— Я так и знал! — восклицает Патрик.

— Ну, это общеизвестный факт. Раз его отметили в Книге рекордов Гиннесса.

— Я не об этом, — шипит он. — Я знал, что вы двое трахаетесь.

— Вовсе нет, — сердито отвечаю я, садясь и натягивая одеяло на талию.

— О, умоляю, — усмехается он. — Я с уверенностью могу сказать, когда люди трахаются.

— Да не сомневаюсь, — едко замечает Арчи. — Ты так же часто трахаешься, как и дышишь.

— ДА ПОШЕЛ ТЫ! — пронзительно взвизгивает Патрик. — Я знал, что стоит отвернуться, как ты тут же вцепишься в него когтями.

— Пардон, это серия ситкома восьмидесятых годов? — спрашивает Арчи, и я сердито фыркаю.

— В смысле, стоит отвернуться? Я, блядь, тебя выгнал. С концами.

— О, умоляю, — усмехается Патрик. — Ты же сам знаешь, что хочешь вернуть меня. Ты любишь меня.

— Да ни за что, — возмущенно отвечаю я. — Ты мне отвратителен.

— Это не так.

— Нет, именно так. — Меня ужасно раздражает уверенность в его голосе. — Ты мне совершенно неприятен. Я бы не выбрал тебя в друзья, не говоря уже о спутнике жизни.

— Это почему же? Если брать в расчет твои отношения с этим другом, — противно усмехается он. — Заметь, я сказал «друг» в единственном числе. Потому что он у тебя всего один, зануда.

— Это ты сейчас так пытаешься вернуться ко мне? — недоумевая спрашиваю я.

— Если так, то тебе реально стоит поработать над своей убеждающей речью.

Арчи резко садится, одеяло спадает до пояса, и я смотрю — надеюсь, незаметно — на гладкую безволосую грудь, тугой пресс и узкую дорожку черных волос, ведущую под одеяло. В его голосе слышится абсолютная ярость.

— Кто ты такой, блядь, чтобы критиковать его? Ты. Единственная причина, по которой у тебя есть друзья, это то, что им открыт постоянный доступ в твою задницу словно в туннель Ла-Манш. Закрой ее и тебе станет очень одиноко. Мик стоит десятерых таких как ты, придурок.

— Пошел ты, Арчи, — усмехается Патрик. — Возвращайся в свой темный угол и пускай слюни дальше, надеясь, что тебе еще что-то обломится.

Я чувствую, как кровь приливает к лицу.

— Я ведь предупреждал тебя, чтобы ты не распускал свой язык о нем, не так ли? — говорю я и слышу в своем голосе леденящий холод. — Съебись. Сейчас же. Это твой единственный шанс и если ты им не воспользуешься, я встану с кровати, и тебе не понравится, как я тебя выставлю. Оставь ключ и забудь сюда дорогу.

Замешкавшись, он с секунду смотрит на меня, но когда я издаю нетерпеливый рык и откидываю одеяло, Патрик подскакивает, и через несколько секунд в гостиной раздается звон разбитого стекла, а затем громкий хлопок двери. Наступает тишина, пока Арчи не нарушает ее.

— Хм, — задумчиво произносит он. — Все прошло хорошо. Хохотнув, я мотаю головой.

— Думаеш?

Он кивает.

— Да. Вообще-то я в восторге от твоей способности оставаться друзьями со своими бывшими.

Я ложусь обратно в постель и натягиваю на нас одеяло, чувствуя, как тепло сменяет прохладу квартиры. Притягиваю Арчи к себе.

— Я знаю, — вздохнув отвечаю я. — Это настоящая проблема. В моей жизни не хватает места для всех моих друзей.

— Может быть, я мог бы потесниться в своем слюнявом уголке твоей жизни.

Я смотрю на него, и мы разражаемся громким смехом. Спустя какое-то время мы успокаиваемся, и я прижимаюсь к нему.

— Спи. Разберемся с тем, что он разбил позже.

— А ты знаешь, как развлечь мальчика.

— То ли еще будет, — улыбаюсь я. — Подожди второго свидания, Арчи.