Только дождь и был чистым этой ночью.

Она стояла, дрожа, и мысли стекали ручьями, как грязь от пути. Шаги раздались так близко, что ей могли серьезно навредить.

Ее рапира покинула ножны раньше, чем Шинс поняла, на кого смотрит.

— Тебе хватает наглости, — рявкнула она на женщину, чьи светлые волосы прилипли к голове и плечам. — Чего, ради печенья, ты хочешь?

— Ты правда так говоришь, — поразилась Фостин. — Я думала, она выдумывала.

— Почему ты не сказал, что она идет? — зашипела Шинс на Ольгуна, пока ждала, когда женщина расскажет о чем-то важном. Маленькое божество пыталось какое-то время привлечь ее внимание, а теперь он фыркнул и ушел в уголок ее разума.

— Послушай, Шинс…

— Нет. Неа. Только друзья так меня зовут.

Фостин вскинула бровь, капли стекали по ее лбу.

— Потому что «Виддершинс» формальнее? — Виддершинс не ответила. — Мы можем вернуться внутрь и поговорить?

— Как хочешь.

Фостин вздохнула, погода скрыла звук ото всех.

— Виддершинс, ты… мы думаем, ты в опасности.

— И ты пришла порадоваться этому?

— Боги! Робин злится! У нее болят душа и тело. Но она не хотела бы тебе вреда, и ты это знаешь!

— Разве? — она хотела произнести это с вызовом, а получилась мольба.

— Конечно, знаешь. Робин любит тебя, Виддершинс. Иначе ее так не ранило бы то, что ты ушла.

Шинс тупо кивнула. Она все еще не хотела возвращаться в «Ведьму», но хотя бы поднялась на крыльцо здания напротив, поманила Фостин за собой. Навес не закрывал полностью от дождя, но все равно помогал.

— А какое тебе дело, пострадаю ли я? — спросила она. Без вызова или смятения, только из любопытства.

— Потому что ей не все равно.

Второй кивок.

— Она не знает, что ты пошла за мной, да?

— Не знает. И она расстроится, когда я вернусь мокрой. Но она подумала бы об этом на ясную голову, и она хотела бы, чтобы ты знала.

— Хорошо. Я слушаю.

— Ты дружишь с Ренардом?

Шинс не могла сдержать кривую улыбку, вспомнив вора-павлина. Он ухаживал за собой, но был отличным другом и наставником. Бывшим наставником.

Дождь будто смыл улыбку с ее лица.

— А что он? Что-то случилось?

Фостин сжала руку Шинс, воровка напряглась, но не отпрянула.

— Мы не знаем, — призналась она. — Он регулярно приходил в «Ведьму». Говорил, что там дешевые напитки, но Робин знала, что он проверял ее. А пару месяцев назад он пришел растрепанным. Сказал, что что-то было не так. Что-то в гильдии Искателей.

«Ах. Вот как все связалось. Забавно, да?».

— Он почти не говорил, — продолжила Фостин. — Попросил нас быть осторожнее. Сказал, ситуация стала хуже, и он не знал, сможет ли защитить нас. Больше мы его не видели, Виддершинс. Прошли недели. У тебя уже были проблемы с гильдией в прошлом, так что с такими странными событиями…

Шинс пришлось дважды сглотнуть, и она смогла ответить, убрав страх за Ренарда из горла.

— Спасибо, — выдавила она. — Я… не думаю, что он уточнял, что за ситуация?

— Не уточнял, — ответила женщина. — Но в таверне Робин и у меня на работе мы многое слышали. В Давиллоне сейчас многое идет не так. Часть этого — гильдия Искателей. Они стали жестокими. Пугают всех. Они всегда были опасными, но теперь они будто проливают кровь веселья ради!

Шинс отпрянула от Фостин и принялась расхаживать. Учитывая размер навеса, она делала по шагу в сторону. Но она так отвлеклась, что даже не ощущала себя глупо.

— В этом нет смысла, — бормотала она, и Ольгун соглашался. — Чем думает Скрытый лорд?

Божество добавило в ее разум сомнение, и оно расцвело.

— Думаешь? — она ответила раньше него. — Может, ты прав. Вряд ли он так сильно изменился бы, но если он не у власти… Но кто в гильдии так…?

Виддершинс застыла так внезапно, что Фостин вздрогнула. Холод мокрого мира и боль от реакции Робин на ее возвращение пропали. Вокруг и внутри Шинс ничего не было.

Только тьма, в которой медленно разгорался уголек ненависти.

Рана Робин была посланием. Для Виддершинс.

Рана на бедре.

И гильдия стала жестокой.

— Кто напал на Робин?

Шинс не знала, как звучала, но точно неприятно. Фостин отпрянула на шаг.

— Ч-что?

— Кем был тот, кто ее ранил?

— М-мы не знаем.

— Опиши ее!

Фостин пискнула что-то невнятное, а потом:

— Это была женщина! Ужасно быстрая! Мы не… я не видела ее лица из-за капюшона, но ее волосы были почти красными… Погоди, откуда ты знала, что это она?

Шинс уже слушала только себя и Ольгуна в голове.

Лизетта.

Она задавалась вопросом. После мужчин, которых ей пришлось убить в замке Поврил — не из самозащиты, как она делала раньше, а холодно и ради общего блага, ее почти раздавил стыд. И хоть она надеялась, что в ней этого нет, она задавалась вопросом, что заставит ее убивать без раскаяния.

Теперь она знала. Теперь Виддершинс не только могла убить, но и поклялась сделать это.

И в этот раз она была этому рада.