Даниэль слез с женщины даже не глядя на неё, закрылся в ванной, чтобы снять презерватив и выбросить в мусорное ведро. Когда он вернулся в комнату, Аида всё ещё лежала на кровати.

— Тебе всегда приятно служить, Джей Кей, — убедительно проворковала она.

В ответ Даниэль вынул несколько сотенных банкнот из платинового зажима для денег от Картье, который держал в ящике, и положил их рядом с ней.

— Немного сверху за услуги. Ты одна из лучших шлюх в городе, Аида.

Она схватила деньги, удовлетворённо улыбаясь.

— Я счастлива. Позвони мне, если что-либо понадобится, ты знаешь, я ни перед чем не отступлю.

Он это знал очень хорошо. Женщина была так привязана к деньгам, что позволила трахать себя часами любому, будучи привязанной к кресту Святого Андрея во время одной вечеринки на вилле, на Малхолланд Драйв.

— Сделай мне одолжение. Когда выйдешь, найди Рона и отправь ко мне.

Последние двенадцать лет Рон был его лордом Генри Уоттоном ( Прим.пер: персонаж из романа Оскара Уайльда «Портре́т Дориа́на Гре́я»). Ему удалось заполучить для Джей Кея роль второстепенного персонажа в боевике, который взорвал киношный мир, вызвав лавину критики за сцены чрезмерного насилия. Игру Даниэля признали единственной заслугой фильма, и всё благодаря его актёрским навыкам и физическим данным, которые выделялись на экране.

С тех пор роли сменяли одна другую с постоянством, которое позволило ему погасить долги и переехать в лучшую квартиру. Вплоть до первой главной роли, окупившейся шестизначной цифрой. В то время казалось, он касается пальцами неба, и Рон, обналичив огромный гонорар, начал считать Даниэля своей курицей с золотыми яйцами. И на самом деле, всё складывалось лучше и лучше: привлекательность и вид «плохого мальчика» принесли ему въезд в Мекку.

Тем не менее врождённый талант, который, похоже, никто не хотел воспринимать всерьёз, сделал Джо Кинга универсальным актёром, подходящим для игры любого персонажа. Жаль, что каждую новую предлагаемую роль, казалось, шили по образцу предыдущей. Теперь Кинг запутался во всё более узком, лишающем вдохновения порочном круге стереотипных главных героев, из которого никак не мог выбраться.

К сожалению, Рон не сделал ничего, чтобы помочь ему это преодолеть. Он обещал заняться сценариями, но никогда не выходил за рамки слов. Всегда появлялся более срочный прибыльный и амбициозный проект, обесценивающий эти намерения.

В гардеробной Даниэль одел искусно порванные на колене джинсы и, учитывая жаркую температуру, предпочёл остаться с голым торсом. Прохаживаясь перед зеркалом, он любовался своей худощавой фигурой, широкими плечами и стройной линией бёдер. Часы тренировок в спортзале сделали Джей Кея проворным (для исполнения ролей в боевиках), и таким крепким, как нравилось фанатам, которые следили не только за его карьерой, но и не покидали его даже в жизни.

Очертания мышц создавали на животе привлекательную рябь. Накачанные и скульптурно-очерченные руки очаровывали с любого ракурса... Лицо крупное, мужественное, почти резкое, если бы не широко расставленные светлые глаза, которые смягчали черты.

Даниэль посмотрел на своё отражение и задрожал от мысли, что скоро этот день закончится и начнётся другой, потом следующий и следующий. Пока он не увидит себя старым на вилле у моря в Малибу в компании воспоминаний. И тогда сможет вспомнить лишь время, когда был юношей с пустыми карманами и сердцем, полным надежды.

От града из ударов в дверь он вздрогнул, отрываясь от фантазий и зеркала. Рон вошёл с широкой и фальшивой улыбкой того, у кого нет желания делать то, за что ему платят; в данном случае — разговаривать со своим лучшим клиентом.

Даниэль кивнул на поднос с дорожками кокаина, но Рон отказался.

— Твою мать Джей Кей, я полон. Этот товар очень хороший.

Затем Рон плюхнулся в большое кресло, вытянул ноги, скрещивая в лодыжках.

— Ты чертовски прав. Доставляется прямо из Картахены, через Мексику, — подтвердил Даниэль, занимая место рядом с ним.

Он посмотрел Рону прямо в глаза, пряча испытываемое напряжение, потому как решил спросить о том, что больше всего волновало его сердце.

— Рон, что мне скажешь о проекте Эдварда? Ты прощупал почву?

Его агент не обладал отличными актёрскими способностями: он не умел управлять выражением глаз, мимикой и осанкой тела настолько хорошо, чтобы Даниэль не почувствовал ответ, даже не заставляя Рона отвечать. Джей Кей резко встал и вцепился пальцами за волосы.

— Какого хера я должен с тобой делать? Скажи мне, Рон? Ты мой агент или ошибаюсь?

Рон нацепил маску сожаления, поддельную, как продаваемые сумки на бульваре Сепульведа.

— Эй, чувак, не говори так. Ты только что закончил прокат «Рая в городе»! Я заполучил для тебя один из самых высокооплачиваемых контрактов за последние десять лет!

Пока Рон говорил, он жестикулировал руками, прикидываясь одним из актёров «Клана Сопрано». Даниэлю пришлось подавить искушение ударить его в нос. Над кем Рон намеривается подшутить?

— Рон, мне насрать на деньги. Посмотри вокруг, мне нужны не деньги. Я хочу сниматься в настоящем фильме, а не в одном из коммерческих проектов, наполненных спецэффектами, где меня заменяют дублёром девять раз из десяти!

Даниэль принялся ходить взад-вперёд; затем повернулся и указал пальцем на Рона.

— Ты работаешь на меня и никогда не должен это забывать. Итак, теперь возьми свою дряблую задницу и беги найди мне фильм, достойный того, чтобы его так называли. Я хочу и-г-р-а-ть. Понял? Или хочешь, чтобы я объяснил тебе это на другом грёбаном языке?

Даниэль почувствовал, как вздулись на шее вены, а лицо побагровело. Он слишком много вынюхал, и хорошо бы успокоиться. Мужчина лёг на кровать, закрыл глаза, пытаясь отключиться от всего остального.

Рон начал извиняться, обещать, «облизывать» Джей Кею задницу, как делал это на протяжении многих лет.

Агент мог обосраться от страха, но Даниэль хотел этот фильм, и получит его любым способом. Он не удостоил Рона ни единым словом и не пошевелился, пока не услышал, как с грохотом закрылась дверь и вернулась тишина, нарушаемая только далёкими криками девушек в бассейне.

Ему всё осточертело. Раздражала жадность тех, кто вращался вокруг, кто брал и требовал от него больше, чем он хотел дать. Даниэль устал смотреть на себя в зеркало и искать в отражении следы времени, как будто где-то стоял срок годности. Он чувствовал себя лишённым мотивации, неспособным думать о проектах, выходящих за рамки недели.

У него имелась команда слуг, обученных ему служить. Нужно только поднять палец и спросить, но почти всё ему предлагалось ещё до того, как Даниэль понимал, что хочет этого.

Куда исчезло волнующее чувство охоты и поисков?

Где потерялось желание жить, смеяться, ввязываться в игру?

И каким он стал? Как долго ещё он мог контролировать гниль своей души, прежде чем заразится всё тело? Сколько времени он сможет обманывать других благодаря магии притворства?

Даниэль шагнул к подносу, который звал его к себе, очаровывая искусственными обещаниями, и в порыве гнева сбил ладонью на пол. Порошок рассеялся по полу и ковру — белые гранулы иллюзий.

Быстрыми шагами он вышел из спальни, стремясь смешаться с другими и заполнить разъедающую его пустоту их бесполезным присутствием... В коридоре ему повстречалась официантка, которая даже не подняла лицо, когда проходила мимо. Он быстро спустился по ступенькам и вынырнул на дневной свет. На мгновение действо вокруг прекратилось, все повернулись, чтобы посмотреть на него, но по его кивку гости возобновили то, чем были заняты.

Даниэль подошёл к буфету, уклоняясь от пары приблизившихся шлюх, умоляющих взглядами о внимании. Он взял сухой мартини и выпил в один глоток, налил себе ещё один бокал и медленно потягивая, принялся блуждать глазами по саду. Оргия достигла зенита: повсюду находились двигающиеся тела, руки ласкали, языки смаковали. Независимо от статуса, к женщинам относились одинаково, как к средству достижения удовольствия, не придавая значения их желаниям.

Он увидел Аиду; женщина лежала на столе для пинг-понга, и открытыми бёдрами приветствовала мужчину, пока двум другим мастурбировала руками. Наблюдая такие сцены в двадцать лет, он кончил бы в трусы, теперь весь этот секс оставлял его равнодушным.

Даниэль собирался вернуться в дом, когда его перехватила Хейзел.

С сияющей и ложной улыбкой, девушка направлялась к нему на головокружительных чёрных лабутенах, без стыда выставляя напоказ всякому своё прекрасное тело. Он заметил, что округлая и высокая грудь оставалась неподвижной, несмотря на быстрый темп, каждый участок кожи имел одинаковый золотистый оттенок, а светлые волосы с оттенком мёда стали гуще, чем несколько дней назад. Хейзел составляла часть тесной группы калифорнийских Барби, и единственным аспектом, который отличал её от всех остальных, был мужчина, которым она хвасталась как аксессуаром — это он.

В прошлом году они участвовали в одном фильме, где Хейзел исполнила небольшую роль, в основном снимаясь в нижнем белье. Этого оказалось достаточно, чтобы сотрудники пресс-службы сумели создать вымышленную историю и накормить ею СМИ, пока те не оказались в ловушке ещё одной фальшивки. Даниэль трахнул Хейзел во время вечеринки по продвижению фильма, получив только быстрый и разочаровывающий оргазм, но в тот день оба одобрили договор, который давал им то, в чём нуждались: Даниэлю имидж хорошего парня, несмотря на исполняемые роли и славу прекрасного и проклятого, а Хейзел получала публичность и престиж. Они появлялись на красной ковровой дорожке как идеальная пара: улыбающиеся, счастливые и удачливые, способные питать мечты многочисленных поклонников. Однако в реальной жизни оба едва терпели друг друга.