Заснуть никак не получалось. Ночная пора меня страшит. Ненавижу полную тишину, особенно если мучает бессонница. Начинает казаться, что все умрут, а я узнаю об этом только завтра. В детстве я подолгу замирала у двери маминой комнаты, пытаясь уловить ее дыхание. Сейчас я иногда притворяюсь, что иду за стаканом воды, чтобы проделать то же самое.
Ужасная мысль поразила меня, когда я уже засыпала.
Я вскочила с кровати и ринулась в мамину комнату, рывком отворив дверь.
— Это рак, да?
— Что? — спросила она, садясь в постели.
— Не скрывай от меня, мама. Я буду сильной ради тебя.
Я разревелась. Не представляю, как буду жить без нее.
— Иди сюда, глупышка. У меня нет рака, и я вовсе не умираю, — сказала она.
Я бросилась на кровать и легла рядом с ней.
— Откуда такие глупые идеи? — поинтересовалась мама, целуя меня в лоб.
— Выходные на Пасху.
— А как же громкие заявления после «Затерянных в космосе»? Если отец Уилла Робинсона смог взять его с собой к звездам, я-то уж точно устрою тебе небольшие каникулы.
— Тогда я была маленькой и глупой. В любом случае его безмозглый отец так и не нашел Альфа Центавру, и они до сих пор носятся в пространстве, потому что не могут попасть на Землю.
— Ну, рака у меня нет.
— Ты весь вечер таращилась на меня со странным видом. Случилось что-то ужасное?
Мама пожала плечами и отвела взгляд, а затем снова посмотрела на меня со вздохом.
— Бабушка ходила на свадьбу к Фиорентино.
— Я слышала, будто невеста вырядилась в розовое, и теперь все судачат о том, что она не девственница.
Мама рассмеялась, но тут же посерьезнела.
— Двоюродным братом жениха оказался Майкл Андретти. Он и семья его сестры навестили бабушку.
Я была поражена. Огорошена. Мама рассказала мне о нем один-единственный раз. С тех пор его имя никогда не упоминалось. Только «твой отец» или «он».
Однако маму встреча с ним и, что гораздо хуже, признание факта его существования, совершенно ошеломили. Временами я считала отца мифом. Свою тайну мама открыла только мне. В глазах же всего мира Майкл Андретти оставался просто соседским парнем.
Но если мой отец миф, то я — всего лишь плод воображения.
Я коснулась маминой руки.
— Что ты почувствовала? Я имею в виду, при встрече. Ненависть? Любовь? Что-то другое?
— Ничего.
— Ничего?
— Нет… пожалуй, я солгала. — Она вздохнула, легла на спину и уставилась в потолок. — Иногда я действительно его ненавидела. Пока он жил в Аделаиде, я вообще и думать о нем забыла. Но теперь… представляешь, Джози? Он приехал в Сидней на целый год. Собирается работать в местной юридической конторе. Кажется, «Мак-Майкл и сыновья». Твоя неугомонная бабушка сделает все возможное, чтобы мы виделись как можно чаще. Станет ему суррогатной мамой.
— Но мы справимся, ма, — заявила я, сжав ее руку. — Это пустяки.
— Ты не справишься, Джозефина. Только воображаешь, что сможешь, но я-то тебя знаю.
— Чушь собачья, — отозвалась я сердито. — Наплевать на него. Даже и слова не сказала бы, очутись он сейчас с нами в этой комнате. Просто смотрела бы на него, как на пустое место.
— Он поинтересовался, как идут мои дела. А наедине со мной даже обмолвился, что ни о чем не жалеет.
— А ты?
Она повернулась ко мне с улыбкой на лице. Мое беспокойство растаяло. Мама производила впечатление нежной, мягкой женщины, но сила, сквозившая в ее глазах, всегда успокаивала мои страхи. При мне она всегда держалась стойко.
— Призналась, что тоже ни о чем не жалею.
— Не спрашивал, замужем ли ты?
— Осведомился, есть ли у меня семья. Я ответила «да». — Она горько усмехнулась. — Его сестра уверяет, что Майкл великолепно справляется с ее детьми. Говорит, что он любит детей и хотел бы иметь собственных. Так и подмывало плюнуть ему в лицо.
— Плюнуть? Весьма впечатляюще. Моя тихая доброжелательная мама вдруг стала агрессивной.
— Не знаю, что меня тревожит, Джози. Наверное, за все это время я совсем про него забыла.
— Он нам не нужен.
— Что нам нужно и что мы в итоге получаем — две большие разницы.
— У меня замечательная идея. Может, не ходить больше к нонне, чтобы с ним не пересекаться?
— Рано или поздно вы встретитесь, мисс, и ты будешь навещать бабушку, как обычно.
— Ma-a-a-a, — застонала я. — Она сводит меня с ума. Вечно рассказывает нудные сицилийские истории. Если опять заведет волынку о своей былой красоте, меня стошнит.
— Постарайся наладить с ней отношения.
— Зачем? Ты ведь не стараешься. Нечестно требовать того же от меня.
— У нас разные исходные условия, Джозефина. Я никогда с ней не ладила. В молодости я невольно задавалась вопросом, за какие грехи меня столь упорно не замечают. Отец был еще хуже, и только после его смерти бабушка сделала первый шаг мне навстречу. Но к тому времени уже я от нее отдалилась. У тебя все по-другому. Ей всегда хотелось быть рядом с тобой.
Мама обвела меня взглядом и пожала плечами.
— Даже завидую тебе.
— Пять, Дзоцци, — передразнила я, — целых пять… пять человек просили моей руки, когда я была в твоем возрасте.
Мама фыркнула, и я откинулась назад, довольная собой. Мне нравилось ее радовать. Странно, я всю жизнь пыталась произвести на нее впечатление и только потом поняла, что она — единственная любит меня такой, какая я есть.
— И как же он выглядел? — спустя некоторое время поинтересовалась я, притворяясь равнодушной.
На мгновение она задумалась, а затем окинула меня взором, пряча лукавые искорки в глазах.
— Как Джозефина Алибранди мужского пола.
И потому что это было легче всего, мы обе рассмеялись.