Я улыбнулся ему. Кира безучастно отнёсся к Клоди, но потрудился приготовить то, что его мама наверняка готовила, когда он сам чувствовал себя плохо. Это, как минимум, совершенно непонятно, но я вопросов не задавал.

Я едва ли проголодался, но всё же доел ужин и выпил бульон. Острый, сладковатый и, почему-то, приятный.

— Ты не ешь? — просил я у Киры.

Тот покачал головой.

— Поздно пообедал.

Сомнительно. Полагаю, как и я, он просто потерял аппетит.

Клоди же проглотила еду мгновенно. Мы наблюдали, как укутанная в покрывало малышка уплетала ложку за ложкой, до отвала наедаясь мясом, овощами и лапшой.

Я забрал тарелку с подносом, поставил их на стол и поинтересовался:

— Стало лучше?

Клоди кивнула.

— Очень вкусно, спасибо. — Она посмотрела на Киру. — Мэтт постоянно говорит, что ты хорошо готовишь.

Кира слегка улыбнулся, и я подумал, что самое время спросить.

— Клоди, где сегодня Руби?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Сказал, что вернётся, но обычно он не приходит так поздно.

— Ты уже проводила ночи в одиночестве? — уточнил я.

Клоди снова подняла плечи, будто это не имело большого значения.

— Бывало.

— Где ты ночевала? — вмешался Кира. — Если Руби не приходил.

Клоди долго молчала. По её лицу пронеслось множество эмоций: и грусть, и злость, и разочарование. Я гадал, не было ли ей велено ничего не рассказывать.

— Клоди, — ласково произнёс я. — Куда ты уходила, если Руби не было рядом? Где спала? У вас есть дом? Мама или папа?

Малышка опустила взгляд и спрятала руки под покрывало, словно озябла, услышав вопрос. Но промолчала, и я решил, что признаваться она не собирается.

— Всё хорошо, — тихо произнёс Кира. — Тебе не обязательно рассказывать.

Клоди ещё несколько секунд бездумно смотрела в телевизор. Я уже подумал, что она совсем ушла в себя, что мы слишком надавили, но внезапно прозвучал её слабый голос.

— Мы никому не нужны.

Мы никому не нужны. Мне с трудом верилось, что я услышал именно это.

— Я и Руби, — продолжила девочка. — Мы сами по себе.

— Ох, Клоди, — прошептал я. — Неправда.

Она подняла на меня взгляд и храбро улыбнулась.

— Нет. Правда. Мы с Руби вдвоём уже какое-то время, и всё нормально. Мы в порядке.

— Уверен, — ответил я, через силу улыбаясь.

— Руби сказал, что не стоит идти в приют, иначе нас расселят по разным домам, — произнесла она обыденно, будто каждый девятилетний ребёнок сталкивался с подобной проблемой.

— Твой брат довольно сообразительный, — поддержал я.

— Ага, — радостно согласилась Клоди. — Он находит для нас тёплые и сухие места, где можно спрятаться. Однажды он нашёл целую упаковку печенья, которую кто-то оставил. Они были шоколадные, и я съела так много, что даже живот заболел.

Кира встал, взял поднос с посудой и пошёл в кухню. Клоди на заметила, что его зубы были крепко сжаты, нижняя губа дрожала, ноздри раздулись, а глаза остекленели.

— Устала наверно? — обратился я к Клоди. — У нас есть гостевая комната. Можешь поспать там.

Девочка помотала головой.

— Здесь подойдёт.

Она легла на диван и подтянула диванную подушку под голову. Мне бы не хотелось оставлять её спать на диване, но если она решила…

— Давай я принесу подушку и другое одеяло? Завтра у нас с тобой насыщенный день.

Я принёс из гостевой спальни подушку с одеялом и устроил на диване импровизированную кровать.

— Удобно, выскочка?

Клоди кивнула и спросила:

— Думаешь, Руби в порядке?

Я выдал самую уверенную улыбку.

— Конечно. Мы найдём его с утра, первым делом, хорошо?

Клоди снова кивнула и закрыла глаза. Я отправился на кухню. Кира стоял, склонившись над стойкой и свесив голову.

Я погладил его по плечу.

— Детка, ты как?

Он обернулся, проведя ладонью по волосам. Потряс головой и громко выдохнул.

— Никому не нужна, Мэтт. Так она сказала. Что никому не нужна. Неправильно, что ребёнок вообще понимает значение этих слов. — Его глаза заволокло слезами. — Неправильно, Мэтт.

— Знаю.

— Она питается на помойке, — прошептал Кира. — Ест то, что кто-то выбросил. — Он был почти готов разрыдаться. — Мэтт, это просто… — простонал он. — Так ужасно.

Я обхватил лицо Киры ладонями и поцеловал в лоб.

— Кира, детка. — Вытер пальцем слезу. — Я думал, что ты злишься.

— Так и было, — проговорил он, громко вздохнув. — В смысле, я и сейчас зол. Зол на весь этот бардак. Несправедливо, Мэтт. Она всего лишь ребёнок. — Свежие слёзы появились у Киры в глазах. — Она собиралась спать в мусорном баке.

Я провёл большими пальцами по лицу Киры, поцеловал в висок, в щёку.

— Да.

— Думаешь, её брат в порядке?

— Не знаю. Надеюсь.

— Нужно что-то сделать.

— Да.

— Но что мы можем сделать? — добавил он. — Она же сама сказала, что они не пойдут в приют из страха, что их разлучат.

— Сегодня Клоди в безопасности, — заметил я.

— Этого достаточно?

— Это начало.

— Мэтт…

— Ш-ш-ш, — перебил я, целуя Киру в губы. — Сегодня ничего лучше не придумать, и это начало.

Кира вздохнул и прижался своим лбом к моему. Закрыл глаза; его ресницы блестели от слёз.

— Когда ты так поумнел?

— Иначе не получается, — мягко проговорил я. — Бездомных детей очень много, Кира, и становится невыносимо. Если позволить себе почувствовать сполна, сердце просто не выдержит. Но один или пара детей, день за днём…

Кира грустно улыбнулся и вздохнул.

— Поверить не могу, что приготовил ей на ужин никудзяга.

— Не стал бы выбирать такое для ребёнка, но ей понравилось.

Кира усмехнулся, хотя его лицо до сих пор омрачала печаль.

— Моя мама раньше его готовила, — повторил он. — Когда я приходил домой промокший и замёрзший, или если у меня был плохой день… Мне хотелось, чтобы Клоди… Я сразу подумал именно об этом блюде. Подумал, что бы захотел поесть, если бы оказался на её месте.

Я поцеловал Киру в щёку, потом в губы. Уже давно он не бывал настолько растерян, настолько расстроен.

— Тогда подошло идеально.

Кира снова прижался ко мне, обнял и вздохнул.

— Где родители Клоди?

— Не знаю, — признал я, отстраняясь, чтобы взглянуть Кире в глаза. — Каждый раз, когда я спрашиваю, она затихает. Сегодня она впервые рассказала так много о своей жизни, поэтому я на самом деле не знаю. Но, думаю, завтра следует попытаться выяснить.

* * * *

На следующее утро к моему пробуждению Киры уже не оказалось в кровати. С кухни доносились голоса. И запах, из-за которого я мгновенно подскочил.

Бекон.

В полусонном состоянии я прошёл по коридору. Кира стоял у плиты, Клоди — у стола. Она надела свои чистые вещи, её непокорные волосы торчали во все стороны, а на лице красовалась улыбка.

После того, как Клоди уснула на диване, мы с Кирой дважды проверили, закрыты ли окна и двери. Да и к девочке заглядывали не меньше дюжины раз — просто убедиться, что с ней всё хорошо. Она крепко спала. Мы, к сожалению, нет. В конце концов, мы легли и немного поговорили и о Клоди с Руби, об их жизни. Кира беспокойно уснул. Я же большую часть ночи обнимал его, утешая.

Сонный и взъерошенный Кира стоял у плиты и переворачивал кусочки бекона на сковороде. Я улыбнулся Клоди, подошёл к нему со спины и поцеловал в плечо.

— Бекон? — спросил я. — Почему его никогда не доставалось мне?

— Ты не завтракаешь, — заметил Кира.

— Бекон я ем.

Кира усмехнулся, но так и не обернулся.

— Клоди, можешь накрыть на стол, пожалуйста? — попросил он. — Тарелки в том шкафчике. — Указал на нужную дверцу. — Ножи и вилки в верхнем ящике.

Несомненно, прошлым вечером Киру сильно затронули проблемы маленькой девочки, но сегодня он уже раздавал ей команды. Клоди радостно спрыгнула со стула и выполнила задание. Я достал из холодильника молоко и сок, взял стаканы, и мы расселись.

— Хорошо спала, выскочка?

— Конечно. А ты? — поинтересовалась она. — Выглядишь устало.

— Всё нормально, — успокоил я. — Всегда так выгляжу, пока не выпью кофе.

Кира достал поднос из духовки и поставил в центр стола. — Держал в тепле. — На тарелках были разложены яйца-пашот и тосты, рядом оказалось блюдо с беконом.

Невозможно поверить.

— Ого.

— Не привыкай, — ответил Кира. — Клоди проголодалась. Я решил, что ей больше понравится полноценный завтрак, а не йогурт и фрукты.

В знак молчаливого спасибо я коснулся ноги Киры под столом. Мы с Клоди положили себе яйца, бекон и тосты, и я наблюдал за тем, как она начала есть.

— О боже, — произнесла она с набитым ртом. — Кира, ужин был хорош, но завтрак реально крутой.

Кира улыбнулся, но тут же посерьёзнел. Он почти ничего не съел, скорее перекладывая бекон в тарелке с места на место.

— Клоди, могу я кое-что спросить? — начал он.

Девочка глянула на него, на меня и вернулась к завтраку.

Кира принял молчание в знак согласия.

— Понимаю, почему вы не хотите идти в приют. Понимаю. Правда. Вы не хотите, чтобы какие-нибудь чиновники разлучили вас с Руби, и это неудивительно. Но, Клоди, спать в мусорке — точно не дело…

Клоди отложила вилку и проглотила еду.

— Знаешь, не у всех есть дом. Жаль, если тебя это раздражает, но мы с Руби справляемся как можем. — Она отодвинула тарелку. — И вообще, Руби говорит, что лучше прятаться. Там, где меня не смогут увидеть и забрать. А в баках сухо и тепло. Ты можешь быть недоволен, но это не твоя забота.

Кира нахмурился.

— Я не осуждаю тебя, Клоди, — терпеливо сказал он. — Лишь беспокоюсь. В следующий раз, если Руби не придёт, а тебе станет одиноко и страшно, или будет идти дождь, ты можешь пойти в БК и позвать Мэтта, хорошо? Клуб открыт допоздна, и если Мэтта не окажется, ему позвонят. Ладно?

Клоди моргнула и помрачнела, а потом тихо произнесла:

— Я бы хотела поехать к Руби. Если вы не против.

Было рано открывать клуб, но мы всё же собрались и вышли через пятнадцать минут. Смена Киры начиналась через несколько часов, и он настоял съездить с нами. Мы упаковали в мой старый рюкзак футболку, в которой Клоди спала, бутылку воды, кое-какую еду от Киры и остатки бекона с тостами для Руби. Если сумеем его отыскать.

Я не осмеливался озвучить опасения, что Руби найти не получится. Меня пугала мысль о том, что случится с Клоди, если её брат пропадёт.