ЭПИЛОГ ДЕСЯТЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ Арчи

Подъем по лестнице в квартиру кажется утомительным. Сейчас очень поздний вечер Дня подарков, я дежурил столько часов, что даже кости ломит. Однако мое настроение как обычно на высоте. Это всегда так — чувствую прилив тепла и счастья — когда знаю, что вот-вот увижу Мика. Глядя на темно-синюю входную дверь, улыбаюсь как дурак и радуюсь, что никто не видит мое по-идиотски счастливое выражение лица. Это наш дом. Наш дом. Я переехал к Мику спустя месяц после того как мы начали встречаться и ни капли не пожалел об этом.

Мне нравится жить с ним. Помимо того, что он мой лучший друг, он еще и лучший любовник, который у меня когда-либо был, но дело не только в этом. А в его заботе обо мне и о моих потребностях. Даже его причуды очаровательны. То, как он держит все в порядке, заботясь о своих вещах, а теперь и о моих тоже. Все это — часть его любви. Осторожного и тихого счастья.

У меня до сих пор щемит сердце, когда я говорю ему, что люблю, а он выглядит при этом таким испуганным, словно не может в это поверить. Но я убежден, что его любовь со временем будет такой же открытой, как и наша дружба. Я дождусь этого. С каждым днем это проявляется все больше.

Вставляю ключ в замок. Раньше я никогда не возражал поработать в Рождество, но это было до того, как меня стали ждать дома. Так хотелось подарить Мику наше первое совместное Рождество и создать несколько наших собственных традиций, но этому не суждено было случиться. Из-за повального вируса вызвали всех, так что я работал на Рождество, покемарил в больнице пару часов, а потом продолжил работать и отпахал смену в День подарков.

Мик сказал, что все в порядке, провожая меня поцелуем и теплыми объятиями, пообещал, что мы увидимся после дежурства. Мое настроение было на нуле, пока я не открыл свой рюкзак во время перерыва. Там оказался контейнер домашних пирожков с мясом и маленький подарок в обертке. Это был iPod с плейлистом, который он сам загрузил для меня. Что напомнило мне времена, когда мы были детьми и записывали компакт-диски друг для друга. Так на нас похоже. Это придало мне бодрости на всю смену, что немаловажно, учитывая, что почти весь Лондон в это время блевал.

Однако меня мучает совесть от того, что, возможно, я испортил Мику Рождество. Уже очень поздно, и он, наверное, спит. Мой желудок урчит при мысли о давно исчезнувших пирогах с мясом, но сейчас я слишком вымотан, чтобы готовить. Я собираюсь просто забраться в постель к Мику.

Открываю дверь и замираю. Вместо темноты, которую я ожидал, меня приветствует теплый свет, огонь потрескивает в камине, а из кухни доносится грохот. Огромная Рождественская елка, которую мы привезли из садового центра, и Мик стонал по этому поводу всю дорогу домой, сверкает волшебными огнями в углу комнаты, а Wham поют «Last Christmas».

Я жадно вдыхаю восхитительные ароматы, доносящиеся из кухни, затем грохот утихает и Мик появляется в дверях. Голодным взглядом окидываю его фигуру. На нем пижамные штаны в черно-красную клетку, черная, обтягивающая прекрасный торс, футболка и шапочка Санты с белым помпоном, который весело раскачивается и привлекает внимание к его точеным скулам.

— Арчи, — улыбается он.

— Что тут происходит? — выдыхаю я.

— Сегодня Рождественское утро, — усмехается он. Я хмурюсь.

— Сегодня уже вечер Дня подарков, детка. Ты перебрал ликера? Мик смеется и заключает меня в объятия.

— Нет, черт возьми. Конечно нет. — Он дарит мне глубокий поцелуй, наши языки переплетается и когда он отстраняется, я издаю тихий протестующий звук.

— Для нас сегодня Рождественское утро.

— Что?

Он решительно кивает.

— Мы не смогли отпраздновать его вовремя, так что я перенес дату. Ты примешь душ, наденешь пижаму, а потом мы с тобой позавтракаем и развернем наши подарки, — объявляет Мик подмигивая. — А после я, возможно, «разверну» тебя, и мы начнем настоящую вечеринку.

— Нельзя ли начать с последнего в списке? — тоскливо спрашиваю я. Он смеется и легонько пихает меня.

— Ни за что. Не сказать, правда, что я против. Рядом со мной лучший человек, которого я когда-либо мог заполучить. Не буду торопиться.

— Милый, ты признался мне в любви после того, как сводил на три свидания, предназначавшиеся другому мужчине.

— Ты не дашь мне этого забыть, да? — спрашивает он, надувшись, но озорной блеск глаз его выдает.

— Нет, — радостно отвечаю я, чмокая его в щеку. — Мне нравится пересказывать историю твоего первого романтичного жеста. Никто никогда не начинал так, как мы. Мы уникальны.

— Мы определенно нечто, — чопорно говорит он и приосанивается. — Как бы то ни было, романтика в глазах смотрящего, — высокопарно заявляет Мик. Я смеюсь, а он одаривает меня застенчивой улыбкой, которая по-прежнему выглядит странно неуместной. В моей памяти всплывает тот давний день, когда я сел на математике рядом с застенчивым мальчиком с всклокоченными волосами и тревожными голубыми глазами, и мгновенно влюбился.

— Ты в порядке? — спрашивает он. — Я не знал, не слишком ли ты устанешь для всего этого.

Крепко его обняв, я целую его в подбородок.

— Я никогда не устаю для тебя, любимый, — решительно отвечаю я. — Это прекрасно, как и ты. Я тебя так люблю. — Во взгляде его голубых глаз столько теплоты и нежности, что я чувствую себя поверженным. И стискиваю его крепче.

— Мне жаль, что я испортил наше первое совместное Рождество.

Он тут же мотает головой.

— Это не так. Рождества без тебя не было, я просто пропустил вчерашний день и поработал. Наши настоящие праздники начинаются прямо сейчас, так что после вручения подарков мы будем спать часы напролет, а завтра пойдем к твоим родителям на рождественский ужин.

— Ты все устроил? Он кивает.

— Воспринимай это как очередное свидание, которое я спланировал. И обязательно похвастайся об этом своим друзьям.

Я вновь обнимаю его.

— Это просто идеально и знаешь почему? — Мик мотает головой, а я наклоняюсь вперед и шепчу: — Потому что здесь только мы, Мик. Это все, что мне нужно.

Он страстно целует меня, а когда отстраняется его глаза слегка шальные и в пижамных штанах намечается что-то очень интересное.

— Иди в душ, — твердо говорит он, поворачивая меня и легонько шлепает пониже поясницы.

Я виляю перед ним задницей, наслаждаясь его слабым стоном, и скрываюсь в ванной. Пока греется вода, раздеваюсь, бесцеремонно швыряя одежду на пол. Но с маленькой коробочкой, которую достаю из заднего кармана джинсов, обращаюсь так осторожно, словно она сделана из тончайшего стекла. Я открываю ее и улыбаюсь. Внутри широкое серебряное кольцо, на котором маленькими черными цифрами выгравирована дата нашего первого совместного урока математики.

Я знал, что хочу выйти за него замуж чем быстрей, тем лучше, но ждал идеального момента, чтобы сделать предложение и он настал. Я предполагал, что буду нервничать, но это не так. Я чувствую глубокую уверенность. Уверен, он согласится. Я хорошо знаю Мика благодаря тому, что мы столько лет были лучшими друзьями. И знаю, что он скажет «да» точно так же, как знаю, что он оставляет самые лакомые кусочки еды напоследок, и что он может съесть целую коробку Торнтонских ирисок Toffee за один присест.

И именно потому, что знаю его я сам собираюсь сделать предложение. Свое детство он провел отвергнутый всеми, поэтому ему необходимо знать на клеточном уровне, что кто-то выбрал его. Когда мы познакомились, будучи детьми, я думал, что он похож на Питера Пэна, потому что никто не беспокоился, если он задерживался допоздна или не делал домашнее задание. Никто не устанавливал для него правил, и он ни перед кем не отчитывался. Теперь же я знаю, что он был просто потерянным мальчиком.

Благоговейно целую серебряное кольцо и зажимаю его в кулаке, согревая металл.

Больше нет, безмолвно клянусь я. Отныне этот потерянный мальчик мой и наконец-то он обрел дом.