— Прости, я не хотел тебя ставить в неловкое положение, — расстроился Даниэль, когда заметил её скованность.
— Это не твоя вина, не волнуйся. Где ты сейчас живёшь? — поспешила добавить она, чтобы отвлечь внимание от себя.
Даниэль помедлил, затем ответил, медленно произнося слова, словно взвешивая их, чтобы избежать других оплошностей.
— Я купил большую недвижимость в Вайоминге, её пересекает даже река. В лесу спокойно бродят животные, и воздух самый чистый, которым я когда-либо дышал. Ночью много звёзд и они такие яркие, что кажется — можно прикоснуться к ним одной рукой.
Увидев Даниэля таким страстным, жизнерадостным и безмятежным, после первого мгновения радости у Лорен в груди появилась боль, смешанная с сожалением о том, что она больше не является частью его жизни. Её сердце больше не могло выдержать, она должна была уйти как можно скорее.
— Я... я очень рада тебя видеть, знать, что ты в порядке. Но я не думаю, что ты случайно заехал в Чарльстон.
— Нет, действительно — согласился Даниэль, не дав ей других объяснений.
— Окей. — Лорен всё больше смущалась. — Кто тебе сказал, где меня найти?
— Бетт. Кто ещё?
«Очевидно» — подумала Лорен, но следующий вопрос вырвался у неё прежде, чем она успела обдумать последствия ответа.
— И Аида?
Она тут же пожалела, что назвала это имя. Женщина была человеком табу, несущим слишком много разрушительных воспоминаний.
— Я избавился от плохих компаний, и она составляла их часть.
Снова они поплыли в напряженном молчании, которое Даниэль прервал ровным, решительным голосом.
— Я знаю о ребёнке.
Последнее слово, однако, сорвалось, показывая его горе. Лорен почувствовала себя неудачницей и уставилась на него в ужасе.
— Всегда Бетт, — ответил он на её молчаливый вопрос.
— Я бы тебе сказала — поспешила объяснить Лорен, опасаясь ошибочных предположений, — оставалось ещё много месяцев, я думала, что у меня есть время, а ты в тот момент не нуждался в дополнительных проблемах. А потом... потом я боялась, что ты разозлишься на меня или заставишь отказаться от ребёнка. — Голос её сорвался от страха, что Даниэль в ней усомнился.
— Нет, нет, я не упрекаю тебя за то, что ты не сказала. — Даниэль вдруг стал выглядеть изможденным. — Я узнал обо всём недавно. Бетт боялась моего рецидива и ждала, чтобы сказать. Она ждала слишком долго.
Вспоминая тот ужасный день — кровь, боль, потерю, — Лорен не могла на него смотреть. Даниэль схватил её за руку, и его тепло частично рассеяло страдания.
— Мне так жаль. Мне жаль, что я не был рядом с тобой, мне жаль, что тебе пришлось пройти через всё без меня.
— Я была не одна, со мной был Кларк. Доктор сказал, такие вещи случаются, это природа.
Лорен обдумывала эти слова в течение нескольких недель, прежде чем принять реальность и потерю той жизни. Говоря об этом сейчас с Даниэлем, она снова открыла рану и снова ощутила траур по поводу того, что непоправимо у неё украли.
— Кларк знает всё? О нас я имею в виду.
Даниэль насторожился. За прошлым скрывался ад изо лжи, грязи и погибели.
— Не всё. Он не знает, как... он не знает, что ты заплатил мне.
— Лорен...
Она проигнорировала умоляющий тон и продолжила, даже ценой своей грубости.
— Он знает, что я переспала с тобой, и потом всё закончилось. Когда я потеряла ребёнка и журналисты опубликовали медицинскую карту...
— Я всё знаю, я всё знаю. О, Лорен, мне так жаль, что тебе пришлось пережить из-за меня...
Капающая с этих слов м ука, была наждачной бумагой по поверхности её сердца.
— Пожалуйста, Даниэль. Обо мне забыли, я смогла построить себе другую жизнь. Ты сделал то же самое, тебе не кажется, что это чудо?
— Я должен поговорить с Кларком.
— Нет, — решительно возразила Лорен, — это история, которую ради всех мы решили забыть.
Лорен увидела вспышку боли на его лице и приписала раскаянию за то, через что он заставил её пройти.
— Я пришёл не только из-за ребёнка.
Она надеялась, что не услышит рассказ о возмещении ущерба, такого ей не выдержать.
— В программе реабилитации предусмотрено, что после возвращения к повседневной жизни, необходимо попросить прощения за ошибки и зло, причинённое другим. Я извинился перед многими людьми. И перед моими родителями тоже. Я отправился во Флориду и провёл с ними несколько дней. Это было очень сложно, но произошло освобождение, и мы все трое стали сильнее, чем раньше.
Лорен почувствовала, как в ней расцвело облегчение.
— О, Даниэль, я так рада за тебя, за вас. Ты поступил правильно.
— Спасибо, я много размышлял о том, что ты говорила о семье и всё такое. — Даниэль был искренен и несколько смущён; Лорен с изумлением заметила, как покраснели его впалые щёки. — Причина, по которой я здесь, заключается в том, что ты осталась последним человеком, перед кем я должен извиниться. Ты та, кому я причинил больше всего вреда.
Лорен попыталась скрыть разочарование. С момента, как увидела Даниэля на обочине дороги, она надеялась, что его присутствие вызвано другим. Какая бесполезная и необоснованная надежда.
— Извинения приняты, — мрачно ответила она, надеясь, что этот разговор закончится как можно скорее.
— Лорен, — позвал Даниэль, — пожалуйста, дай мне договорить. Очень трудно выразить то, что я чувствую. Мысль о том, как я поступил с тобой той ночью на вилле... твоё лицо мучило меня месяцами. Я постоянно причинял тебе боль, как мужчина может ранить женщину. Так было с тех пор, как я впервые увидел тебя на проклятой вечеринке в своём доме.
Лорен смотрела в окно на обледеневшую от ветра улицу, а Даниэль продолжал говорить сдавленным голосом, возвращаясь на старый и горький путь.
— Я прошу у тебя прощения за то, что не смог придать должной ценности твоему нетронутому телу, за то, что осквернил твою чистую душу.
Лорен прикусила губу до крови, чтобы не расплакаться и не поддаться поднявшейся на поверхность боли.
— Я прошу прощения за то, что использовал тебя, за то, что не думал о твоих потребностях и желаниях. Прошу у тебя прощения за унижения и слёзы. Я прошу прощения за свой эгоизм.
Лорен почувствовала влагу на лице и поняла, что никакая сила не удержит её от слёз.
Она повернулась к Даниэлю, не заботясь о слезах; если он сумел склониться и извиниться, она не постесняется его оправдать.
— Я прощаю.
Всего два слова, сказанные с желанием успокоить его страдания.
Потребность наклониться вперёд, обнять Даниэля и прижать его к своей груди, утешить поцелуями в волосы и приласкать лицо, стала настолько острой, что Лорен пришлось сжать кулаки.
— Я прощаю тебя. И я рада за тебя, серьёзно. За жизнь, которую строишь, за силу, которой ты доказал, обладаешь. Это был ненастоящий Даниэль, мужчина, которого я встретила в Лос-Анджелесе.
— Я бы хотел показать тебе его тогда.
Лорен грустно улыбнулась.
— Ты мне показываешь его сейчас. — Она вздохнула. — Спасибо за всё, что ты сделал для моей матери. Это очень важно для меня. К сожалению, мои воспоминания в итоге оказались реальными.
Даниэль выпучил глаза, на лице отразилось выражение ужаса.
— Лорен, мне так жаль. Господи, как ужасно...
Она покачала головой.
— Нет, нет, узнать правду, знать, что она нас не бросила, стало для меня освобождением. Ты наделил моё прошлое смыслом.
Даниэль посмотрел на неё сурово, прежде чем возразить.
— Не благодари меня, это меньшее, что я мог сделать. Ты придала смысл моей жизни.
Они оба склонили головы, а между ними повисли слова, разделяя их и утаскивая в разные стороны. Лорен хотелось спросить, как она внесла смысл в его существование, но подумала, что лучше с этим покончить. Даниэль приехал, чтобы замкнуть круг, и так и сделал.
— Мне пора на работу, — пробормотала она.
— Окей.
Это слово разрушило самую последнюю надежду. Они подошли к финишу, и больше не увидятся. Лорен собрала всё мужество и прямо посмотрела ему в лицо, чтобы запечатлеть в памяти ясные глаза, сильные мужественные черты, выражение взгляда, которое ни одна фотография не смогла бы воспроизвести с такой резкостью.
— Я желаю тебе всего хорошего. Ты заслужил.
Голос прозвучал невероятно ровно, несмотря на сердце, которое возбужденно билось и комок в горле, что просто не хотел растворяться. Лорен не стала ждать ответа и захотела выйти, но, взявшись за ручку двери, замерла. Она не смела пошевелить ни одной мышцей, и отвернувшись, задала вопрос, который её больше всего волновал.
— Ты счастлив... с ней?
Даниэль ответил не сразу, как будто не понимая, кого она имеет в виду.
— С кем?
— Холли Уинтер. — Лорен пожалела, что задала этот вопрос, который выставлял её слабой и жалкой. — Извини, это не моё дело.
Даниэль схватил её за руку, не давая сбежать.
— Если имеешь в виду фотографии в People, они были взяты со съёмочной площадки.
Мы снимали сцену.
Лорен тщетно старалась не радоваться этой новости.
— В любом случае меня это не касается. Прости моё любопытство.
Даниэль осторожно притянул её к себе.
— Я не был с женщиной с тех пор, как попал в реабилитационный центр. А чтобы влюбиться не может быть и речи.
Лорен почувствовала, как Даниэль подвинулся ближе. Тепло его тела, обволакивая, прорвалось сквозь барьер одежды, и наконец, коснулось её кожи.
— Это невозможно. Чтобы влюбиться, нужно иметь сердце, а своё я отдал одной- единственной женщине.
Лорен медленно закрыла глаза, высвобождая слёзы.
— А она знает? Она знает, что владеет твоим сердцем?
Даниэль прижался лбом к её волосам, одновременно сильнее сжимая в объятиях.
— Нет. Пожалуй, лучше ей этого не знать. Это было бы нечестно. Я сделал ей слишком больно, чтобы заслужить её любовь.
Лорен сотрясалась от рыданий.
— Возможно, стоит ей сказать, может быть, она тоже очень страдает.
Объятия стали сильнее, давление на макушку усилилось.
— Правда, Лорен? Ты уверена, что я должен попросить её принять меня? — Голос Даниэля ломался от сдерживаемого плача, отчего Лорен заплакала сильнее.