на животных. Он боялся их и не был полностью удовлетворен рациональным объяснением. Тем не менее, хотя его правая рука наполовину вытащила карабин из чехла, он подавил желание выстрелить в стаю. Он был всего в двух шагах от дома. Когда он наконец свернул на отцовский переулок, сердце его воспарило-и страхи отступили. Он сунул карабин обратно в футляр, и его конь, почуяв запах сарая, пустился рысью.

Стук лошадиных копыт в переулке-не столь распространенный в глухую зиму, в темноте, в горной деревне-привел Хагора, его отца, к двери с копьем в руках. Позади Хагора стояла его младшая сестра Марта с наполовину натянутым луком, все еще одетая в свое лучшее платье после танцев в темноте. Свет и тепло, казалось, струились через дверь. В мгновение ока он соскочил с лошади и оказался в их объятиях, переходя от сестры к матери, от матери к отцу.

Забытый Расс фыркнул: