— Прости, что?

— Ты меня слышала. Ты достаточно ясно дала понять, что тебе плевать, от кото забеременеешь, при условии, что он силен. А что потом? Ты вернешься обратно и будешь прятаться в своем родном мире до тех пор, пока тебя не приспичит заполучить следующего ребенка?

Если вопрос сформулировать так, то звучало, конечно, не очень.

— Но это образ жизни зониянок.

— Но ты же не зониянка! — прокричал он.

— Не понимаю, почему ты так злишься. Какое тебе вообще дело до того, с кем я сплю и чем буду заниматься, когда забеременею? Мне казалось, ты будешь счастлив от меня избавиться. Или твоя месть еще не закончилась?

— Ты пыталась похитить мое семя.

— А ты дал мне свое семя, и несколько раз. Я бы сказала, что мы квиты. Вполне возможно, что, благодаря твоим «планам», я уже сейчас беременна.

— От меня ты никогда не забеременеешь. Контроль над рождаемостью, принцесса. Ни один мужчина не покинет свою родную планету без этого.

Раздраженная таким отношением и сбитая с толку его обвинениями, она, можно сказать, наслаждалась следующими словами, которые бросила ему в лицо.

— Я же не идиотка. Твой контроль над рождаемостью — это первое, что я отключила после того, как захватила тебя. Так что, смеется тот, кто смеется последним. Благодаря тому, что ты так расстарался показать мне, как ублажить самца, ты наверняка дал мне именно то, к чему я стремилась.

Неподвижность его тела должна была предупредить ее, тем не менее это все равно застала ее врасплох, когда он прыгнул на нее, и его большое тело врезалось в нее, толкнув о стену.

Прежде чем она успела вступить в бой, он схватил обе ее руки и дернул их над ее головой, поймав в ловушку.

Покорная поза должна была бы напугать ее или взбесить. Но, вместо этого от его близости и видимого доказательства его силы ее пронзило желание.

— Да как ты посмела? — прорычал он. Шелковая ткань его головного убора, прикрывавшая его рот, скользила по ее лицу.

— Я никогда не лгала о своей миссии. Не моя вина, что ты считал меня дурой.

— О, дурой я тебя никогда не считал, скорее безрассудной и, пожалуй, слишком наглой, однако, как ни странно, эти черты твоего характера мне нравятся. — Он прижался к ней, и, несмотря на то, что говорил он вполголоса, он не мог скрыть очевидную твердость своего члена, прижимающегося к стыку ее бедер.

— Правда? Мой учитель пыталась выбить из меня эти черты характера на протяжении целого ряда планетных циклов.

— У всех лучших воинов есть жилка безрассудства. Мне ли не знать, ведь я лучше всех. Но ты меняешь тему. Я не разрешал тебе забирать мое семя.

Он оттолкнулся от нее, и, хотя его голос гнева не выражал, судя по напряжению мышц его спины, он кипел внутри него.

— Я зониянка. Мы не спрашиваем. Мы забираем. И, наверное, ты уже не самый лучший воин, не после того, как я, кажется, обыграла тебя.

За свои дерзкие, подстрекательские заявления она ожидала вспышку гнева и немедленную кару.

К ее удивлению, он рассмеялся.

— У тебя получилось, принцесса. Но не надейся снова поймать меня врасплох. А теперь хватит болтовни. Одевайся.

Похоже, он ошибочно принял ее за кроткую и послушную служанку.

В ответ она, скрестив руки на груди, вызывающе заявила.

— Если хочешь, чтобы я оделась, принеси мне мои собственные одежды. Я не надену тряпье проститутки.

Когда он резко повернулся к ней лицом, шелковая ткань его плаща взмахнула вместе с ним, осев на его широких, мускулистых плечах, и она не смогла сдержать дрожь, пробегающую по ее телу.

— Всю одежду, которая на тебе была, я с тебя срезал и утилизировал. Не то, чтобы она намного больше прикрывала, чем это одеяние.

— А что насчет вещей с моего корабля?

— Корабль вместе со всем, что было на борту, продан в порту, c которого я тебя похитил.

Ее средство, чтобы добраться домой, потеряно?

— Ты ублюдок.

— Вообще-то нет, если верить словам моей матери. А теперь ты оденешься, или мне устроить тебе парадное шествия голышом по улицам планеты, на которой мы пристыковались?

Разведя бедра, она положила руки на талию и выпятила грудь вперед.

— Зачем все это скрывать? Я бы с радостью покрасовалась еще до проведения аукциона, чтобы обеспечить непрерывный поток мужчин, желающих отдать мне свое семя. Чем быстрее я забеременею, тем быстрее смогу вернуться домой.

Подкрадывающийся зверь — вот что он напоминал ей, когда приближался к ней медленными, плавными движениями.

Бессознательно она пятилась назад, до тех пор, пока не врезалась в стену.

Он остановился прямо перед ней.

— Ты самая раздражающая женщина, которую я когда-либо встречал.

— Честно говоря, я всего лишь бледная тень по сравнению с настоящими зониянками, — парировала она.

— Но ты не зониянка.

— Возможно, не внешним видом, но во всем, что имеет значение, я зониянка.

— Неужели тебе совсем не любопытно твое происхождение? Согласно моему компьютеру, ты явно человек с варварской планеты Земля.

— Нашему прошлому нет места в настоящем, — повторила она заученные слова, несмотря на внутреннее побуждение, которое прямо умоляло ее выяснить, что еще ему известно.

— Но должно бы, поскольку обычаи, за которые ты так отчаянно пытаешься цепляться, не твои. В вашей культуре, женщины после определенных брачных ритуалов выбирают одного самца, с которым завести потомство. Пара, как правило, остается вместе, чтобы растить детей, которых они решили иметь.

— Откуда ты это знаешь?

— Провел исследование. Это ни для кого не секрет, но, если тебе интересно, поинтересуйся в компьютере. Конечно, наши знания о твоей родной планете ограничены из-за того, что она находится под запретом, но если ты на самом деле задумаешь открыть для себя культуру своего народа, я более чем уверен, что пара моего брата была бы счастлива с тобой об этом поговорить.

— Она такая же, как я?

— Да, вплоть до особенности вызывать раздражение. Как это ни странно, мой брат находит ее раздражающие манеры очаровательными. Но мне он всегда казалось странным. Сам я, к счастью, этой болезнью не страдаю.

— Что ж, прошу извинить меня за то, что раздражаю тебя, — огрызнулась она. — Должно быть, это мой варварский ген дает о себе знать.

— Я тебя прощаю. — Она могла бы поклясться, что его комментарий пронизывала насмешка, что не так-то просто было определить из-за плаща, закрывающего его лицо. — Ладно, хватит болтать, принцесса. Пора одеваться, или так ты пытаешься мне сказать, что снова хочешь почувствовать мои руки на своем теле? Не сомневаюсь, что могу оттягивать нашу прогулку столько, сколько нужно для того, чтобы ублажить твою ненасытную сторону.

Честно говоря, она и правда хотела почувствовать, как он к ней прикасается и трахает ее своим толстым членом, но признавшись в этом, это отдавало бы отчаянием. Он четко дал понять, что она ему не нравится, несмотря на то, что пользуется ее телом. К тому же, несмотря на ее смелые слова, она не хотела расхаживать в обнаженном виде, а это оставляло ей только один, жутко раздражающий выбор.

В тишине она с явной неохотой принялась надевать наряд, а он, прислонившись к стене, наблюдал вроде бы с беспечным видом. Одевшись, она с раздражением осмотрела себя.

— Думаю, голой я меньше бросалась бы в глаза.

Тонкая, как паутинка, юбка, сшитая из тонких узких полосок, покрывала, но не скрывала, ее киску, так как мягкая ткань прилегала к ее лобковой зоне, очерчивая ее. Она могла лишь представить, как выглядит ее зад. Шелковый топ, казалось, еще больше ничего не скрывал, поскольку материя облегала ее груди и соски, четко очерчивая кольца ее пирсинга.

— Бл*дь!

Его ругательство заставило ее взглянуть на него, и она не могла не заметить твердую выпуклость, растягивающую тонкую ткань вокруг его чресл. Вихрем развернувшись, он принялся рыться в проеме, который открылся в стене после того, как он прорычал команду. Не оглядываясь, он бросил ей скомканный комок.

— Надень это.

«Это» оказался длинным плащом, который покрывал ее с головы до пят. Ей показалось это странным. В конце концов, он сам дал ей этот дьявольский наряд, и теперь, очевидно, не хотел, чтобы ее в нем видели. В том или ином виде — ей было плевать.

Их выход с корабля на прогулку означает, что в самое ближайшее время она сможет сбежать, прежде чем какой-нибудь бордель купит ее, надеясь на то, что получиться заставить ее работать.

Но похоже, их подготовка не закончилась. Он подошел к ней, сжимая что-то в ладони, и когда она увидела, что он держал в руке, она дралась, называя его всеми мерзкими словами, которые только могла вспомнить, но, в конце концов, его бόльшая сила победила — хотя она и нанесла ему ряд ударов, после которых появятся неплохие синяки. Он повел ее из комнаты, дернув за поводок, прицепленный к ошейнику, который он надел на нее.

Пока она неподвижно стояла рядом с ним, ожидая, когда откроется дверь стыковочного отсека, она не обращала внимания на его тихое бормотание:

— Прости за поводок и ошейник. Поверь, когда я говорю, что так будет лучше, поскольку обеспечит твою безопасность там, куда мы направляемся.

— Также, как и нож, — огрызнулась она.

— Если я тебе один дам, можешь пообещать не использовать его против меня?

Его ясный взор встретился с ее, и ее прям бесило, что даже после такого его обращения с ней и унижения она все еще таяла под его взглядом.

— Появись у меня шанс, я выпотрошу тебя собственными ногтями.

Вместо того, чтобы ее наказать, этот засранец взорвался хохотом, а потом вытащил ее с корабля, как какого-то причудливого питомца на поводке, покуда она мысленно представляла способы, которыми она могла бы его прикончить.