— Так можно? — прошептал он, наши лбы соприкасались.

Я хотела сказать: «Поцелуй меня уже, бака!», — но мой зонт выгнулся, и снег рухнул на наши головы.

— Эй! — завопила я. Снег попал в складки шарфа, и мне тут же стало холодно. Ругаясь, я отошла и подняла голову.

Они с синей кожей сидел на старой стене. Он сжимал зонт за шпиль сверху, не давал Широ дотянуться до него. Он выглядел знакомо, но я не видела еще такого огра: его клыки были цвета мочи, кожа была в следах сыпи, борода торчала в стороны. Запах его тела был хуже его внешности — смесь трехдневного тунца и корзины потного белья. Несмотря на холод, он был наполовину обнажен, на нем была только набедренная повязка из шкуры тигра.

Огр сложил губы, будто целовал, фыркая.

— Кику! — крикнул Широ, забрал зонт у демона и вернул мне. — Уходи отсюда!

— Ты знаешь эту штуку? — спросила я у Широ, указывая на огра.

— К сожалению, — Широ прищурился. — Твой дедушка всегда просил меня прогонять его от храма.

Кику вытер нос грязным запястьем.

— Я слышал, вы, идиоты, хотите биться с Шутен-доджи. Хочу с вами.

— Что? — я нахмурилась. — Ты — огр. Шутен-доджи — твой король.

— У меня нет короля, — Кику плюнула на землю. — Особенно не тот старикан. Лучше бы он просто был мертв.

— Стой, почему? — я удивилась тому, что мне было дело.

— Потому что! — взревел Кику. — И этого повода вам хватит!

— Этого никому не хватит, — сухо сказала я.

— Ладно! — Кику скрестил руки на груди. — Дайте мне проявить себя.

Широ закатил глаза.

— Не знаю даже. Принесешь нам золотой персик из райской Такамагахары? Или сорвешь перо с одеяния ангела или что-то еще невозможное?

Кику шумно выдохнул.

— Это детские задания!

— Тогда принеси осколки Кусанаги но Цуруги, — пошутила я. — И будешь биться с нами.

Глаза Кику расширились.

— О, девчуля хочет меч? Блестящие кусочки меча? — улыбнулся огр.

Широ взглянула на меня.

— Ты знаешь, где Шутен-доджи хранит осколки Кусанаги но Цуруги, Кику?

— Конечно! Я принесу меч, — он спрыгнул со стены. — И ты позволишь мне помочь тебе убить Шутен-доджи! — он побежал по снегу.

— Это было, кхм, интересно, — сказал Широ.

— Я не думала, что он воспримет меня всерьез.

— Мы послали огра на подвиги?

Я скривилась.

— Наверное?

— Не переживай, — сказал Широ. — Кику — они, но он почти безобиден. Идем, я хочу рамен. Дальше по улице есть хорошее место, если ты голодна?

— Рамен звучит отлично, — улыбнулась я.

Любимая раменная Широ была в паре зданий от храма Фуджикава. Дом в стиле мачия с изящными деревянными карнизами над окнами и ниспадающей тканью — известной как норен — на двери. Золотой свет сиял в окнах. Я прошла в ресторан, отодвинув норен рукой. Желудок заурчал.

Внутри тепло пропитало мое тело, сжигая холод. Запахи умами окружили нас, смелые и манящие, и тихий гул разговоров гостей тепло обнимал меня. Как и многие раменные, это место было крохотным, и помещалось не больше пятнадцати человек. Там было несколько уютных деревянных столов и место за стойкой бара.

Мы с Широ устроились за баром. С нашего места было видно двух поваров на кухне. Они были в черных футболках-поло, оранжевых фартуках и таких же платках на волосах. Один из поваров улыбнулся нам и крикнул:

— Эй, смотрите, кто вернулся! Я не видел тебя веками. Как ты, малый?

— Хейхачи-чан, — ответил Широ с широкой улыбкой. — Давно не виделись. Слышали о произошедшем в храме?

— Да. Очень жаль, — он прошел к нам, вытирая руки о полотенце. Он был лишь на пару дюймов выше меня. Он выпячивал грудь, лицо было гладко выбритым, длинные волосы были собраны в пучок. — Рад видеть, что ты в порядке. Тебе как обычно?

— Да, но это первый раз для Киры-чан. Дашь нам минутку? — Широ подвинул ближе меню. Наши пальцы соприкоснулись, и ток пробежал по моей руке. Я смущенно отвела взгляд.

— Кира-чан? Она милая, — Хейхачи подмигнул Широ, и от этого я покраснела еще сильнее. — Я скоро вернусь, — сказал он.

Я не успела пролепетать ответ. Хейхачи ушел на кухню и крикнул там:

— Ты закончил с овощами, Харуто?

Он скрылся из виду, я не успела услышать ответ.

— Мне уже тут нравится, — с сарказмом сказала я.

— Хейхачи шутник, — улыбнулся Широ. — И все.

— Как часто ты тут бываешь? — спросила я у Широ. Я не слышала, чтобы он упоминал об этом месте, да я и не знала почти ничего о Широ, кроме его жизни в храме. Он не был чужим, но если бы меня спросили о его любимом цвете, блюде и прочем, я не ответила бы.

Широ склонился над стойкой, скрестил на ней руки.

— Достаточно часто. Ронину не нравилось общество тут, и я мог пойти сюда сам, и он не стал бы лезть.

— Я не знала, что он преследовал тебя, — сказала я потрясенно. — Зачем?

— Мама никогда не доверяла мне так, как Ронину, — Широ пожал плечами.

Я скривилась.

— Может, это и не плохо, — О-бэй попросила Ронина стать шинигами. Я понимала, что кицунэ, ёкаи и шинигами жили не так, как люди, но то, что Ронин сделал с храмом, было неприемлемо.

Только О-бэй это устроило бы.

— Я знаю, ты видишь в ней монстра, — Широ перебил мои мысли. — Но мама… она не хорошая, но и не такая плохая… Она такая, какая есть.

— Если пытаешься быть философом, — сухо сказала я, — у тебя не получается.

— Ладно, объясним там, — он замер на миг, официантка принесла стаканы воды. Он улыбнулся ей и продолжил. — Моя родная мать служила леди Катаяме в Сумеречном дворе.

— Как Минами теперь? — спросила я.

Широ кивнул.

— Моя мама умерла, когда я был юным, оставив меня и Ронина сиротами. Леди Катаяма могла отослать нас, но она нас приняла. Дала дом. По-своему любила.

— А потом попросила одного из вас стать шинигами, оставив свою жизнь, — тихо сказала я.

— Это тоже, — Широ почесал себя за ухом. — Людям сложнее принять, что все мы из тьмы и света, потому с твоим видом сложно ладить.

— Опять ты про «твой вид», — я перевернула меню. — Ты звучишь как твоя мама, когда так говоришь, понимаешь?

Широ хотел ответить, но не успел. Хейхачи вернулся.

— Итак! Твоя девушка решила, что хочет? — спросил он с небольшим поклоном.

Мои глаза расширились, паника трепетала в груди.

— Я н-не его…

— Мы будем тонкоцу, — сказал Широ.

— Широ! — завопила я.

— Хорошо, — Хейхачи посмотрел на меня, потом на Широ, улыбка была такой широкой, что я надеялась, что его щеки болели. — Не переживай, мисс, у нас вкусно! Я скоро вернусь, — он постучал по бару костяшками.

Хейхачи ушел, и я хмуро посмотрела на Широ. Если бы мы были одни, я ударила бы его по плечу, но не хотела привлекать внимание к нам. Широ уже дважды смутил меня сегодня, и я не хотела третий раунд.

— Я могу сама сделать заказ, — сказала я.

— Ты же любишь тонкоцу, — сказал он. — Или я ошибся?

Я не знала, откуда он знал, что я любила тонкоцу, но от этого казалось, что у него было преимущество в наших отношениях. Я цокнула языком и вытащила телефон из сумки.

— Мне не нравится, что ты все знаешь обо мне. Я почти ничего не знаю о тебе.

— Ты знаешь, что у меня безумная семья, — сказал он.

— Да, — ответила я. — Но это мало говорит о тебе. У тебя, видимо, извращенная мания смущать меня на публике?

— С тобой это просто, — он рассмеялся. — Что ты хочешь знать? Мой любимый цвет или мою группу крови?

— Я не пытаюсь принять тебя в поп-группу, — я опустила телефон. — Хм… расскажи, почему ты захотел стать стражем храма.

— Я уважаю О-бэй, может, даже ее люблю, — Широ отклонился на стуле, — но я не хотел служить ей всю жизнь.

— Это я уважаю, — тихо сказала я.

Движение привлекло внимание к кухне. Белый мотылек опустился на плечо Хейхачи. Он стряхнул его, но осталась мерцающая пыльца на его футболке. Бабочка полетела к лампе над его головой, плясала вокруг плафона.

Я пригляделась к мужчине.

«Это совпадение, — сказала я себе. — Шинигами не стал бы прятаться на виду, как повар…. да?».

Белый мотылек следовал за Хейхачи по кухне. Он отгонял бабочку от еды, но, казалось, что Хейхачи изображал это ради нас.

Я склонилась к Широ.

— Твой друг Хейхачи — шинигами?

— Возможно, — Широ улыбнулся.

— Почему ты не говорил с ним раньше? — пылко прошептала я. — Он знает, что случилось в храме.

Широ уперся предплечьями в стойку бара.

— Я не спрашивал его, потому что, в отличие от других шинигами…

Шар огня взорвался в кухне. Разбилось стекло, закричали люди. Жар понесся к нам, опаляя мою кожу. Я отпрянула от бара, чуть не запуталась в своих ногах. Один из поваров сорвал горящий платок с головы. Он бросил ткань на пол и стал ее топтать. Хейхачи схватил огнетушитель. Белый дым повалил из огнетушителя.

Кот выпрыгнул из облака с воплем. Он приземлился на раскаленный гриль, не переживая из-за жара, и схватил кусочек курицы. Пар поднимался от его лап. Когда наши взгляды пересеклись, он будто улыбался с маской белого вещества огнетушителя на его морде.

Я знала эту морду. Эти разноцветные глаза. Эти шрамы.

— Они-чан! — я подбежала к бару. — Что ты тут делаешь?

— Нужно поймать кота! — Широ перепрыгнул стойку. Когда Широ бросился к нему, Они-чан спрыгнул с гриля на плечо Широ, а оттуда на стойку бара. Некомата скользнул по лакированной поверхности, сбил наши палочки и соусы на пол. Он не успел прыгнуть, и я схватила его на руки.

— Плохой котик, — я забрала кусочек курицы изо рта Они-чана. Кот потянулся за мясом лапами, прижал уши к голове и бил хвостами по моему животу с рычанием. Его тело напряглось. Я опустила курицу на стойку, а потом прижала кота к груди. Так он не мог упереться в мое тело.

Широ, ругаясь, выпрямился. Он потер красные следы когтей Они-чана на лбу.

— Ты мог просто попросить! — сказал он, глядя на кровь на кончиках пальцев.

Они-чан издал звук, что-то между мяуканьем и карканьем, словно был доволен тем, что устроил проблемы.

— Это твой кот, Кира-чан? — Хейхачи опустил огнетушитель с металлическим лязгом. Мотылек сел на его пучок и дрожал.

— Отчасти, — я пыталась удержать извивающегося Они-чана. Даже если Они-чан не был моим котом, я все еще была в ответе за его действия. — Мне очень жаль, Хейхачи-сан. Мы оплатим ущерб.

Я попыталась низко поклониться, но с Они-чаном изящно не получилось. Некомата рычал, когда я склонилась. Словно мне нужно было больше стыда сегодня, Хейхачи и Широ рассмеялись.