Я несчетное количество раз видела его в самых ужасных состояниях.

Слишком часто я видела, как он был не в порядке.

— Хорошо, извини, — сказала я, хотя тон моего голоса не был извиняющимся. — Мне всё это в новинку. Ты не можешь обвинять меня за то, что я переживаю за тебя. Я просто не хочу... Теперь ты кажешься таким... здоровым. Я не хотела бы, чтобы ты опять стал тем человеком...

— Каким был раньше, — закончил он за меня, когда слова застряли у меня в горле.

Мы оба ощутили вспышку сильной боли, вспомнив о нашем прошлом. Меня словно пырнули в живот тупым ножом, который должен был пустить мне кровь.

— Да.

— Этого не случится, — пообещал он, но от этого мне стало больнее, чем от разговора о том, что он больше не пил. Его улыбка была грустной, отрешённой. — Я нашёл кое-что, чего я хочу больше чем... это.

Он не сводил с меня глаз. Между нами пронеслись сотни различных эмоций. От того, каким серьёзным был его тон, у меня по спине и до самых кончиков пальцев ног пробежал ток. И пока он говорил мне эту правду, обнажая свою душу, я попыталась запомнить то, как он сидел, то, как смотрел на меня и как весь мир вокруг нас превратился в фоновый звук.

— Чего ты хочешь? — прошептала я, не будучи уверенной в том, что он вообще смог слышать меня.

А хотела ли я знать ответ? Может быть, он даже женился за эти пять лет? Может у него уже и близнецы родились?

Боже, может быть, он нашёл семью и был готов ради неё на всё, даже отказаться от выпивки.

Это не должно было так опустошать меня. Я понимала, что это были мерзкие и эгоистичные мысли. Я знала, что должна была быть за него рада, рада тому, что он был здоров. Но это напрягало меня, и я чувствовала такую ревность, которую никогда не испытывала ранее.

Я не смогла спасти Кая. Все эти годы, что я жертвовала собой и своим счастьем, он даже не попытался бросить пить, так как меня ему было недостаточно.

Конечно, он проходил реабилитацию и работал с бесконечным количеством специалистов и психологов, но они не достучались до мужчины, сидящего сейчас напротив меня. Мы все знали, что все его попытки помочь самому себе были шуткой. Мы все знали, что ничего из этого не продлится долго. Хотя я каждую ночь молилась о том, чтобы хоть что-то сработало. Я плакала и умоляла о том, чтобы он изменился.

Но он не изменился.

Его глаза стали пленительного лазурного цвета. В них проглядывала просьба о прощении и что-то более глубокое и большое, чему не было названия.

— Вот этого. Мне больше нравится быть здоровым, чем нездоровым.

Мой желудок наполнился каким-то нехорошим чувством, и я не знала, как это объяснить. Я хотела испытать облегчение. Ведь он не сказал, что нашел женщину. Не сказал, что это было связано с кем-то. Но у меня всё равно было такое ощущение.

— Я рада за тебя, — искренне сказала я. — Ты очень хорошо выглядишь.

Его губы приподнялись в улыбке.

— Да? Ты думаешь, что я хорошо выгляжу?

Его ответ заслуживал того, чтобы закатить глаза.

— Ты же знаешь, что я имею в виду.

— Не знаю, — настаивал он. — Расскажи поподробнее.

Я подпёрла рукой подбородок, и засмеялась.

— Я бы рассказала, но за этим крошечным столом нет места для твоего гигантского эго.

Его глаза сверкнули, когда он сказал:

— Ты тоже хорошо выглядишь, Дикий Цветочек. Мне всегда нравился рыжий.

Я смущенно коснулась своих волос и отвела взгляд. Много лет он не называл меня Диким цветочком. Даже до того, как я ушла, он называл меня моим детским прозвищем только в очень редких случаях.

— Сегодня в школе нам рассказывали про красный клевер². Это дикие цветы. Как ты. Ты похожа на дикий цветочек.

— Почему ты думаешь, что я дикий цветочек? — спросила его я, десятилетняя девочка, которая уже была безнадёжно влюблена.

Он потянул за кудрявую прядку моих непослушных рыжих волос.

— Начнём с этого.

Я показала ему язык.

Но его лицо стало абсолютно серьёзным, а глаза сверкнули тем характерным для него блеском.

— И потому что ты самая милая девочка, которую я когда-либо встречал. Ты дикий цветочек. Мой дикий цветочек.

Официантка вернулась с нашими напитками.

— Извините, — сказала я ей. — Я передумала. Я лучше выпью воды. Я заплачу за напиток, но вы не могли бы забрать его?

Она нахмурила свои идеальные брови.

— Вы уверены? Что-то не так?

— Мы работаем, — быстро ответила я. — Лучше я попью воды.

— Ну, хорошо, если вы уверены.

— Уверена.

Она оставила мой напиток у себя и приняла у нас заказ. Кай снова удивил меня, заказав салат с курицей, в то время как я выбрала тяжёлую, но вкусную запеканку с мясом. Официантка снова выжидательно посмотрела на нас, когда Кай закончил озвучивать свой заказ, но, к счастью, потом исчезла.

— Тебе и, правда, не надо было этого делать, — сказал он, взглянув на меня исподлобья. — Я в порядке. Если хочешь выпить, стоит выпить.

Я пожала одним плечом.

— Я тоже в порядке. Тем более это правда. Я здесь по работе.

Он пробормотал что-то, чего я не расслышала. Я уже была готова переспросить, когда он произнёс:

— Расскажи мне, чем ты сейчас занимаешься. У тебя насыщенная жизнь?

Я подалась вперёд, упершись на локти и сложив руки вместе.

— Да. У меня три работы, потому что я сумасшедшая. Поэтому я обычно мечусь туда-сюда между ними.

— Это наименее удивительная вещь из всех, что я сегодня слышал, — он засмеялся. — Что за работы? Я хочу знать всё.

Я хорошо понимала его чувство, поэтому продолжила говорить, чтобы удовлетворить его любопытство. Тем более, было гораздо безопаснее говорить о себе, чем пытаться выстраивать разговор о нём. По крайней мере, я знала, что себя я уж точно не смогу обидеть.

— Большую часть времени я провожу в цветочном магазине. В моей работе нет ничего особенного: я занимаюсь деньгами, ношу букеты туда-сюда и помогаю невестам выбрать идеальные варианты для торжества.

— Я могу представить тебя на этой работе, — сказал он, в его глазах сверкнуло что-то знакомое. — Ты всегда разбиралась в красивых вещах.

— Спасибо.

Он не отвёл от меня взгляда.

— Что ещё?

— Фотография.

Его глаза округлились, он искренне удивился.

— Серьёзно?

— Здесь нет ничего такого, у меня даже нет своей студии. Но для меня это бизнес. В основном я фотографирую детей и младенцев. Хотя вместе с моей подругой Ривер мы стали чаще снимать свадьбы. Это море работы, поэтому я соглашаюсь на свадьбы, только если Ривер может мне помочь.

— Ривер? Я её знаю?

Я покачала головой.

— Она подруга из Канзас-Сити. Мы познакомились благодаря фотографии. Но она удивительная. Я её люблю.

— Мне бы хотелось с ней однажды познакомиться. Мне сложно представлять тебя здесь. И когда я это делаю, ты всегда одна.

Я не знала, обидеться мне или нет.

— Эм, спасибо?

Он засмеялся.

— Я не хотел тебя оскорбить. Просто, ты не самый общительный человек в мире. Когда Кэйд сказал мне, что ты не стала возвращаться в Сент-Луис, я был уверен, что тебе было суждено остаться одиночкой до конца своих дней.

— Хмм, вопреки всеобщему мнению, — прорычала я. — У меня есть здесь несколько друзей. И парень.

Улыбка сошла с его лица, и он резко кивнул.

— Всё верно. Очевидно, я недооценивал тебя.

— Очевидно.

Мы на какое-то время замолчали, задумавшись о моём недавнем признании и о том, как это было странно — не быть вместе.

— А третья работа? — продолжил он.

Мои щёки вспыхнули от стыда, но я подавила это чувство и мысленно дала себе подзатыльник за то, что я испытывала смущение.

— Я, хм, играю на пианино для "Macy’s" пару вечеров в неделю. Иногда днём в субботу.

Он опять прищурил глаза; снова надвигалась буря.

— В каком смысле играешь? Это разве не магазин?

— Ага, я играю... — я постучала пальцами по столу, — фоновую музыку. Ну, те фрагменты классики, которые ты слышишь, когда ходишь по магазину.

— Ты играешь классическую музыку в магазине?

Брр, тон его голоса сделался язвительным. Моя кожа горела от унижения, и у меня появилось желание постоять за себя.

— Да. Я играю классическую музыку в магазине. И это довольно неплохая подработка. Три часа несложной работы и сто баксов в кармане.

— Ты достойна лучшего.

Его слова были точно стрелы, направленные мне в сердце, готовые уничтожить его. Убить.

— Всё прекрасно, — сказала я сквозь сжатые зубы. — Я больше не профессиональный музыкант. Но мне всё ещё платят за мою игру и не давят на меня.

— Ты впустую растрачиваешь свой талант.

— Что, серьёзно? Потому что ты так сказал? Я буду честна с тобой, Кай. Никто больше не стучится ко мне в дверь, отчаянно желая послушать, как я играю для них на пианино. Всё это закончилось на "Брайт Трэджэди". И вообще-то, я больше не хочу делать такую музыку. Мне нравится играть мои любимые школьные произведения. Мне нравится, что никто не останавливается, чтобы послушать меня, оценить, попросить автограф. Конечно, это всё мелочи для кого-то вроде тебя, кто собирает стадионы и у кого миллиард подписчиков в Инстаграмме, но мне это нравится.

— Я просто не понимаю, почему ты так растрачиваешь свой талант. Ты достойна большего, чем магазин.

Я скрестила руки на груди и уставилась на него.

— Ты думаешь мне надо присоединиться к какой-нибудь группе? Или организовать свою собственную? Начать ездить в туры и каждый день давать концерты в разных городах, как вы? У меня для тебя новость: единственная причина, по которой я так долго терпела всю эту жизнь, это ты, — внутри меня всё клокотало, и слёзы норовили вот-вот потечь из глаз. — И остальные парни. Я никогда не хотела славы ради славы. Я не создана для этого дерьма.

Появилась официантка с нашей едой. Она поставила тарелки перед нами и предупредила меня, что моё блюдо очень горячее. Всё это время мы с Каем делали всё возможное, чтобы не смотреть друг на друга.

— Что-нибудь ещё хотите? — спросила она с улыбкой.

Кай ничего не сказал, но я почувствовала его обжигающий взгляд, когда он снова обратил на меня своё внимание.

— Больше ничего, — пробормотала я, чуть повысив голос, чтобы она смогла меня услышать. — Спасибо.