Глава 18

В момент, когда машина въехала на автостраду в Санта-Монике, Лорен глубже устроилась на сиденье и откинула назад голову, чтобы сквозь заднее окно лимузина посмотреть на непроглядно тёмное небо. По крайней мере, теперь она могла контролировать куда её везут. Девушка растирала виски, вспоминая о вчерашнем телефонном звонке, когда согласилась на предложение Даниэля встречаться. Правильное или ошибочное, но это решение было принято сердцем, в этом Лорен не сомневалась.

Раненый потерянный взгляд, полный тревоги голос и душераздирающая просьба о помощи, с которой Даниэль обратился к ней в японском ресторане, преследовали Лорен в течение следующих дней, лишая сна, и усиливаясь от беспокойства о брате. Однако выбор увидеть его снова не зависел только от её врожденного духа сестры милосердия. Она глубоко вдохнула, стараясь изолироваться в этой смеси дорогих запахов, принадлежащих Даниэлю, но тщетно.

Боже, как она скучала! Проведённые в Мексике дни стали Голгофой и наслаждением: она испытала близость и удовольствие, а также боль отрешённости и истощение от сожаления. А потом то сообщение, ужин в ресторане, надежда и неуверенность. Это было чудо, которое сводило с ума. Лорен испытывала вполне законные сомнения и страхи: она не знала этого мужчину, кроме как через фильмы (которые, конечно, не раскрывали его истинную природу), или ещё хуже, благодаря увиденному ею на вечеринках. Хотя Даниэль заверил её, что это самая тёмная его часть, против которой сейчас он вёл борьбу. Лорен отчаянно хотела ему довериться, спасти и оставить конкретный след на его пути искупления.

Когда машина въехала в Санта-Монику и прежде чем свернула вглубь материка, Лорен мельком увидела издалека пирс с освещённым колесом обозрения. Она начала волноваться о том, что её ожидало. Кем он хотел, чтобы она была? Другом, любовницей или плечом, на которое можно опереться? И где была его семья, когда Даниэль нуждался в этом больше всего? Все эти вопросы вращались в её мыслях и вызывали неуверенность и панику. Когда лимузин отъехал от берега и замедлил скорость, сомнения стали более острыми, руки начали потеть, и Лорен почти поддалась искушению попросить водителя вернуть её обратно. Но слова не вышли, заблокированные воспоминаниями об усталых голубых глазах и сладостном тоскливом поцелуе, которым они обменялись перед выходом из ресторана.

Лимузин остановился перед воротами из кованого железа, которые соединяли края высокой стены; для получения разрешения на вход водитель набрал что-то на смартфоне.

Они въехали в ворота, пересекли небольшой лес и достигли хорошо освещённого сада.

Дорожки, небольшие фонтаны и пышная растительность окружали главное здание — сооружение скромных размеров (в сравнении с виллой Даниэля, его можно рассматривать как однокомнатную квартиру). Однако дом был роскошный, отделанный в мельчайших деталях, с белым деревянным крыльцом и эркерными окнами. Разбросанные по лужайке фонари, создавали волшебную и приглушённую атмосферу, от которой Лорен расслабилась несмотря на страх перед тем, с чем ей предстояло столкнуться. На самом деле, несмотря на всю неизвестность, она чувствовала, что жизнь вот-вот перевернётся с ног на голову.

Автомобиль остановился, и через несколько секунд шофёр открыл ей дверь. Как только Лорен коснулась ногами земли, она заметила нависающую над ней тень. Подняв голову, она задержала дыхание. Рядом с лимузином стоял Даниэль, такой же красивый, каким она его и помнила, с измученным выражением на лице, которое заставило её поторопиться.

Лорен протянула руку в поиске опоры и Даниэль крепко её ухватил. Но вместо того, чтобы поставить Лорен на ноги, обнимая, он её поднял; оставляя с висящими ногами и взмывающим ввысь сердцем. И пока нёс в дом, она крепко прижималась, спрятав лицо у него на шее и вдыхая запах. Они не произнесли ни единого слова, предпочитая молчание общим фразам, которые украли бы магию из этого совершенного момента. Лорен закрыла глаза, чтобы уловить каждое ощущение и сохранить его в своей памяти: мужской запах, щекотавшие кожу мягкие волосы, крепкое и защищающее объятие. Как она будет жить без него, когда их жизни вернутся к привычной норме?

Даниэль остановился. Несмотря на то что он ничем не намекнул на желание её отпустить, Лорен замерла, стараясь не шевелить ни одной мышцей. Она почувствовала, как он повернул голову и поцеловал её в щеку.

— Спасибо, что приехала, — прошептал он глубоким чувственным голосом.

Лорен усилила хватку, неготовая отпустить его, но отругала себя, ведь у неё есть два дня, чтобы насладиться им.

Она ослабила руки и соскользнула вниз; затем, коснувшись пола, улыбнулась Даниэлю, ощущая в животе великолепный вращающийся вакуум.

— Я очень этого хотела. — Также стоило быть искренней и к чёрту страдания, которые могут возникнуть после.

Даниэль улыбнулся в ответ, глядя на неё уставшими и печальными глазами. Такими их не удалось поймать ни на один фотоаппарат или телекамеру, и Лорен почувствовала свою привилегированность. Она не могла ответить: почему именно ей он делал эту уступку. На самом деле, Даниэль должен знать тысячи людей, готовых ему помочь.

— Хочешь есть? — Он погладил её волосы, и Лорен отрицательно покачала головой, чувствуя, как по всему телу пробежала дрожь возбуждения.

— Лорен… — в её имени одновременно звучали зов, молитва, приказ.

Она подняла взгляд, чтобы найти своё отражение в его потемневших от желания глазах, и ответила всем своим телом: соски прижались к тонкой рубашке, бёдра выгнулись, а рот приоткрылся. Всё произошло в мгновение ока: за миг до этого они стояли друг напротив друга, и вот он подхватил её, притягивая к себе. Лорен обхватила ногами его бёдра, и нетерпеливо прикоснулась губами в голодном и требовательном поцелуе. Даниэль прижал её к стене, поддерживая под ягодицы и потираясь эрекцией, как будто хотел проникнуть, хотя они ещё оставались одеты.

— Ты не можешь представить, как я хочу тебя. Последние дни у меня лопаются яйца от мыслей о тебе.

Такая пошлость и грубость слов не оскорбили Лорен, а сильнее возбудили. В конце концов она испытывала такое же непреодолимое желание. Удерживаясь, Лорен царапнула его плечи и приглушённо застонала, когда услышала, как рвётся её рубашка.

При мысли обо всей одежде, которую и раньше ждала такая же участь, она испытала гордость, ощутила себя соблазнительной. Она избавилась от клочка ткани, оставшись в джинсах. Даниэль не отпускал Лорен, гладил её обнажённую спину, погружался пальцами в распущенные волосы.

— Никогда их не режь, обещай мне.

В этот момент она поклялась бы ему в чём угодно: не стричь волосы, никогда не оставлять его, спасти от самого себя.

— Клянусь тебе, — ответила Лорен, на мгновение прерывая поцелуй.

Затем она снова проникла языком, улавливая намёк на мяту и никотин, которые усилили возбуждение. Даниэль отнёс Лорен на диван, и больше они не разговаривали.

Их кожа сияла от пота в свете единственного горевшего настенного светильника.

Голова Даниэля покоилась на груди Лорен, пока она ласково перебирала его влажные кудрявые локоны. Её взгляд блуждал по помещению, любуясь обстановкой в колониальном стиле, практичной мебелью, декоративными тарелками на стенах и картинами с морскими пейзажами. Это жилище сильно отличалось от того претенциозного, к которому он должно быть привык и, вероятно, выбор диктовался прежде всего желанием перевернуть страницу.

Он провёл рукой вверх, вдоль тела Лорен и с нежностью, лишённой только что присутствующей похоти погладил грудь. Она вспомнила, с какими яростными объятиями он встретил её оргазм, и как потом целовал каждый уголок её тела с поклонением, вызывая внутри трепет. Лорен вновь задалась вопросом, как она вернётся к пустой жизни, которую вела, прежде чем узнала его; прежде чем он начал заниматься с ней сексом; прежде чем заставил её почувствовать себя важной. Она прижала Даниэля, целуя его волосы, а затем потёрлась лицом о макушку.

— О чём ты думаешь? — спросил он, прижимаясь губами к груди.

— Что этот дом очень уютный.

Лорен почувствовала кожей, как он смеётся.

— Один из мотивов, почему я его выбрал. Думая о тебе.

При этой фразе Лорен сглотнула, слишком шокированная для ответа.

Они лежали в молчании, не переставая ласкать друг друга, пока Даниэль не подтянулся, и не посмотрел ей в глаза.

— Лорен, мне с тобой хорошо.

Утверждение было смелое, но благодаря обосновавшемуся в ней чувству, дававшем надежду за счёт здравого смысла, она знала — это правда. Лорен хотела ответить, что Даниэль сделал её счастливой, что для неё большая честь помочь ему, и она сделает всё возможное, для его спасения. Но ничего из этого не слетело с её уст. Лорен ответила жестами, продолжая целовать и взбираясь на него, словно щит, готовая защищать от внешнего мира. Она его облизала, обводя языком всю географию тела Даниэля, руками огладила широкую грудь и твёрдость живота, приветствовала его между губами, заставляя стать твёрдым во рту, а затем скакала на нём — могущественная и гордая, свободная от запретов, узницей которых была прежде. Потная и уставшая она упала на Даниэля с абсурдной уверенностью, что всё встанет на свои места.

В какой-то момент ночи Даниэль перенёс её в спальню, где Лорен и проснулась под тяжестью его тела. Сопротивляясь желанию потянуться и вывернуться, чтобы сходить в туалет, она осталась лежать без движения и нежась в восхитительных ощущениях от его легкого дыхания на своей груди. Вот так ей хотелось бы просыпаться по утрам, но это была лишь недостижимая мечта, которую она будет лелеять каждую ночь своей оставшейся жизни.

Лорен не была наивна и поняла: Даниэль её хотел потому, что своим присутствием она разрушала старые схемы. И она желала оказать ему поддержку в реабилитации, а учитывая оказанную им помощь Кларку, была более чем счастлива вернуть долг чем-то, помимо секса.