Глава 7

Когда я работал до девяти, Кира обычно дожидался в машине перед БК. Сегодня он припарковался на противоположной стороне улицы — не так уж необычно, если он заправлялся или забирал ужин. Я перебежал сумрачную улицу, но, когда сел, Кира не завёл машину.

— Что случилось?

Он кивнул в сторону боковой аллеи на мусорные баки, и тогда я заметил, что привлекло его внимание. Движение в темноте. Когда фигурка вышла под свет фонаря, я понял, кто это.

Клоди.

— Господи, — пробормотал я, потянувшись к дверной ручке.

Кира остановил меня, положив ладонь на руку.

— Погоди. Если ты побежишь сейчас, то напугаешь её. Давай понаблюдаем.

Я глянул на Киру, тот уставился в окно и не сводил с девочки глаз.

— Смотрю уже минуты три, — прошептал он. — Она не догадывается, что мы здесь. Наверно, ждала, пока не погаснет свет в клубе.

— Зачем?

— Предполагаю, она собирается спать в мусорке.

У меня сжалось сердце.

— О боже.

— Клоди бездомная?

— Не знаю, — тихо ответил я. — Если дом и есть, то там за ней не слишком хорошо приглядывают. Она постоянно в одной и той же одежде, недоедает… — Я умолк. — Боже…

Девочка вышла из тени. Мы молча наблюдали, как малышка подошла к мусорному баку и подняла крышку. Она забралась внутрь и закрылась, а моё сердце разбилось на мелкие кусочки.

Я распахнул дверь, но Кира уже успел выбраться из машины и пересечь половину улицы. Он опережал меня на несколько шагов и, добежав до мусорки, не медлил. Откинул крышку — следом раздался вскрик девочки.

— Эй, Клоди, — проговорил я, надеясь, что, несмотря на страх, она узнает мой голос. — Это я, Мэтт.

Бак был наполовину заполнен пакетами с отходами и сплющенными картонными коробками. Клоди сидела на горе мусора и жалась в угол, подальше от угрозы. Подальше от нас.

— Это я, выскочка, — повторил я.

— И Кира, — добавил он.

Клоди держала перед собой пакет, будто подобие щита.

— Чего вам надо? — пискнула она.

— Только поговорить, — заговорил я успокаивающим тоном. Мне очень хотелось вытащить девочку из бака, но сначала нужно её заверить, что я не собираюсь причинять вред. — Убедиться, что ты в порядке.

Даже в темноте было заметно, как глаза Клоди перебегают с меня на Киру и обратно.

— В порядке, — сказала она едва слышно.

— Где Руби? — спросил я.

Малышка долго на меня смотрела.

— Не знаю.

Я глубоко вздохнул, мой пульс начал замедляться.

— Хорошо, Клоди. С тобой всё хорошо.

— Обычно в это время он уже возвращается. — В голосе не осталось ни следа от знакомой мне решительной маленькой девочки.

Вмешался Кира:

— Клоди, тебе стоит выбраться из бака, ладно? Ты ведь доверяешь Мэтту?

Клоди глянула на Киру, на меня, снова на Киру. Кивнула, но пакет перед собой не опустила.

— Тогда ты можешь поехать с нами домой, — продолжил Кира, удивив меня даже больше, чем Клоди. — У нас есть гостевая кровать. Поспишь там. Или на диване. Где угодно. Примешь горячий душ, поешь, а мы с Мэттом привезём тебя сюда пораньше с утра, чтобы Руби не потерял.

Голос Киры звучал чуть резче, чем обычно. Он стиснул зубы, и я не мог понять — он злится на Клоди или на ситуацию в целом.

— Кира, — предостерёг я.

— Она не будет спать в грёбаной мусорке! — выкрикнул он, словно Клоди не сидела всего в паре метров. Шумно выдохнул, явно сожалея о вспышке. — Пожалуйста, Клоди, — добавил он тише.

Я протянул руку.

— Пошли, Клоди.

— Вы не сдадите меня в полицию или приют? — уточнила девочка. — Обещаете?

— Обещаю, — ответил я.

Она помедлила, но, в конце концов, отбросила пакет и взяла меня за руку. Кира придержал крышку, я вытащил Клоди и поднял на руки. Мне не хотелось отпускать её на случай, если она решит сбежать. Девочка была очень худой, легче пёрышка, и крепко вцепилась в меня, словно изголодавшись по человеческим прикосновениям.

Это разбивало мне сердце.

Я усадил Клоди на заднее сиденье и вместе с Кирой сел вперёд. Несколько кварталов мы проехали в молчании. Никто не говорил, но я постоянно оглядывался и ободряюще улыбался ребёнку. Кира уставился в лобовое стекло, не сводя глаз с дороги. Его реакция меня ошеломила.

Обычно он был тёплым и открытым, сейчас же — раздражённым и отстранённым. Я не понимал.

Клодия первой нарушила тишину.

— У вас есть мороженое?

— Нет, — холодно ответил Кира. — Тебе вредно.

Я уставился на Киру и моргнул.

— Мы можем купить, — предложил я. — Хочешь?

— Не, всё норм, — невозмутимо отреагировала Клоди.

— Как насчёт фастфуда? — спросил я, думая, что это будет быстрее, проще и точно понравится ребёнку. Думаю, ей было наплевать.

— Я что-нибудь приготовлю, — резко произнёс Кира. Глянул на меня, словно сообразив, что говорил грубо, и сдержанно улыбнулся. — Всё нормально. Много времени не займёт. Мне не сложно.

Я улыбнулся Клоди и развернулся на сиденье. Всю дорогу, до самого дома, я пытался осознать события вечера. По-прежнему в молчании мы припарковались у дома.

Кира пробормотал что-то об ужине, вылез из машины и пошёл к крыльцу. Он остановился у входной двери, будто запоздало подумал о нас. Я придержал для Клоди дверцу машины. Но она осталась сидеть, неловкая и неуверенная, и на мгновение я решил, что она собирается сбежать.

— Пошли, — проговорил я с успокаивающей улыбкой. — Можешь забраться в горячую ванну и посмотреть телевизор, пока мы готовим, ладно?

Когда мы с Клоди вошли в дом, Кира уже хлопотал на кухне. Я взял футболку и полотенце и показал Клоди ванную.

— Постираем и высушим твою одежду к утру, — предложил я. — Одна из моих футболок сгодится в качестве пижамы. Устроит?

Она кивнула и пожала плечами.

— Наверно.

Я порылся в шкафчике, отыскал новую зубную щётку и протянул девочке.

— Тебе.

Она взяла её и остановила меня прежде, чем я успел выйти.

— Мэтт, Кира злится?

— Нет, — автоматически ответил я. — Конечно, нет. Я махнул рукой в сторону душа. — Бери шампунь и кондиционер. Они все мужские, запах наверняка будет не по вкусу, но сойдёт.

Клоди слабо улыбнулась, а я прикрыл дверь и пошёл на кухню.

Кира нарезал остатки говядины и кидал их на сковороду на плите. Судя по бутылочкам на столе, он сделал что-то похожее на бульон из соевого и рисового соусов.

— Что готовишь?

— Никудзяга.

— Чего?

— Нику… — начал он снова, но замолчал. — Нечто вроде тушёного мяса. Японское. Сакэ нет, так что будет не совсем правильно. Он очистил картофелину несколькими отработанными, уверенными движениями и разрезал её с той же злостью.

— Кира, — негромко позвал я. — Мы можем поговорить?

Кира продолжал шинковать овощи, и я подумал, что он просто собирается с мыслями. Но молчание затянулось. Он добавил морковь, лук и горох в небольшой котелок. И не произнёс ни слова.

— Кира.

— Позже, Мэтт, — выпалил он. Вздохнул и повторил мягче: — Позже.

— Ты злишься на меня? — спросил я.

— Нет.

— На Клоди?

— Что? Нет. — Кира помотал головой. — Конечно нет.

Он отвернулся к плите, положил блюдце в котелок — что было довольно странно — и закрыл крышкой. Я хотел поинтересоваться, что это за блюдо такое вообще, но решил не лезть под руку. Кира сгорбился, провёл рукой по волосам и развернулся лицом ко мне. Едва я подумал, что он, наконец, готов излить душу, как заговорил кое-кто другой.

— Мэтт? — раздался голос Клоди из коридора.

Я не заметил, как выключилась вода.

— Секунду, — крикнул я в ответ и тихо сказал Кире: — Ты в порядке?

Он кивнул.

— Лучше иди помоги ей.

— Хорошо.

Клоди стояла в коридоре, одетая в мою футболку, доходящую ей до колен, с полотенцем на голове и с грязной одеждой в руках. Девочка выглядела совсем крошечной.

И испуганной.

— Чувствуешь себя лучше? — жизнерадостно поинтересовался я.

Нарочитая уверенность скрывала моё внутреннее беспокойство. Я понятия не имел, что творил. О чем мы вообще думали? Привезти ребёнка домой? В смысле, блядь?! Это может привести к катастрофе. А если поэтому Кира и злился? Вдруг он разглядел то, чего не заметил я. Вдруг он был прав. Блядь.

— Эм, что мне делать с ней? — спросила Клоди, протягивая одежду.

— Как насчёт обмена? — Я подошёл к шкафу и вытащил покрывало. — Вот, завернись получше, чтобы не замёрзнуть, а вещи я закину в стирку.

Я расправил покрывало и обернул вокруг хрупких плеч девочки. Едва ли было холодно, но, возможно, ей так будет удобнее. В конце концов, она оказалась в незнакомом доме с двумя незнакомыми мужчинами.

Ох, блядь. Что я учудил?

— Как насчёт телевизора, — предложил я, провожая Клоди к дивану. — Располагайся, полистай каналы. Пойду займусь стиркой.

Я бросил одежду в машинку, добавил побольше порошка в надежде, что грязь и запах отстираются. Вернулся в гостиную — Кира как раз отдавал Клоди кружку. Девочка вытащила руки из-под покрывала и тихо сказала:

— Спасибо.

Кира вернулся на кухню, по пути обронив:

— Ужин скоро будет готов. — Я не понял, обращался он ко мне или к Клоди.

Поведение Киры озадачивало, и я понимал, что нам необходимо поговорить, возможно, после того как Клоди уснёт. Прямо сейчас лучше сосредоточить внимание на малышке, которая, без нашего вмешательства провела бы ночь в мусорном баке.

— Что смотришь? — спросил я, кивая на экран.

Клоди пожала плечами. — Не знаю. — Она взяла пульт и начала переключать кабельные каналы. Думаю, Клоди не имела ни малейшего понятия, что именно идёт по телевизору. Она явно не была знакома ни с одной из передач.

Некоторое время мы просто смотрели в экран. Потом появился Кира с подносом, на котором стояли две чашки. Он устроил его у Клоди на коленях.

— Горячо, будь осторожна.

Его тон чуть смягчился, но всё ещё был резковат. Одну из чашек Кира протянул мне. Смесь мяса, картофеля, лапши и овощей в бульоне.

Клоди заглянула в тарелку.

— Это что?

— Никудзяга, — объяснил Кира и сел в кресло напротив. — Мне его обычно готовила мама.

Девочка поднесла ложку к губам, отпила бульон и хмыкнула. — Очень вкусно.

— Японское блюдо, — добавил Кира. — Мама назвала бы его… — Он глянул на меня, и его голос потеплел. — Утешающей едой.