— Но мое доказательство! Я должен!

Мик обожал, когда лексикон гениального Филдинга ограничивался словарем доисторического человека.

— Ты сам решил стать эротическим шведским столом. Терпи, малыш.

— А-а-ах. — застонал Филдинг, когда Мик прижал его колени к груди, чтобы оценить, насколько он чист везде. Самое место для вишенки на торте.

Филдинг кончил в момент, когда Мик слегка сжал его член влажными пальцами, продолжая глубинное исследование языком. И да... вау... зрелище невероятное.

К счастью, Филдинг быстро восстанавливался. Мик поцеловел растекшуюся тушку, которая была его парнем, и сбежал, чтобы принять самый быстрый душ в своей жизни. Пять минут спустя он вернулся в спальню разгоряченным, чистым и по-прежнему болезненно возбужденным.  Филдинг стоял на коленях подбоченясь.

— Моя очередь, — пророкотал он.

Судя по фанатичным ноткам в его голосе, Филдинг собирался сожрать Мика живьем.

А тот просто боготворил Евклида.

* * *

Доказательство №3

Третье доказательство пришло на почтовый ящик Мика, но он не сразу понял, что это оно. В пятницу, двенадцатого декабря, и у него была дневная смена в «Злаковой корзине». Поток желающих заказать полезный сэндвич прервался на какое-то время, чтобы Мик успел перекусить и неспешно проверить электронную почту. На нее пришло уведомление из бухгалтерии университета.

Мик панически боялся этого кабинета. Университетская бухгалтерия была вороном для его внутреннего Алана Эдгара По... Похоронный звон его надежд. Поэтому Мик открывал сообщение со страхом, ожидая увидеть очередное напоминание об увеличении платы за обучение. Но он ошибся.

Мик не знал, как поступить с информацией, которая содержалась в послании, как расценить ее... Внезапное везение? Чья-то ошибка?  Все раскрылось дома этим же вечером.

— Сегодня случилось кое-что странное, — сказал Мик Филдингу за салатом «Цезарь» с курицей. Они сидели у небольшого стола, за окном давно стемнело. Рождественские гирлянды, которые они развесили над кухонным окном, весело мерцали.

— Ну, сегодня наблюдалась самая большая вспышка на солнце за последнее десятилетие, но сомневаюсь, что ты про нее.

Мик улыбнулся.

— Да, хорошая попытка. Но я действительно не про нее.

— Тогда про что?

Мик достал телефон.

— Вот, посмотри. — Он открыл письмо и показал его Филдингу.

— А. — ответил тот, слегка покраснев. — С праздником?

В животе Мика что-то шевельнулось, а желание продолжать трапезу резко испарилось. Он опустил на стол вилку и острожно спросил:

— В каком смысле?

Должно быть, в его голос просочились недовольные нотки, потому что Филдинг резко затараторил:

— Третья сторона евклидова треугольника — любовь. Как осязаемо доказать свою любовь, столь эфемерную концепцию? Я решил, что главная ее черта — бескорыстность.

— Филдинг...

— Любовь — это забота о благополучии другого человека, а также поддержка, и это чувство важнее собственного комфорта. Поэтому, когда твой любимый страдает, или устал, или переживает, то и ты вместе с ним.

Мик поднял телефон со стола и посмотрел на экран.

— И как сюда вписывается одна тысяча семьсот восемьдесят пять долларов, внесенная за мое обучение?

Филдинг упрямо выпятил нижнюю губу.

— Ты слишком много работаешь. В «Злаковой корзине» и тренажерном зале, а еще берешь дополнительные занятия, чтобы поскорее окончить университет. Это непосильное бремя.

— Очень даже посильное! — Мик почувствовал, как горячо опалило грудь — тревогой и нарастающей злостью.

— Я знаю, что тебе нравится работа в тренажерном зале. Но в «Злаковой корзине» — ничего притягательного. Ты зарабатываешь восемь долларов и двадцать пять центов в час и тратишь на эту деятельность по десять часов в неделю. С января по конец семестра в мае ты проработаешь двадцать одну неделю. То есть ты получишь одну тысячу семьсот восемьдесят пять долларов, и это без уплаты налога. Теперь эти деньги у тебя есть, так что можно уволиться из «Злаковой корзины» и на следующий семестр избавить себя от лишней работы.

Филдинг, видимо, решил, что вполне логично выразил свою точку зрения, поэтому снова взялся за вилку и запихнул в рот большую порцию салата.

Это мило, конечно. Правда. Но еще и неправильно.

— Филдинг... ты не можешь просто так дать мне две тысячи долларов.

Филдинг нахмурился.

— Я не даю тебе ни две тысячи, ни тысячу семьсот восемьдесят пять. Я даю тебе десять часов свободного времени в неделю, которые ты можешь посвятить учебе, отдыху и необузданному сексу со своим парнем. Между прочим, со мной. Выгодная инвестиция.

Боже. Внутри Мика все бушевало, словно подсознание вело какую-то грандиозную битву в духе «Игры престолов». Светлая сторона желала оставаться благородной, отказываясь принимать подачки, а темная — жаждала свободного времени, словно оно источник вечной жизни.

— Филдинг... — твердо начал Мик. — Я не могу принять твои деньги. Я ценю такое проявление чувств, но...

Филдинг отодвинул свой стул и вскочил, сжимая кулаки.

— Ты хоть в курсе, что у меня здесь полная стипендия?! — Его лицо выглядело очень расстроенным. — Родители не платят за мое образование ничего. Господи, отец ежегодно перечислял по несколько десятков тысяч долларов за мои частные школы, начиная еще с детского сада. Да у него диссоциативная фуга от осознания, что я ему теперь ничего не стою.

— Но он твой отец, а не...

— А репетиторство, которым я занимаюсь с сентября? Доходы от него покрывают кредит на обучение, а его у меня нет. Поэтому я попросил перевести эту сумму со своего счета на твой. Это мои деньги, а не отца, благодарю покорно. Я заработал их сам, но они мне не нужны, и если мне вдруг однажды понадобиться кредит, отец покроет все расходы. Так что заткнись, пожалуйста.

Обиженный и расстроенный, Филдинг, сел обратно и вонзил вилку в курицу. Мик чувствовал себя виноватым. И слегка удивленным этой вспышке.  Но сильнее всего — смущенным. И растроганным.

Возможно, принимать сложнее, чем отдавать, особенно для чувства собственного достоинства Мика, но он мог научиться и этому. Ради Филдинга. Отложив салфетку, Мик встал и опустился на колени перед Филдингом.

— Для меня никто не делал ничего более крутого, милого и практичного. Ты подарил мне время. Мне очень приятно.

Филдинг шмыгнул носом и повернулся к Мику.

— Правда?

— Именно. И это прекрасное доказательство любви.

Глаза Филдинга снова засияли.

— Очень сложное.

— Да, и ты, как всегда, с этим справился. Иди сюда.

Целоваться оказалось неудобно, потому что Филдинг был выше. Но все равно им удалось.  И скоро все нежности переместились на диван. К черту салат.

— Так каков смысл твоей формулы? — спросил Мик, когда они, обессиленные, растеклись по дивану. — Дружба, секс, любовь. Все складывается в...

Филдинг отстранился, чтобы заглянуть Мику в глаза.

— Все это доказывает, что наши отношения — идеальный треугольник. Который имеет бесконечную симметрию.

Мик задумался об этом и о том, как сейчас ярко загорелись глаза Филдинга. Бесконечная симметрия. Точно. Вау. Очень... похоже на них с Филдингом? Да. Невероятно. Боже, кто бы мог подумать, что Филдинг такой романтик?

— Бесконечная симметрия. Мне нравится, — прошептал Мик.

— Ага. Естественно, все это подводит нас к твоему настоящему рождественскому подарку.

— О? И что же это?

Филдинг улыбнулся.

— Увидишь.

~ Конец ~