99

День клонился к вечеру. Подъезжали и отъезжали кареты; прибыл аттианский посол и с убийственной официальностью вручил императорскому двору объявление Атти войны. Его приняли любезно и не предложили вина.

После двенадцатого звонка Стражник с топором снова повернулся, и каждая позиция в каждом коридоре была изменена.

Вскоре карета герцога Вольты въехала на большую подъездную аллею перед Дворцом. Его сопровождали почти четыреста вооруженных людей на прекрасных лошадях, что было прямым нарушением императорского указа. Половина из них спешилась вместе с ним, а остальные остались в огромном дворе площадью в десять акров под внушительными стенами из стекла и хрусталя.

Шлем герцога Вольты обрамлял удивление на его обнаженном лице, когда он заметил, что благородная стража не дежурит. Почти столь же удивительным было то, что Стражник с топором не сделал ни малейшей попытки помешать ему и его вооруженным людям приблизиться к залу аудиенций, самому центру огромного хрустального фонаря, служившего главными залами Императорского дворца. Зал для аудиенций был более ста футов в высоту, почти девятьсот футов в длину, укрепленный белым мрамором, как органически выращенные ветви дерева, с листами прозрачного хрусталя между ними. Тысячи магических огней горели в высоком нефе, днем и ночью, так что дворец всегда сиял, как огромный храм света. Высоко над ними поднималась стеклянная игла, которая, как утверждали люди, когда-то, давным-давно, летала.

Император сидел на низком помосте. Он удобно устроился в обычном кресле—если можно назвать обычным кресло из золота, черного дерева и слоновой кости, взятое в одном из официальных банкетных залов. Он не был одет официально, но носил удобную льняную одежду, которую мог бы носить преуспевающий человек, отправляясь на охоту. Он почти не носил драгоценностей. Он не встал, когда объявили о приходе герцога. Герцог пронесся по залу для аудиенций под грохот и лязг доспехов своего телохранителя.

В длинном зале из стекла и зеркал герцог Вольта казался карликом. Оно затмевало императора. Он был построен для того, чтобы внушать благоговейный трепет посетителям, и это внушение сохранялось на протяжении веков и только усиливалось историей. Над герцогом, в витражах, его предки и предки императора поддерживали Тирасе, покорили Север, покончили с рабством, победили Атти и открыли Академию. Разноцветный свет сотен поколений правления упал на бело-золотые волосы герцога, когда он остановился у подножия помоста.

Император был не один. Рядом с ним, держа руку на перевязи, стояла Иралия. Она носила сотню великолепных рубинов в сетке на волосах, эффект был испорчен линией ее головы, где треть ее волос была сожжена, хотя золотая проволока оправы рубинов скрывала линии кристаллов, которые удерживали ее лицо вместе.

“Поклоны-это традиция, - сказал Император после паузы.

“Ты даже не надел парадную мантию!- Сказал Вольта. “Ты считаешь меня ребенком, которого надо отчитать! Где же трон?”

Император подпер подбородок правой рукой и откинулся назад.

“В хранилище.- Его голос изменился. - Это не для тебя, трон.”

Вольта нахмурился. Затем он взглянул на Иралию и улыбнулся.

- Ты хорошо смотришься в драгоценностях, шлюха, - сказал он.

Иралия очень осторожно улыбнулась.

Вольта улыбнулся в ответ. “Именно так, как я себе и представлял, - сказал он и закрыл забрало.

Он поднял свою бронированную руку быстрее, чем пара имперских Топоров смогла приблизиться к нему.

- До свидания, кузен, - сказал он из-под шлема. - Он поднял руку.

Но ничего не произошло.

Ничего, кроме того, что двое мужчин в доспехах схватили его за руки и швырнули на ковер. Потом они встали у него на руках.

Позади него знаменосец положил руку на меч, и его воины двинулись вперед.

Едва ли не быстрее, чем человек успел подумать, зал наполнился солдатами—не сотней или двумя сотнями, а почти всей гвардией: Несущими Топоры, Номади, Фериконами, полком наемных рыцарей с севера и Запада, Келтаями и Иктанскими варварами из-за Железного Круга. Все двери в зал распахнулись, и они вошли, поднимая волну золотых доспехов, алых и пурпурных. И над всем этим взмах крыльев, как у самого большого Ястреба или орла, когда-либо рожденного, умножился в пятьдесят раз. Арантур поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как Дрейк садится.

Лучшие солдаты империи почти в двадцать раз превосходили их числом, и гвардейцы герцога отступили. Только его знаменосец обнажил оружие. Его повалили на пол рукоятками топоров, град ударов, которые его броня не могла полностью остановить, и он потерял сознание.

Распростершись на полу, герцог попытался бросить заклинание и обнаружил, что его сила улетучилась. Он закричал, когда большая когтистая лапа надавила ему на спину.

Император вздохнул, когда Дрейк съел силу герцога.

“Он мой двоюродный брат, - сказал он почти раздраженно.

Иралия кивнула. - Он должен уйти.”

Император поднялся на ноги. “Он не пытался привести в действие камни?- спросил он Дрейка.

Селезень стоял, поставив широкую ногу на спину упавшего человека, и самодовольно, словно рептилия, улыбался.

“О да, - прошипел Дрейк.

Император выглядел так, словно вот-вот расплачется. Вместо этого он выпрямился.

- Отпусти его, - выплюнул он.

Топоры очень осторожно подняли Герцога на ноги.

“Ты замыслил мою смерть, - сказал он. - Ты превратил эти кристаллы Куриа в отвратительное оружие, а потом замаскировал их под рубины, чтобы я носил их. В государственных одеждах.”

Высокомерие Вольты было непоколебимо. “Я принадлежу к этой крови. Я вне обвинения и суда, и я получу то, что принадлежит мне по праву.”

“Ты покушался на мою смерть, - сказал Император.

Вольта пожал плечами. “В конце концов мы победим. Ваши шлюхи, ваши животные и ваша крестьянская толпа не смогут вечно защищать вас.”

“В тебе течет кровь, - сказал Император. Он покраснел, его пожизненная преданность вежливости и хорошим манерам исчезла. Он был зол. “Ты хочешь разрушить все, что мы построили. Мы слуги, а не хозяева, а ты дурак. Ты вне суда, но это, мой дорогой кузен, дворец, а я-Император.- Он повернулся к топорам. “Задушить его.”

Вольта был в полном вооружении и пытался сопротивляться. Для Арантура Тимоса, находившегося в нескольких шагах от него, это был ужасный урок силы тренировки. Один из Топоров поднял древко своего оружия между коленями герцога и ударил его в пах, а когда тот согнулся пополам, другой человек брезгливо вытащил проволоку из рукава кольчуги и набросил ее на голову герцога. Он скрестил руки на груди и резко дернул.

Глаза герцога, казалось, вылезли из орбит, когда проволока впилась ему в шею.

Появился дворцовый слуга с шелковой скатертью. Он стоял, вытирая кровь с шеи герцога, когда проволока вонзилась глубже и человек умер.

“В Имперском зале для аудиенций никогда не проливалась кровь, - сказал Курвенос рядом с Арантуром. - По крайней мере, не должна касаться пола.”

Проволока прошла сквозь мышцы шеи человека, и Топор туго натянул ее, но герцог был мертв.

Император выдохнул.

Очистите зал - сказал он..