44

Говоривший с Сафири оказался человеком Атти, высоким, толстым, с темной бородой и полным хорошего настроения. Он поселился в просторном кабинете магистра искусств, и они работали прямо во время обеда—все над глаголом быть. Он исправил кое-что из каллиграфии Арантура и отправился преподавать Аттианскую историю. Он еще не был мастером, а только старшим учеником; Арантур понял, что он провел в Академии двадцать лет.

“Я, пожалуй, слишком люблю курить и пить запрещенное вино, - сказал Эштиран. - Но, черт побери, в жизни есть нечто большее, чем глаголы.”

Эта последняя вылазка совпала с возвращением Далии с послами Волтайнов. Эштиран посмотрел на нее как знаток, и она сморщила нос.

Но затем она расцеловала другого ученого в обе щеки, что сказало Арантуру, что он ничего не понимает, и заставило его снова задуматься о том, что он “слишком серьезен.”

Она посмотрела на него. - Не хочешь сегодня фехтовать? Может быть, после вечерней молитвы?- Она наклонилась к нему. - В самом деле, даже в наши декадентские дни мужчины должны задавать женщинам такие вопросы, Но девушка может состариться …”

Она подмигнула Эштирану, и тот захихикал.

“Я должен работать, - сказал Арантур.

Далия подняла изящную бровь. “А вот этого я раньше не слышала, - сказала она без видимой обиды.

Ты должен быть менее серьезным.

Арантур перевел дух. - Я могу сделать это молитвами, - сказал он слишком неожиданно.

Будучи Арнаутом, Арантур редко посещал официальные, наполненные благовониями молитвы Софии каждое утро и вечер, предпочитая время от времени посещать храм Орла или одну из женских святынь по всему городу. Так что он даже не был уверен, почему сказал это …

- Она улыбнулась. “Хорошо. Работа? Больше работы, чем сейчас?- Она пожала плечами. “Я у Терселя, я покрою ваш гонорар-полагаю, вы бедны.”

Почему-то это замечание причинило ему боль.

“Я сам могу покрыть свой гонорар, - сказал он, уязвленный.

- О, и, несомненно, купите целую реку жемчуга. Простите, Сир Тимос, но я настаиваю, как ваш старший, что заплачу вам гонорар.”

Она поклонилась, как солдат, и вышла из комнаты.

Магистра посмотрела ей вслед.

“Иногда я жалею, что Далия так старается быть исключительной, - сказала она. “А тебе, мой дорогой Тимос, нужно чувство юмора.”

Чувство юмора? Арантур, обычно спокойный молодой человек, взял себя в руки. Вы хотите, чтобы я боролся со злом, учился на Сафири и получал хорошие оценки, и вы думаете, что, возможно, мне нужно чувство юмора?

Он тянулся через всю Академию, через площади, вниз по холму и через хребет к магазину Газалы. Он даже оформил эту мысль в Сафири:

Потом, когда краска еще не высохла, он задумался о том, что означает юмор как слово.

Газала покачала головой. - Алло?- огрызнулась она.

- Мне нужно чувство юмора?- Спросил Арантур.

- Да, - ответила Газала. “Есть женщина?”

Арантур вспыхнул.

- Ба, - сказала она. “Смотри здесь. Вот как нужно красить в синий цвет. Это самое трудное.”

Арантур был глубоко погружен в Сафири, даже когда Газала учила его красить. Они работали с индиго и гарзой, жидкостью, которая пахла для Арантура как дистиллированный спирт и которая, очевидно, была коммерческой тайной. Лучшие кожи обычно красили в шкуре, когда она была дубленой, но для очень небольших работ и ремонта, окраска в магазине была необходима. Она была грязной и очень вонючей, и к концу второго шестичасового рабочего дня левая рука Арантура превратилась в пеструю паутину черного, красного и зеленого.

Он действительно не думал об этом, пока не подошел к дверям школы обороны мастера Терселя, которая оказалась таверной, борделем, гостиницей, конюшней и фехтовальным залом под одной крышей. Все это было довольно убого, но как только Арантур натянул через голову свою ученую мантию в гардеробной, он обнаружил, что все остальные мужчины были богаты. Их безрукавки под дублетами были из шелка или тончайшей шерсти, их красивые сапоги из проколотой кожи, с кошельками и поясами, чтобы соответствовать. Он был единственным человеком в мантии ученого.; у остальных были дублеты, более изящные, чем все, что было у него, ослепительные цвета, небрежно разбросанные по углам.

Арантур был единственным из присутствующих, у кого не было нижнего камзола. Его штаны были заправлены на короткие бриджи, которые большинство Бизов надевали на работу, в отличие от мешковатых брюк и халатов Арнаутов. На нем были сапоги, которые он нашел в чемодане убитого. У всех остальных были тапочки, специально сделанные для фехтования.

Арантур испытывал унизительное чувство, что за ним наблюдают—и, что еще хуже, комментируют. Последовала рябь комментариев и фырканье явной насмешки.

Кто-то сказал "Арнаут" достаточно громко, чтобы донести.

Он глубоко вздохнул и подумал, не уйти ли ему.

Вместо этого то же самое чувство, которое толкало его вверх по лестнице против коцифов, теперь вытолкнуло его из раздевалки на пол таверны. Или ямы.

Зал был окружен галереями, так что мужчины и женщины могли наблюдать за поединками либо с первого этажа, либо с верхнего, который был продолжением верхнего уровня таверны. На полу зала сражались две пары. Одна из них был парой мужчин, боксировавших голыми руками; у обоих были порезы на лицах. Одним из них был Тай Драко.

Другая пара была обеими женщинами: одна-Далия, а другая-стройная женщина, которую Арантур не знал. Они использовали маленькие мечи-легкое оружие, которое дворяне носили все время, даже на вечеринках. Движения были невероятно быстрыми по сравнению с более тяжелыми мечами, которые предпочитал мастер Владит. У обеих женщин было оружие с пуговицами на концах, и они кружили, наносили удары, парировали, обсуждали тонкости своего обмена и возвращались к нему.

Драко блокировал прямой удар, схватил противника за руку и швырнул на землю. Зрители разразились аплодисментами. Даже две женщины перестали драться. Все захлопали, и женщина бросила цветок.

Драко заправил его за ухо, послал воздушный поцелуй и заметил Арантура. Он сделал двойной дубль, а затем, слишком плавно, скрыл свое удивление.

Он подошел к нему. “Мой дорогой друг, - сказал он. “Какого черта ты здесь делаешь?”

“Я пригласила его, - сказала Далия, оставляя свой бой.

Драко поклонился. - Ваш вкус остается безупречным, Мир Таркас.”

“Я всегда так думаю, конечно, - сказала она, склонив голову и подняв бровь на Арантура. “Ты пришел! Что ужасного сделал Мастер искусств с твоей рукой? Было ли это колдовством?”

Выражение благовоспитанной безвкусицы на лице Драко сменилось чем—то вроде любопытства-возможно, даже беспокойства.

У Арантура на мгновение возникло искушение солгать. Не то чтобы он стыдился своей работы—он был слишком большим продуктом Революции, чтобы беспокоиться о таких вещах. И все же …

И все же …

“Я учусь красить кожу, - сказал он.

“Ну конечно, - сказал Драко. “И чертовски похвально тоже.- Его тон был ироничным. - Разве кожа уже не мертва?”

У них были зрители, и многие из них смеялись.

Арантур не был силен в таких вещах, и он пожал плечами.

“Мне еще многому надо научиться, - слабо проговорил он.

Но Далия спасла его.

“В этом году он ученик магистра искусств, - сказала она зрителям.

Несколько человек захлопали в ладоши, показывая, что они не были так впечатлены, но лица большинства людей выражали удовольствие.

- Черт возьми, я бросаю Фолиса на его дурацкую голову, и вы все смотрите на этого парня, - сказал Драко.

Его противник, по-видимому Сир Фолис, потирал голову.

- Черт бы побрал твои глаза, Драко, - сказал он. “Я думал, мы боксируем, а ты все это время боролся!”

Это привело к большому количеству смеха, и фокус переместился с Арантура, который, тем не менее, боялся, что он покраснел.

Далия холодно посмотрела на него. “Конечно, у тебя нет нижнего камзола,-сказала она. - Давай скрестим мечи. Что тебе нравится?”

“На самом деле я практиковался только в обращении с мечами, - сказал он.

- Она улыбнулась. “Прекрасно.”

Она была одета по-мужски, в колготки и камзол, который показывал, что ее фигура очень не похожа на мужскую, обтягивающую кожу, открывающую взметнувшиеся вверх Акры белоснежной мужской рубашки, черную работу на шее и манжетах, длинные ноги, одетые в вязаные колготки, которые показывали каждый мускул.

Она подошла к стойке, чье богатство клинков не могло сравниться даже с хорошо обставленной стойкой мастера Спартоса, и достала два вооруженных меча. Они были длиной в три фута, с простыми поперечными рукоятями; лезвия имели квадратные края,а концы-ребристые.

Арантур никогда не держал в руках такого оружия. Мечи стоили дорого. Меч без острия или лезвия требовал все тех же кузнечных навыков, что и острый меч, и, таким образом, только самые богатые могли позволить себе владеть обоими. У Владита каждый мужчина и каждая женщина приносили свои собственные мечи, и в основном они рубились на соломе или на баклерах.

Он взял меч, повернул запястье и кивнул. С мечом в руке он больше не видел ее красивой; он просто смотрел на ее мускулы и на то, куда движется ее вес. Это было трудно описать, но перемена произошла мгновенно, и он был полон решимости.

Они поклонились. Рядом с ними началась еще одна схватка—двое эффектных мужчин с тяжелыми мечами. Рядом с Арантуром рыжеволосая женщина держала пари, что пальцы будут сломаны, и люди смеялись. Никто, казалось, не обращал на него никакого внимания, поэтому он и Далия кружили после их приветствий, и никто не комментировал.

Он неверно оценил расстояние до нее, и она проскользнула внутрь и порезала его руку мечом. Он даже не успел прикрыться; это было так быстро, что он на мгновение застыл, не веря своим глазам.

Драко рассмеялся. - Ах, Сир Тимос, не позволяй ей запугивать тебя. Но она быстро, как кошка.”