∙ ГЛАВА 20 ∙ Тру

Мне требуется некоторое время, чтобы собраться с духом и решить, что пора бы принять душ, переодеться в чистую одежду и найти что-нибудь из съестного.

Обо всем по порядку. Более серьезными проблемами займусь позже.

Душ в главной ванной комнате оказался потрясающим: с двумя насадками в середине потолка с множеством функций, благодаря чему возникает ощущение, что ты купаешься на открытом воздухе тропического острова во время летнего шторма, а полдюжины стратегически расположенных струй на стенах направляют воду на тело со всех сторон.

Мои туалетные принадлежности аккуратно выстроились вдоль стойки за одной из двух мраморных раковин.

Я расчесываю мокрые волосы, чищу зубы и брызгаю дезодорантом подмышки, используя украденные из моей квартиры вещи.

Часть меня дивится тому, через какие трудности прошел Лиам, чтобы доставить меня сюда, а другая часть мечтает выбить ему передние зубы.

Еще одна часть — маленькая, скрытая часть, которую я активно игнорирую — подсказывает, что этот безумный план мне по душе, и я должна перестать ныть и принять происходящее.

Как-никак, мне теперь не надо неделями слушать, как Элли и Тайлер вопят в супружеском экстазе. Я могу готовиться к адвокатуре в тишине и покое. А учитывая, что я интроверт, чье представление об идеальном свидании заключается в том, чтобы сидеть на противоположных концах дивана и читать в тишине, торчать запертой в помещении в течение нескольких недель с неразговорчивым секси-мужчиной представляется нирваной.

Или же сущим адом.

К сожалению, подозреваю, что если каким-либо образом мне удастся выбраться, меня вернут обратно в течение нескольких часов. Сбежать от Лиама Блэка я смогу, только если меня тайком вывезут из страны в чемодане.

Я одеваюсь в чистые джинсы и футболку, затем босиком брожу по квартире, блуждая из комнаты в комнату.

Основные жилые помещения оформлены в свободном стиле. Кухня сверкает нержавеющей сталью и черным гранитом. Гостиная и столовая разделены толстым тонированным стеклом. Медиа-зал оснащен гигантским телевизором с плоским экраном и тремя рядами удобных кресел, как в кинотеатре. Библиотека находится в противоположном конце квартиры. Рядом с ней — кабинет.

Кабинет Лиама.

Я стою у открытой двери, держась за ручку. Мое сердце бешено колотится, пока я смотрю на его стол.

Он большой и черный, как и должно быть. В нем есть все, что обычно есть на рабочем столе: пресс-папье, пенал с ручками, компьютер с большим экраном. Единственное, чего я не вижу, — это телефона. В других комнатах такового тоже не обнаружилось.

Несколько минут я дискутирую в голове, стоит ли подходить к компьютеру и включать его, но, в конце концов, решаю, что он, несомненно, запаролен.

И если в лифте есть камера, то, вероятно, здесь тоже.

Поэтому я возвращаюсь в библиотеку, чтобы осмотреться там.

Все мои учебные материалы, учебники и пособия аккуратно сложены на большом деревянном столе возле незажженного мраморного камина. Мой ноутбук там же. Здесь нет телевизора, но есть целые ряды книг в книжных шкафах до самого потолка. К одному из ящиков прислонена лестница на колесиках, ожидая, что кто-нибудь по ней поднимется.

Я медленно вхожу, провожу пальцами по спинке большого кожаного дивана цвета угля, восхищаюсь атмосферой сдержанной роскоши и наслаждаюсь запахом старых книг.

Эта комната — мечта библиофила.

Некоторое время я просматриваю книжные шкафы, все больше и больше впечатляясь. Первые издания Пруста кажутся слабостью Лиама, но меня восхищает его философская коллекция. Здесь есть все — от Аристотеля до Ницше, от Декарта до Канта. Я беру с полки потрепанный экземпляр «Размышления» древнеримского императора Марка Аврелия, открываю его на потрепанной странице и читаю вслух выделенный отрывок.

— Не живи так, будто собираешься прожить десять тысяч лет. Нависает неизбежное. Пока живешь, пока есть возможность, стань хорошим сейчас.

Я в растерянности смотрю на эти слова. Человек, возглавляющий международную преступную империю, выделяет цитаты о том, как творить добро? Скорее всего, эта книга изначально принадлежала кому-то другому.

Я переворачиваю страницы в начало. Титульный лист подписан витиеватым женским почерком.

«Моя любовь,

несколько слов мудрости от мудреца, потому что ты наслаждаешься такими вещами.

С Днем Рождения.

Джулия».

Датировано десятым августа, восемнадцать лет назад.

Я смотрю на подпись с пересохшими губами, а тонкие волоски на моем затылке встают дыбом. Затем захлопываю книгу и ставлю обратно на книжную полку, чувствуя себя испуганной, расстроенной и смутно виноватой, как будто влезла туда, куда не следовало влезать.

Как будто заглянула через замочную скважину в запертую комнату и увидела привидение.

Быстро стряхиваю с себя это чувство, убеждая себя, что все это глупости.

Кем бы ни была эта Джулия, нет никаких доказательств, что книга была подарком Лиаму. В конце концов, имени там не было, лишь неопределенное «моя любовь». Лиам мог приобрести этот экземпляр «Размышлений» в букинистическом магазине. Книга могла принадлежать очень многим людям, прежде чем попала к нему в руки.

Кроме того, восемнадцать лет назад он был очень молод. Моложе, чем я сейчас. Точная наша разница в возрасте мне неизвестна, потому что он отказывался мне это говорить, но любой, кого называет «моей любовью» женщина по имени Джулия, вероятно, будет старше, чем Лиам был тогда. Слишком это звучало изощренно.

Может быть, книга принадлежала его отцу? Может быть, Джулия была матерью Лиама?

Еще одна загадка добавляется в мой список.

Я возвращаюсь к длинному деревянному столу и выдвигаю стул. Устраиваюсь поудобнее, открываю ноутбук и пытаюсь войти на сайт подготовки к экзаменам, за который заплатила двухмесячную зарплату. Уже несколько недель я выполняю задания с множественными ответами в промежутках между колледжем и работой, но сейчас с замиранием сердца я понимаю, что, возможно, вообще не смогу готовиться онлайн.

Я не знаю пароль от Wi-Fi.

Дерьмо.

Читать можно в автономном режиме, но некоторые лекции в курсе можно получить только по запросу, как и задавать вопросы профессиональным адвокатам в прямом эфире. Доступ к базе данных образцов тестовых вопросов и ответов на эссе и куча других замечательных инструментов есть только в сети, но сейчас я могу изучать все только по старинке: из книг.

Не самое худшее развитие событий. У меня нет проблем с самомотивацией, и я отлично справляюсь со всем сама. По товарищам с курса скучать не буду, потому что в любом случае чаще всего их игнорировала. Но мне будет не хватать лекций и базы данных, за которую я (в первую очередь) заплатила.

Следовательно, мне придется спросить пароль у Лиама.

Следовательно, мне придется с ним поговорить.

— Сколько ты поставишь на то, что он скажет «нет»? — спрашиваю у экрана ноутбука. — Ведь если я получу пароль от Wi-Fi, то смогу зайти в свою электронную почту. А это значит, смогу послать сообщение в Бостонское полицейское управление, сообщив им, что меня похитили. — Я на мгновение задумываюсь. — Или ФБР занимается похищениями людей?

Экран компьютера бесстрастно смотрит на меня в ответ.

— Ты совершенно прав. Кого я обманываю? ФБР, вероятно, тоже с ним связаны. Не удивлюсь, если у него президент на быстром наборе. Все знают, что политики — это просто кучка жуликов.

Какое-то время я предаюсь жалостью к себе, затем открываю учебник и принимаюсь за работу.

Если уж мне суждено застрять в этом небесном особняке на месяц, то следует извлечь из этого максимум пользы. Я не я, если не буду практичной.

Через четыре часа я делаю перерыв на обед.

О времени мне известно, потому что на полке над камином стоят часы. У меня нет сумочки, а значит, и телефона. Ощущение, что я лишилась конечности.

Еще одна вещь, которую мне придется попросить у хозяина поместья.

В огромном холодильнике из нержавеющей стали на кухне я нахожу любопытный выбор элегантных черных стеклянных контейнеров всевозможных размеров, аккуратно расставленных на полках. Я открываю один с филе-миньон с чесночным пюре. В другом — глазированный лосось со спаржей. В следующем чудесная на вид мясная лазанья, увенчанная стружкой черного трюфеля.

Мой рот наполняется слюной. Я выбираю лазанью и ставлю контейнер в микроволновку. Пока она греется, роюсь в ящиках в поисках столовых приборов. Все разложено с дотошной аккуратностью: от вилок до щипцов для салата. В отличие от моей квартиры, ящики здесь оснащены настолько мягкими петлями, что как бы сильно не хлопали дверцами, они закрываются с малейшим шумом.

Очень неудобно во время споров на кухне, когда вы хотите поставить точку, долбанув как следует ящиком. Мы с Элли превратили хлопанье дверцами шкафов и ящиков в настоящее искусство.

Я лопаю лазанью за гранитным кухонным островком, затем ополаскиваю контейнер с вилкой и кладу их в одну из двух посудомоечных машин. Ну а потом возвращаюсь в библиотеку, стараясь не думать о том, куда подевался Лиам.

Я занимаюсь, пока за окном не темнеет и городские огни не начинают подмигивать мне сквозь стеклянное панорамное окно. Я уже собираюсь встать и потянуться, когда чья-то рука протягивает мне бокал красного вина.

Я поднимаю глаза и вижу, что Лиам смотрит на меня сверху вниз.

Я не слышала, как он вошел. Он все еще в костюме и галстуке. В правой руке он держит олд фешен с бренди.

Не говоря ни слова, он разворачивается и идет к большому черному дивану в другом конце комнаты. Ставит бокал бренди на стеклянный кофейный столик перед диваном, ослабляет галстук, затем усаживается и откидывает голову на спинку дивана. Тяжело вздохнув, закрывает глаза.

Желание сесть к нему на колени и свернуться калачиком становится невыносимым.