“У вас в Чжоу нет буйных солдат?- Спросил Арантур.

- Возможно, так оно и есть.- Ансу криво улыбнулся Арантуру. - Это крупная военная операция.”

Арантур пожал плечами. - Наверное. Мне не хватает опыта—”

Я только что видел шестнадцать тяжелых пушек, погруженных на один корабль. Это конный транспорт—я чувствую его запах. Там торговый корабль-он грузит милицию. Я вижу тюки лопат и кирки.- Он посмотрел на Арантура. - Война с Атти? Это кажется ... безумием.”

Арантур пожал плечами. “Насколько я понимаю, Атти нападает на нас.”

Ансу нахмурился. “И вместо того, чтобы организовать оборону, ваш генерал Трайбейн нападает на них?”

“Это работает в фехтовании.”

- Это часто приводит к двум мертвецам, сражающимся на мечах. Ансу покачал головой. - Пойдем, поищем комнаты.”

Они наслаждались бокалом вина и отличной едой: свиными клецками для Ансу, креветками для Арантура, фасолью с чесноком и миской превосходного рыбного карри с прекрасным паровым рисом. Никто из прислуги, даже сам хозяин гостиницы, не знал, где можно снять комнату. Впрочем, им было что сказать о солдатах-половина личного состава уже была вызвана.

- Город опустеет, когда корабли отплывут в Атти, - простонал трактирщик.

Тем не менее, они были сыты к тому времени, когда стояли на площади, где они встретились. Ансу настоял на том, чтобы заплатить.

“Я тоже должен тебе за квартиру, - сказал он.

- Да, - сказал Арантур. - Я согласен.”

“Ты очень беден?”

Арантур пожал плечами и подумал о Сасане и мужчинах и женщинах под акведуком.

- Нет, - сказал он. - Но серебряные кресты трудно найти. Спасибо за ужин.”

—Это было просто превосходно-бобы были так же хороши, как и дома.”

- Давай спросим Каллиникоса, где нам жить.”

Ансу пожал плечами. “Он будет в горах со своей семьей.”

Солнце палило, как враг, и канал вонял, как трюмная вода старого корабля, несмотря на то, что два мальчика плыли на бумажных корабликах.

“Он живет прямо здесь. Прошлым летом он не вернулся домой ” - Арантур пожал плечами.

Он подумал о том, сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз видел Каллиникоса, и сколько раз он стучал и не получал ответа. Может быть, аристократ уехал на лето, катаясь в горах …

“Очень хорошо, - сказал Ансу с поклоном.

Они поднялись по ступенькам с террасы на площадь, и каналы исчезли под ними. Они оба остановились, чтобы поклониться Тирасе, чья статуя смотрела на восток, а затем пошли по низкой улице, пересеченной пешеходными дорожками, мостами и балконами. Даже здесь была студенческая милиция. За одной дверью парочка страстно целовалась на прощание, а мужчина натягивал кожаные ремни на другую дверь.

Было прохладнее, но все равно неприятно, и на улице пахло плесенью.

“Вам что-нибудь нужно от нас?- Спросил Арантур, когда они проходили мимо знакомой желтой двери. Его рана болела, и он не хотел подниматься на шесть лестничных пролетов.

“Я возьму свою трубку, - сказал Ансу.

Вместе они добрались до своих комнат, где было так жарко, что в них невозможно было жить, и Арантур мог поклясться, что до сих пор чувствует запах крови Арно.

На коврике лежала большая картонная карточка, которую сунули под дверь, - аккуратно написанная повестка на военную службу.:

Сир Арантур Тимос, Фиделес, Декарк.

Арантур стоял и смотрел на повестку. Война. И никакой Академии.

“Полагаю, я достаточно здоров, чтобы идти, - сказал он. “Мне придется доложить.”

- Генерал скоро отплывает. Может быть, даже сегодня вечером, - сказал Ансу.

“Ты все знаешь.”

Ансу пожал плечами. “Давай посмотрим, сможем ли мы найти квартиру—хотя, если подумать, если мы с тобой собираемся на войну, Далия и Сасан могут просто остаться здесь, не так ли?”

“Пока они хотят размять ноги. Давай все-таки посмотрим на Каллиникоса. Я был плохим другом.”

Они спустились вниз, миновали комнаты Кати и вышли на улицу, где две молодые женщины в желтых камзолах прогуливали по узкой улочке высоких лошадей.

“Все вдруг становятся солдатами, - сказал Ансу.

Они подождали, пока женщины пройдут мимо, и перешли дорогу.

“Как ты думаешь, он будет здесь?- Спросил Арантур.

- Нет, - ответил Ансу и постучал в наружную дверь квартиры Каллиникоса. Арантур привык, что она открыта.

Они подождали, а потом Ансу подошел и заглянул в окна.

- Окна не закрыты ставнями.- Он поднял изящную выщипанную бровь. “Если бы я на месяц уехал в горы,то запер бы ставни.”

Арантур постучал снова.

Затхлый запах здесь был сильнее. Он принюхался, пытаясь определить, где он, и вспомнил о дворянине в маске, стоявшем у лавки Манахера.

В его голове не было никакой связи. - Он покачал головой.

“Он не может быть здесь.”

Но кровать Каллиникоса, с тех пор как он получил свою рану, стояла прямо у окна на улице, потому что молодой человек любил наблюдать за людьми.

- Сделай стремя, - сказал он Ансу.

“Я не привык, чтобы мне приказывали, - сказал Ансу. Но потом он пожал плечами. - Но, конечно. Здесь.”

Худощавый Чжоуец был очень силен, и Арантур шагнул вперед, его голова оказалась на одном уровне с алмазным стеклом окна. Она была слегка приоткрыта; он протянул руку и открыл ее. Затхлый запах окутал его, и он внезапно увидел бескостные тела в зимних лачугах к югу от фермы своего отца.

Ансу его держал.

“В чем дело?- Ансу видел, что Арантур встревожен.

“Что-то мертвое, - сказал Арантур. Ему пришлось сесть на ступеньку и обхватить голову руками—сочетание болезней. Его живот свело судорогой от боли, и он подумал, что, возможно, немного кровоточит, но настоящая боль была в голове. - Колдовство!- он сплюнул, как будто мог выплюнуть вкус. От этого у него заколотилась голова.

Ансу вернулся к двери и постучал в нее.

“Он арендует все здание?- спросил он.

- Наверное.”

Арантур понятия не имел, кто живет в доме Каллиникоса, но этот человек был богат, и у него было несколько слуг. Арантур попытался сосчитать их в уме: Чираз, дворецкий, хорошо говорящий, подобострастный и иногда забавный; горничная ... еще один камердинер? Лакей? Он однажды встречался с сестрой Каллиникоса, но она была в Арсенале, а не в Академии. Военный инженер.

Поскольку Арантур жил на верхнем этаже такого же дома с тремя другими студентами, казалось почти неприличным, чтобы один студент и его слуги использовали так много места.

- Дверь заперта?- Спросил Арантур. “Этого не должно быть.”

- А мы должны это делать?- Спросил Ансу. “Я стараюсь не придираться к закону, как вы, жители Запада, игнорируете многие из них, но мы вламываемся в чужой дом.”

Арантур поднял щеколду и прижался плечом к двери.

Она слегка подалась, словно оттолкнулась от чего-то мягкого. Внезапно раздался гул. Дверь приоткрылась, и оттуда с жужжанием вылетела дюжина больших синих мух.

Арантур хотел было остановиться, но Ансу передумал и навалился плечом на дверь. Они поднялись, и дверь медленно, почти влажно открылась, и что-то в ней шевельнулось. …

Трупу было около недели, а то и больше. Кости сгнили, а плоть почернела, больше похожая на мешок с гниющим мусором из кожевенного завода, чем на человека, образ которого был слишком хорошо знаком Арантуру.

Наконец Ансу выругался на своем языке. Он вышел на улицу, развязал пояс и закрыл им лицо.

“Такие миазмы могут убить, - сказал он.

Арантура интересовали не столько астрологические и герметические следствия, сколько присутствие в воздухе запаха колдовства—злобного маджика, причем достаточно свежего, чтобы затхлый запах остался в воздухе, как запах застарелого пота в борделе.

Он действительно не хотел идти дальше. Он уже знал, что найдет. Но демон был на нем, как он теперь считал, дух, который оживлял его, и это заставляло его двигаться вперед, навстречу опасности.

Он перешагнул через мешок с трупами и вышел в холл. Впереди поднималась лестница. Он никогда не поднимался по ней. Каллиникос жил через дверь слева, и из трупа вытекала ужасная коричневая жидкость, пятнистая и желчная.

- Почему мы должны это делать?- Спросил Ансу. “Ну, тогда ладно, - сказал он и протиснулся внутрь. Он был стройнее Арантура и не потревожил труп.

Однако мух снова потревожили, и они порхали и жужжали, как безумные стражи врат смерти. У Арантура пронзительно болела голова.

Дверь во внешнюю комнату Каллиникоса была закрыта. Арантур потянул за ручку, она открылась и скользнула назад, открыв красивую комнату с шелковыми портьерами и двумя прекрасными серебряными лампами. На полу между ними лежал еще один мешок для трупов, Бескостный и просачивающийся на Аттианский ковер. Даже с расплавленным черепом и без костей лицо дворецкого Чираза было узнаваемо.

Ансу отвернулся, и его вырвало.

Арантур призвал свою новую сафиановую работу-простое заклинание, гораздо более легкое, чем заклинание” внутреннего Бога". Он сосредоточился и работал, выписывая в воздухе перед собой буквы жидкого огня—быстрая, аккуратная каллиграфия справа налево.

В тот же миг его глаза увидели силу. Он произнес заклинание днем раньше, в храме, с несколькими забавными эффектами, включая почти слепоту от всех излучающих артефактов.

В храме доминирующим цветом, представленным заклинанием, был золотисто-желтый, с несколькими ярко-синими и красными оттенками и одним ярко-зеленым.

Здесь, среди зловония смерти, доминирующим цветом было что-то среднее между темно-красным от старого вина и красно-коричневым от свежего мяса, испещренного уродливыми органическими серо-коричневыми прожилками.

Проклятие. Намеренное, злобное проклятие.

“Ничего не трогай, - сказал Арантур.

“Мы вляпались по уши, - выдавил из себя Ансу.

“Да.”

И все же демон, который бросал ему вызов, толкал его вперед, в водоворот тошнотворной Красной смерти.

Он работал над очищением от утешений. Он сделал это внутренне, не прикасаясь к своему кристаллу, по-Сафиановски. Это была странная амальгама; он писал на ветрах магии каллиграфическим почерком Сафири, но слова принадлежали давно умершему эллинскому философу.